Избранное
Шрифт:
Ох, как же она была далека! Бог знает сколько часов предстояло до нее добираться, а лошадь уже совсем выбилась из сил. Дрого как завороженный всматривался в даль, спрашивая себя, чем могла привлечь его эта одинокая крепостишка, спрятавшаяся от всего мира? Какие тайны она хранила? Вечер между тем был на исходе. Последний луч солнца медленно скользнул по далекому холму, и фиолетовые тени надвигавшейся ночи стали быстро заглатывать желтые стены бастионов.
Темнота настигла
Он пробовал кричать, но эхо возвращало его голос, придавая ему что-то зловещее. Джованни привязал лошадь к обрубку дерева на краю дороги, где росло немного травы, а сам сел на землю, прислонился спиной к откосу и, ожидая, когда придет сон, стал думать о пути, который ему еще предстоит проделать, о людях, с которыми он познакомится в Крепости, о своей будущей жизни; и думы эти были безрадостны. Лошадь время от времени бухала копытами по земле, и Дрого всякий раз вздрагивал от этого неприятного и странного звука.
На рассвете, вновь пустившись в путь, он увидел на противоположном склоне другую дорогу, тянувшуюся примерно на той же высоте, а через некоторое время заметил там какой-то движущийся предмет. Солнце еще не осветило ущелье, и в нем затаились глубокие тени, из-за которых было трудно разглядеть все как следует. Но Дрого подхлестнув коня, все же поравнялся с непонятной фигурой и увидел, что это верховой офицер.
Наконец-то живая душа, свой человек, с которым можно будет посмеяться, пошутить, поговорить о будущей жизни, об охоте, женщинах, городе. Да, о городе, уже отошедшем в сознании Дрого куда-то далеко-далеко, совсем в другой мир.
Лощина стала уже, обе дороги сблизились, и Джованни Дрого смог даже разглядеть, что всадник — капитан. Поначалу он не решался окликнуть незнакомца — это могло показаться неуместным и невежливым — и лишь несколько раз поднес руку к козырьку фуражки, но тот не отвечал. Наверно, не видел Дрого.
— Господин капитан! — не выдержав, крикнул Джованни. И снова отдал честь.
— Что такое? — донесся до него голос с другой стороны лощины.
Капитан, остановившись, вежливо откозырял ему и ждал объяснений. В его вопросе не было строгости, одно удивление.
— Что такое? — опять прокатился по лощине голос капитана, на сей раз уже несколько раздраженный.
Джованни остановился, сложил ладони рупором и прокричал что было мочи:
— Ничего! Я просто хотел с вами поздороваться!
Объяснение получилось глупым, даже обидным для капитана, который мог подумать, что его разыгрывают. Дрого тотчас пожалел о своей выходке. В какое дурацкое положение можно себя поставить только из-за того, что тебе скучно одному.
— Вы кто? — прокричал капитан.
Этого вопроса Дрого как раз и боялся. Странная беседа через лощину приобретала таким образом характер какого-то допроса. Неприятное начало, ибо, скорее всего, капитан был из Крепости. Но теперь — деваться некуда — нужно было отвечать.
— Лейтенант Дрого! — громко отрекомендовался Джованни.
Капитан не знал его и на таком расстоянии мог не расслышать имя, но, судя по всему, ответ его успокоил, поскольку он снова тронулся в путь, согласно кивнув, словно говоря: скоро встретимся. И действительно, через полчаса в том месте, где лощина становилась совсем узкой, Джованни увидел мост: две дороги сливались в одну.
Там они и встретились. Капитан подъехал к Дрого и, не слезая с коня, протянул руку. Это был человек лет сорока или даже постарше, с тонким, благородным лицом. Форма на нем была простая, но прекрасно подогнанная.
— Капитан Ортиц, — представился он.
Дрого, пожимая ему руку, подумал, что вот наконец он вступает в мир Крепости. Это была пока лишь первая ниточка, первое знакомство, за которым последуют другие, самые разные, и он станет здесь своим человеком.
Капитан, не задерживаясь, поехал дальше; Дрого последовал за ним, чуть поотстав из уважения к старшему по чину. Он все ждал, что капитан как-нибудь выразит свое неудовольствие по поводу его неловкой попытки завязать разговор. Но капитан молчал: то ли ему не хотелось говорить, то ли от природной застенчивости он не знал, с чего начать. Поскольку дорога круто поднималась в гору, а солнце основательно припекало, кони шли медленно. Наконец капитан Ортиц нарушил молчание:
— Я издали не совсем расслышал ваше имя… Дрозо, если не ошибаюсь?
Джованни ответил:
— Дрого, через «г», Джованни Дрого. Вы уж простите, господин капитан, что я вас окликнул, — добавил он, смущаясь, — с другой стороны лощины трудно было разглядеть, какое у вас звание.
— Действительно, — не желая ставить Дрого в неловкое положение, согласился Ортиц и рассмеялся.
Так они проехали еще немного, ощущая некоторую скованность. Потом Ортиц спросил:
— Итак, куда же вы направляетесь?
— В крепость Бастиани. Я верно еду?
— А куда же еще?
Они снова замолчали. Становилось жарко. Со всех сторон их обступали горы — гигантские, поросшие травой, дикие. Ортиц сказал:
— Вы, значит, в Крепость? Везете какой-нибудь пакет?
— Нет, господин капитан, я назначен туда служить.
— Направлены в личный состав гарнизона?
— Думаю — да, в личный состав. Это первое мое назначение.
— Ну тогда в личный состав, конечно… Что ж, это хорошо… Выходит, вас можно поздравить…