Избранное
Шрифт:
Она гладит приумолкшего лесопильщика.
— Я все же не так бедна, чтобы меня отвергать!
— Я боюсь…
— Не надо бояться, тебе это не к лицу.
Оле Бинкоп поздно возвращается с птичьего двора. Нитнагельша выхаживает там двести пятьдесят цыплят. Прирост для нового крестьянского содружества, радость.
А тут новая неожиданность: его кровать опять выдвинута на середину комнаты, рваная рана не зияет в ее боку — рядом стоит вторая.
Немаловажное событие! Большая
Ошалелые мысли Оле бродят вокруг да около. Возможно ли примирение с Аннгрет? Существует ли для них совместная дорога? И существовала ли когда-нибудь?
Голодным и оборванным сколотил он тогда свою пасеку, но испытывал ли он удовлетворение от меда и денег, приносимых этим медом? Он предоставил Аннгрет ходить за ульями, извлекать из них мед и прибыль, а сам уже пустился по другой дороге. Он сделал попытку вывести пчел с длинными хоботками, которые могли бы высасывать мед из глубоких чашечек клевера. Порушил несколько роев, отобрал пчел с самыми длинными хоботками и сыскал для них подходящую матку.
В те дни над тонким носом Аннгрет впервые залегла крутая складка.
— Что ты за человек? Только и знаешь, что потакать своим дурацким выдумкам, а до выгоды тебе и дела нет.
Потом Оле стал проделывать опыты с племенными свиноматками. Чтобы увеличить плодовитость, он, когда приспело время случки, погрузил их на телегу и повез к хряку, которого выбрал для этой цели. А собственный его хряк безо всякой пользы сидел в хлеву.
Затея оказалась небезуспешной: во втором поколении свиноматки и вправду стали более плодовитыми. Бывали, конечно, и неудачи. Из очередного свадебного путешествия свиноматок Оле завез в свой хлев рожу. Несколько свиней околело. Упреки, которыми его осыпала Аннгрет, стали еще злее:
— В жизни не видела человека, до такой степени не способного беречь свое добро!
— Ладно, жизнь-то ведь не общество страхования от огня! — Оле продолжал экспериментировать со свиноматками и добился значительных успехов.
Аннгрет сидела на этих успехах, растопырившись, как наседка, готовая клюнуть каждого, кто на них посягнет.
Уже поздно. Оле прокрадывается обратно в спальню. Вторая кровать все еще пуста. Не раздеваясь, он на всякий случай садится на краешек.
Дверь отворяется. Сердце Оле трепещет. Напрасная трата сил! В дверях показывается Герман Вейхельт, божий человек, и похоже, что он хлебнул не только райского нектара. Герман улыбается, как ублаготворенный ребенок, пошатываясь, идет к кровати, нежно поглаживает подушки; затем он вешает свой черный костюм в платяной шкаф Оле, развязывает узелок и при этом без умолку болтает:
— Что за славная бабенка эта Аннгрет! Скотину не кормит, обед не варит, а все-таки выполняет свой христианский долг. — Оле обещал ему кровать, а сдержал он свое обещание? Вот Аннгрет, этот ангел в полуботинках, дала Герману комнату и кровать. Оле — торопыга, все это говорят. Господь не успевает угнездиться в нем.
Герман надевает свои артиллерийские очки, достает Библию, с опозданием читает вечернюю молитву и поет:
Господь мой спас, моя надежда!..— Герман, ты водку пил?
— Водку? Нет. — Герман выпил с Аннгрет пять рюмочек церковного вина. Оле надо бы помнить, что вино — это кровь господня.
Когда все трещит и валится. Бог над праведником сжалится.Герман продолжает петь, покуда навзничь не валится на кровать.
Обильная пища для ночных размышлений Оле. Всю ночь он ворочается, принимая «храп-парад» своего нового ночного соседа. Засыпает он только под утро, но тут же его будит Вильм Хольтен:
— Воры, Оле, воры! Ночью из сарая увели быка и племенную корову.
Оле не поднимает шума. Он идет как лунатик, не оглядываясь по сторонам, и стучит в двери Аннгрет. Сонная Аннгрет отворяет ему. Картинка для семейного календаря: бывшие супруги встречаются на заре в ночных костюмах. Знакомый запах Аннгрет туманит мозг изголодавшегося Оле.
— Что мне сделать, чтобы ты… ты украла быка и корову!
Аннгрет спокойно и с чувством превосходства:
— Чего ты трясешься? Это мой бык.
— Да, но ты берешь уже вторую корову.
— Половина хозяйства моя.
Оле отступает обратно в сени. Когда он затворяет дверь, ему кажется, что она весит много центнеров.
В кабинете бывшего районного секретаря Карла Крюгера переклеили обои, потом туда внесли кадки с лавром и фикусом. В каждом углу поставили по кадке. Когда комнату проветривают, растения шелестят, как в южном лесу.
Черный письменный стол Карла Крюгера притащили в районный секретариат коммунистической партии в тысяча девятьсот сорок пятом году из опустевшей виллы какого-то фабриканта. Теперь его заменили светлым с множеством ящиков. Времена стали светлее, но и сложнее тоже. Когда новый секретарь Вуншгетрей обнаружил, что длинный письменный стол перегородил всю комнату, как барьер, было слишком поздно. Не мог же он требовать, чтобы через какие-нибудь две недели для него снова приобретали дорогую мебель.