Избранное
Шрифт:
— Насекомые у меня не простые.
Не обратив внимания на эти слова, Асихарасикоо принялся расчесывать волосы Сусаноо, намереваясь давить насекомых, как только найдет их. Но тут он увидел, что у корней волос копошатся большие, медного цвета ядовитые сколопендры.
Асихарасикоо растерялся. Тогда находившаяся рядом Сусэри-химэ незаметно положила ему в руку пригоршню плодов дерева муку и красной глины. Асихарасикоо принялся разгрызать плоды муку, смешивал их во рту с глиной и выплевывал на пол, будто и в самом деле уничтожал сколопендр.
Тем временем Сусаноо, плохо спавший ночью, незаметно задремал...
Ему снилось, что,
— В чем я виноват? Я сильнее их. А разве это преступление — быть сильнее? Это они виноваты, ревнивые двуличные люди, недостойные быть мужчинами.
Возмущаясь так, Сусаноо продолжает свой трудный путь. Но вот на дороге, на большой скале, похожей на панцирь черепахи, он видит белое металлическое зеркало с шестью колокольчиками. Он подходит и заглядывает в него. В зеркале отчетливо отражается молодое лицо. Но это не его лицо, это лицо Асихарасикоо, которого он столько раз пытался убить...
Сусаноо проснулся. Открыв глаза, он огляделся вокруг. Зала была залита ярким утренним солнцем, но ни Асихарасикоо, не Сусэри-химэ не было. Он увидел, что волосы его, разделенные на три пряди, привязаны к потолочным балкам.
— Негодяй!
Сусаноо все сразу понял, издал воинственный крик и что есть силы тряхнул головой. На крыше дворца раздался оглушительный грохот — это треснули балки, к которым были привязаны его волосы. Но Сусаноо и ухом не повел. Он протянул правую руку и взял свой тяжелый небесный лук для охоты на оленей. Протянул левую руку и взял колчан с небесными стрелами. Потом он напряг ноги, разом поднялся и, волоча за собой рухнувшие балки, с гордо поднятой головой вышел из дворца.
Роща деревьев муку вокруг дворца задрожала от его шагов. Даже белки попадали с деревьев на землю. Как ураган, пронесся он по роще.
За рощей был обрыв, под обрывом — море. Сусаноо вышел на край обрыва и обвел взглядом морскую ширь, приложив ладонь к глазам. Синее море придавало легкий синеватый отсвет солнечному диску. А среди волн, удаляясь все дальше и дальше от берега, плыла знакомая пирога.
Сусаноо, который стоял, опершись на лук, всмотрелся в нее. Лодка, как бы поддразнивая его, легко скользила по волнам под маленьким парусом из циновки. Он отчетливо видел, что на корме стоит Асихарасикоо, а на носу — Сусэри-химэ. Сусаноо хладнокровно вложил небесную стрелу в свой небесный лук. Натянул лук и нацелил стрелу на лодку. Но стрела никак не срывалась с тетивы. В глазах Сусаноо появилось что-то похожее на улыбку. На улыбку? И в то же время в них стояли слезы... Пожав плечами, он отбросил лук и, не в силах более сдерживаться, разразился громким, как гул водопада, смехом.
— Благословляю вас! — С высокого обрыва Сусаноо махнул им рукой.— Будьте сильнее меня! Будьте умнее меня! Будьте...— Сусаноо остановился на мгновение и продолжал напутствовать их низким, сильным голосом: — Будьте счастливее меня!
Его слова разносились ветром по морю. И в этот момент Сусаноо был более спокоен и величав, более походил на небесного бога, чем тогда, когда воевал с Охира-мэмути, когда был изгнан из Страны Высокого неба, когда победил Змея из Коси.
1920, июль
Тень [149]
Хозяин японо-китайской торговой компании Чэнь Цай, облокотившись о стол, с погасшей сигарой во рту, торопливо пробегал глазами обычную в конце дня стопку торговых документов. В комнате с ситцевыми занавесками на окнах царило привычное уныние последних теплых дней уходящего лета — от него даже дышать было тяжело. Уныние нарушалось лишь стуком пишущей машинки, едва долетавшим сюда из-за двери, пахнувшей лаком. Аккуратно сложив документы, Чэнь, вдруг вспомнив что-то, снял телефонную трубку.
149
Перевод В. Гривнина.
— Мне нужно поговорить с женой, соедините меня.— Чэнь говорил властно, на прекрасном японском языке.
— Кто это?.. Бабушка?.. Позови жену... Фусако?.. Хочу предупредить тебя, что вечером мне придется поехать в Токио... Да, там и заночую... Удастся ли вернуться?.. Нет, вряд ли я успею на поезд... Ну, будь умницей... Что? Врача приглашала?.. У тебя все это от нервного переутомления. Совершенно уверен. Хорошо. До свидания.
Опустив трубку на рычаг, Чэнь почему-то нахмурился, взял толстыми пальцами спичку, потер ее о коробок и зажег зажатую в зубах сигару.
...Табачный дым, запах цветов, стук ножей и вилок, доносящийся из угла зала, фальшивые звуки оркестра, исполняющего увертюру к опере «Кармен»,— среди этого невообразимого шума и толчеи, облокотившись о стол, в одиночестве сидит Чэнь, перед ним кружка пива. Вокруг все непрерывно движется — и посетители, и официанты, и вентиляторы. Лишь его взгляд давно уже прикован к лицу женщины у конторки.
Женщине на вид не больше двадцати. Она сидит спиной к вделанному в стену зеркалу, карандаш в ее руке стремительно бегает по бумаге — женщина выписывает счета. Ниспадающая на лоб челка, легкий румянец на щеках, выглядывающий из-под кимоно зеленовато-синий воротничок из дорогой материи.
Допив пиво, Чэнь медленно поднимает свое грузное тело и подходит к конторке.
— Чэнь-сан! Когда же вы купите мне кольцо?
Говоря это, женщина не отрываясь продолжает писать.
— Когда не будет этого кольца.
Чэнь, шаря в кармане, чтобы найти мелочь, кивает на палец женщины. На нем — дешевое обручальное колечко.
— Согласна, только сегодня же купите другое.
Женщина срывает с пальца кольцо и кладет его перед Чэнем вместе со счетом.
— Это кольцо помогает мне спасаться от мужчин.
За стенами кафе по асфальту течет летний ветер, несущий ночную прохладу. Смешавшись с пешеходами, Чэнь идет, поглядывая на звезды в небе. И эти звезды тоже только сегодня вечером...
Стук в дверь вернул Чэнь Цая к действительности, оторвав от воспоминаний годичной давности.
— Войдите.
Только он это сказал, как пахнувшая лаком дверь отворилась и в комнату зловеще тихо вошел мертвенно-бледный секретарь Иманиси.
— Пришло письмо.
На лице молча кивнувшего Чэня отразилось неудовольствие, он не дал сказать Иманиси больше ни слова. Холодно поклонившись, Иманиси оставил конверт и так же тихо удалился к себе.