Избранное
Шрифт:
Через какое-то время, однако, Ни Цзао вместе с семьей вернулся в Пекин. Вскоре кто-то из его прежних соседей — крестьян прислал ему письмо, в котором сообщал, что на могиле Цзян Цзинчжэнь он сжег ритуальные деньги и помянул усопшую. В свое время этот добрый молодой человек помог Ни Цзао выкопать для умершей могилу. Он же посоветовал поставить на ней какой-нибудь знак, чтобы она не затерялась среди других могил. Но Ни Цзао делать это не стал: пусть могила исчезнет. В конце концов на этом свете исчезает все. Разве не так? Даже арки в честь добродетельных и верных жен оказываются никому не нужными. Прошла революция, родилось новое общество. И все эти арки, воздвигнутые в честь добродетельных женщин, запечатлевшие на себе кровавые слезы и ужас их жизни, теперь вызывают у счастливых потомков лишь горькую усмешку. Вряд ли кого заинтересует история этих монументов. Да и смогут ли потомки понять тех, кто жил до них? Кто осмелится после этого утверждать, что перемены в Китае происходят
Ни Учэн, узнав о смерти Цзинчжэнь, оценил ее кончину краткой фразой: «Одним сатаной стало меньше на свете!» И добавил пару слов, малоизысканных, лишенных всяческой доброты.
Ненависть, оказывается, гораздо сильнее смерти.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Судьбы других героев этой истории может додумать читатель. Впрочем, заметим, что жизнь Цзинъи сложилась достаточно счастливо. После Освобождения она сама стала зарабатывать на хлеб, и тем самым ей удалось избежать той злой участи, что постигла мать и сестру. Ни Пин в те же годы с головой окунулась в революционный поток, а потом полетели обычные будни, лишенные какой-либо романтики. Чжао Шантун, на которого после Освобождения навесили ярлык «капиталиста», какое-то время подвергался перевоспитанию и в начале пятидесятых годов умер. Господина Ду прорабатывали не переставая полные тридцать лет, и лишь в 1977 году в его жизни наступил некоторый просвет, но вскоре Ду заболел и скончался. За неделю до смерти ему сообщили, что он полностью реабилитирован. В документе, который пришел на его имя, вместе с высокой оценкой деятельности содержалось предложение проявить о нем заботу. Его немедленно поместили в привилегированную больницу, в палату самого высшего класса, где он удостоился «особого» ухода. В условиях «спецобслуживания» он и покинул этот мир. Жаль, конечно, что он не смог прожить хоть немного подольше. Вскоре после его смерти из Японии приехал его друг. Перед портретом умершего он совершил несколько низких поклонов, еле сдерживая слезы. Он рассказал родным, как во время войны, живя в Пекине, он активно помогал японским властям, пытаясь склонить многих китайцев к соглашательской политике. Посулами и угрозами он пытался склонить к предательству и господина Ду, но тот остался непреклонен и решительно отверг все предложения.
Ни Хэ пошла в школу лишь после Освобождения. Поскольку родилась она в Пекине, она разговаривала лишь на пекинском диалекте — язык родных мест предков ей был чужд. Она не успела услышать от тети Цзинчжэнь и детских песенок, которые пелись в их родной деревне. Ни бабушка, ни тетя, ни отец не заняли в ее жизни заметного места. Они остались для нее и далекими, и почти чужими людьми. Чтобы уберечь себя, она сознательно отдалилась от родственников, как говорится, «ушла за тысячу ли».
У нее был хороший голос, производивший на окружающих сильное впечатление с момента ее появления на свет. Ее крик при рождении, совсем не похожий на плач других младенцев, напомнил пронзительно-резкий сигнал трубы. Ни Хэ знала много разных песен, а потому часто принимала участие в самодеятельности. Очень ей нравилось подражать знаменитым певцам. Когда она пела песню «Драгоценность», она имитировала пение Лю Шуфан; исполняя ведущую арию из телепьесы «Подозрение», под названием «Спасибо тебе», она пела как японская кинозвезда Ямагути; в заглавной песне «Все мы такие», в свое время получившей золотой приз, она подражала американской певице Барбаре Стрейзанд… Однако для Ни Цзао незабываемой песней осталась та, которую Ни Пин пела в детстве, удивительно точно подражая манере певицы Го Ланьин, — «Песнь о женской свободе». В 1950 году она исполняла ее при открытии Пекинского Дома пионеров, после чего девочку даже принимал сам мэр Пекина.
Черный мрачный колодец, Глубиной в десять тысяч чжанов. Из него не увидишь ни солнца, ни неба. Без счета бегут дни, месяцы, Годы летят один за другим. Кто придет к нам сюда? Кто спасет нас?..Семилетняя малышка смогла выразить всю глубину скорби, таившейся в песне, которая, казалось, рассказывала о самой нашей истории, подтверждая необходимость революции, могучей, как буря. В этой песне звучала вековая боль.
Впоследствии Ни Хэ увлеклась техническими науками, хорошо училась, как и ее муж, примерный студент-технарь. Сейчас они оба работают доцентами в вузе (Ни Учэн, как известно, также всю жизнь стремился стать доцентом, но, увы, его планы так и не осуществились). Муж Ни Хэ, так сказать, в новых исторических условиях неоднократно выезжал за границу на стажировку и в командировки. Он привез оттуда немало технологических проектов и расчетов, а также различных материалов, самых прогрессивных по своему научному уровню. Само собой, он обзавелся не только «четырьмя крупными предметами» [174] , но даже приобрел все
174
Условное обозначение основных электроприборов: телевизор, холодильник, стиральная машина, пылесос; признак достатка. Если электроприборов более четырех, считается, что человек зажиточный.
У них всего один ребенок — мальчик одаренный, даже талантливый. В начальной и в средней школе первой ступени ему удалось перескочить через два класса. С раннего детства его захваливали, называя «юным дарованием» и «талантом», которые «быстро себя проявят». Когда мальчик садился готовить уроки, оба родителя оказывались рядом, готовые в любой момент предоставить ему помощь или просто подбодрить. Перед экзаменационной сессией они обычно просиживали возле чада чуть ли не до глубокой ночи… Оба родителя, вдохновленные советами рекламной передачи Центрального телевидения, в пору особо напряженной учебы сына покупали апилак и усиленно потчевали им своего отпрыска. Как известно, после Освобождения туберкулез постепенно перестал быть главным бичом для здоровья людей, а рыбий жир — единственным и самым чудодейственным средством укрепления организма. Сейчас в моде маточное молочко пчел, цветочная пыльца и витамин Е. Самой популярной болезнью — во всяком случае, это видно из литературы и телепередач — стало белокровие.
В наши дни у людей появилась одна тенденция: возлагать несвершившиеся надежды и планы на молодое поколение. Человеку еще нет сорока, а он уже думает о завещании потомкам. Одно поколение передает другому не только вечное сияние своей немеркнущей славы, но и свои надежды, которым, увы, не суждено было осуществиться.
Вспомним еще раз Горячку. В 1943 году, вскоре после того, как Ни Учэн ушел из дому, а Цзинъи переехала в другое место, вслед за ними покинула свой дом и Горячка. Удивительно, но они снова оказались соседями, что для Цзинъи вряд ли было большим счастьем, впрочем, трудно сказать. После Освобождения муж Горячки стал директором магазина, но во время кампании «трех против» и «пяти против» [175] его зачислили в разряд «тигров» — людей «с дурной подноготной», то есть взяточников и казнокрадов. После соответствующей проработки его в конце концов сняли с поста директора. После этого Ни Цзао много раз встречал этого «дохлого тигра», который, согнувшись в три погибели, мрачно брел по переулку. Глаза у него были постоянно опущены, он никогда не смотрел на людей и ни с кем не общался.
175
Политические кампании 50-х годов.
Однако скоро в семье Горячки произошло знаменательное событие: их большеглазая смазливая дочка вышла замуж за одного видного человека, после чего каждое воскресенье в переулке у ворот дома появлялся величественный «зим». Вскоре им поставили телефон (единственный на всю округу, что свидетельствовало о высоком положении этой семьи). Появление легковой машины и телефона было событием в хутуне уникальным, поэтому Горячка в течение долгого времени не могла успокоиться и демонстрировала разнообразные стороны своей «горячей» натуры.
Но ее радость была недолговечной. В 1957 году у большеглазой смазливой дочки возникли неприятности политического характера, после чего «зим» возле их дома больше не появлялся, а вскоре у них сняли и телефон. Говорят, что по этому поводу между родителями и дочерью разразился большой скандал и дочь потребовала у высокопоставленного супруга развода… В 1966 году, вскоре после начала «культурной революции», большеглазая смазливая дочь, не выдержав издевательств «маленьких генералов», повесилась.
После Освобождения Горячка не порывала с госпожой Чжао и Цзинчжэнь, но скандалов между ними больше уже никаких не возникало. Новое общество оказалось намного более цивилизованным.
Наконец, позвольте напомнить еще об одном герое, которого читатель, быть может, уже успел позабыть. Это мисс Лю, с которой Ни Учэн в 1942 году обедал в европейском ресторане на Сидане. Ни Цзао помнил, что отец что-то шутливо сказал женщине, на что она своим мелодичным голосом ответила: «Че-пу-ха!» У мисс Лю Лифэнь действительно был очень приятный голос, да и сама она была необыкновенно хороша. Ее красотой восхищалась даже Цзинъи. Мисс Лю проявляла к Ни Учэну большую симпатию, а тот в свою очередь был от нее просто без ума. Но вскоре мисс Лю поняла, что их отношения не имеют ни малейших надежд на будущее. Надо сказать, что поступки Ни Учэна глубоко ранили молодую женщину и вызвали возмущение. Она порвала с Ни Учэном. Мисс Лю добилась некоторых успехов в науке, но ее жизненный путь после Освобождения нам мало известен. Она, конечно, живет и здравствует и вряд ли потеряла свое очарование. Говорят, она занимает должность профессора в одном из университетов на Юге. Недавно ее пригласили в Англию и Францию, и она ездила туда по плану научного обмена.