Избранное
Шрифт:
— По объявлению?
— Да нет, спросила, в номере ли вы. Я сказал, что вы еще не вернулись, и она положила трубку.
Ильхам? Из–за всех этих неудач последние два дня Сабир не встречался с ней. Когда он уже разделся и погасил свет, раздался легкий стук в дверь. Как сумасшедший он рванулся к двери, распахнул, крепко сжал ее руки и, несмотря на чувство счастливого облегчения, воскликнул с упреком:
— Ты!.. Повлек ее к постели, повторяя:
— Ты… И тебе не совестно?
— Ой, ты меня раздавишь,
— Как ты не пощадила мои нервы.
— Но ведь и мне не легче! Он хотел сорвать с нее халат, но она плотно его запахнула и стиснула руками.
— Нет. Оставаться рискованно. Я буквально на пару слов и ухожу.
— Ха! Сам дьявол не защитит тебя от меня!
— Ты пьян. Возьми себя в руки. Сейчас малейшая оплошность — и все рухнет.
Он посадил ее рядом с собой на край постели и спросил:
— Что случилось?
— Когда я вернулась от тебя в последний раз, он проснулся, чего с ним раньше не бывало, и стал расспрашивать, все ли время я была рядом. Я сумела увильнуть, но мне показалось, что Али Сурейкус что–то заподозрил. Я не уверена до конца, но все же перепугалась ужасно.
— Может, показалось?
— Может, да, а может нет. Но нам нельзя всем рисковать. Так потеряем и любовь, и надежду. Учти, одно слово — и он меня уничтожит, буду в вечной нищете прозябать. — Она вздохнула. — Вот я и воздержалась от визитов. И не смогла объяснить свое поведение. Думала–гадала, а сама терзалась — как ты там? Что ты подумал? Ты знаешь, он ведь не подписывал на мое имя всего имущества, пока не взял с меня обязательства быть ему верной. Говорил: ты мои руки, мои глаза, ты мне дочь и жена. Не оскверняй изменой оставшиеся мне дни.
— Ну и что?
— А то, что я должна категорически прекратить свидания. Это единственный выход.
— С ума сойти!
— Нет, это разумно.
— Значит, ждать? До каких пор ждать? Ответила с тяжким вздохом:
— Как ты понимаешь, ответа я не знаю.
— Когда деньги у меня кончатся, я буду вынужден уехать.
— Я могу тебе понемногу подбрасывать, чтобы удержать тебя в Каире как можно дольше.
— Это не отвратит неизбежного.
— Я понимаю. Но где выход? Я мучаюсь не меньше тебя.
— О, нет, мне, помимо этих страданий, вообще грозит полный крах.
— А я и за себя, и за тебя страдаю. Неужели ты не понимаешь?
Он вдруг задумчиво произнес, словно спрашивая самого себя:
— Когда же он умрет?..
— Ты спрашиваешь, будто я ясновидящая.
— А кто же ты тогда?
— Я несчастная женщина. Куда более несчастная, чем ты можешь предположить.
— Может, смерть посмеется над нашими опасениями и он вдруг сам умрет?
— Это не исключено. Ведь он такой дряхлый. Не может же он до бесконечности жить.
— Можем, нынче ночью помрет, а может,
— Проклятье!
— Ничего не поделаешь. Я должна уходить.
— И я увижу тебя только после его смерти?
— Повторяю: ничего не поделаешь.
— Ну, это как сказать. Они смолкли, в темноте прислушиваясь к шепоту тишины. Он вдруг сказал:
— Ты мне уже некоторое время делаешь намеки, напоминая об одном разговоре, свидетельницей которого была только ночная тьма. Давай поговорим начистоту о том, что… я убью его.
— Тебя тогда этот разговор смутил, — обеспокоенно сказала она. — Я его больше не затевала. Я ведь не бессердечная тварь. Единственная моя слабость в том, что я безумно люблю тебя. Нет, лучше ждать нам обоим.
— Пока он не умрет в возрасте своей сестры?
— Пусть Аллах распорядится, как ему угодно.
Он ощутил железную решимость, поднялся во мраке в порыве отчаяния, но тут же сел. Несмотря на прохладу, его бросило в жар.
— А что потом?
Она молчала. Темнота стала плотной, как удушливый дым.
— Ну? Не теряй времени. Что после убийства?
До него донеслось едва различимое бормотанье, словно она хотела что–то сказать, но в горле пересохло. Потом услышал ее глухой, будто из подземелья, голос:
— Переждем какое–то время. Зато в безопасности… Можем тайком встречаться где–нибудь. А потом — я буду твоей со всем своим богатством. Он стиснул кулаки и сказал:
— Отчаяние не дает нам иного выхода и времени для выбора.
— К сожалению.
— Но что я должен сделать?
Она ответила после паузы, которая показалась ему слишком краткой:
— Изучи здание, примыкающее к гостинице.
Ого! Так она все продумала. В этой прелестной головке готов план преступления. Все ей прощается, поскольку делается во имя любви.
— Квартиры арендуются там портными и торговцами на длительные сроки. Ночью они покидают здание. Войти в дом и выйти ничего не стоит.
— Это в том доме?
— Ну да. Крыша его впритык к нашей.
— То есть перейти легко?
— Да. Перейдешь на нашу крышу и подождешь его в квартире.
— Он, кажется, поднимается к себе между восемью и девятью вечера?
— Лучше сделать это в тот день, когда я ухожу в гости к матери, что случается каждый месяц регулярно в одно и то же время.
— Просто не верится — всего только месяц прошел, как я здесь живу, — сказал Сабир с удивлением.
— После этого тебе не составит труда вернуться обратно.
— Мы то и дело слышим о подобных преступлениях, когда их раскрывают, — сказал он смущенно.
— Потому что мы узнаем только о раскрытых преступлениях, — ответила она холодно.