Избранные произведения в двух томах: том I
Шрифт:
Теперь со стола уже убрано, и вся компания расположилась прямо на траве, около раскладушки Николая Ивановича.
— И еще что мне всю жизнь хотелось… — Николай Иванович задумчиво поглаживал усы, белые, чуть пожелтевшие около губ, будто опаленные огнем трубки. — Ведь я городской житель с малых лет… Но всегда хотелось: подсмотреть, как распускается цветок и как вырастает гриб.
— Грибов, говорят, у нас на участке бывает много, — заметила Валя.
— Кто говорит? — спросила Галка.
— Соседи.
— Что ж, дедушка, — сказала Галка с
Цветов распустившихся еще мало в саду — весна была прохладная, они запаздывают. На клумбе около дома повернули все в одну сторону свои милые стариковские мордочки анютины глазки. Одуванчики и желтые лютики в траве. Вот пока и все. Но, отражая небо синеватой листвой, мощно раскинулись кусты пионов, а на них будто крепкие вишенки выдвигаются во все стороны, чуть прикрытые зеленым. Вдоль забора — длинная клумба — ирисы скоро зацветут. На высоких прямых ножках бутоны, еще туго спеленутые, слева направо, все на один лад.
Клавдия встала первая.
— Маргарита, ты за временем следишь?
— Слежу, — отозвалась старшая сестра, — нам пора собираться. Валек, пойди, я тебе объясню, где что лежит.
Шестнадцатилетняя Валя, немножко слишком полная — в мать, но с мечтательным лицом и медлительными движениями, вошла на террасу.
— Вот что, Валек, — начала Маргарита доверительным шепотом. Вся надежда на тебя. Тебе поручаем дедушку и сестренку. Следи, чтобы дедушка гулял осторожно: на солнце ему нельзя. Галочку одну никуда не отпускай. Женщина, у которой берем молоко, обещала тебе помочь со стряпней и с водой…
Тем временем Клавдия, отозвав под предлогом нового мытья рук свою дочь к умывальнику у забора, внушала ей на прощание:
— Галка, я надеюсь на твое благоразумие. Валюше без тебя одной никак не управиться, помогай ей во всем. Присматривай за дедушкой, чтобы курил поменьше… — и так далее, и так далее.
Шестилетняя Галя, белотелая, рыжеватенькая, солидно кивнула головой:
— Не беспокойся, мама, надейся на мое благоразумие! Вале помогу, за дедушкой присмотрю.
После этого Маргарита и Клавдия опять подсели к отцу.
— Папочка, — начала Маргарита, — мы уезжаем спокойно, зная, что девочки остаются с тобой. Разумеется, все хозяйственные дела будут делать Валюта и та женщина, что приносила молоко, но на тебе общее руководство.
— Умоляю тебя, — прогудела Клавдия, — не позволяй Гале одной на речку ходить!
— Валя иной раз на даче, — продолжала Маргарита, — как засядет в комнате, как уткнется в книжку!..
— Здесь погреб глубокий! — жалобным басом вставила Клавдия.
Николай Иванович поглаживал усы и успокоительно смотрел на дочек из-под густых и длинных бровей. Брови, тоже седые, с рыжеватой подпалинкой, казались усами второго этажа, немножко только пореже и поменьше нижних усов.
— Не волнуйтесь, мои дорогие, можете на меня положиться!
Перестраховавшись таким образом, Маргарита и Клавдия уехали.
— Дедушка, ты что так в ирисы вглядываешься?
— Нет, вы только посмотрите, девочки, как он сложно построен, этот цветок! Три лепестка шатром кверху поднялись — смотри, Галка, — три отогнуты. Какое изящество! Что мне всю жизнь хотелось — прямо какое-то неутоленное желание! — подсмотреть, как распускается цветок и как вырастает гриб!
— Они ночью, — сказала Валя. — Вот этих вчера еще не было.
— Ночью-то ночью, но вот как это делается? Постепенно, понемножку распускаются или сразу, взрывом? Посмотри, какой плотный, тугой бутон и какой он маленький по сравнению с цветком! За какие-нибудь несколько часов… А грибы? Ведь они вылезают из земли совсем уже готовенькие! И тоже в одну ночь!
— На соседнем участке, — заметила Валя, — сегодня нашли два гриба. Белых.
— Не может быть! Рано еще для грибов!
— Говорят, что эти грибы называются «колосники». Они появляются, когда начинает колоситься рожь, а потом пропадают.
— Кто говорит? — спросила Галка.
— Соседи.
— Соседи это, конечно, авторитет, — сказал Николай Иванович, — но все-таки сомневаюсь.
Валя подошла к кусту пионов.
— А цветы, дедушка, распускаются постепенно. Видишь, вот совсем маленький зародыш, вот это уже бутон…
На кусте пиона мало уже осталось маленьких зародышей, похожих на вишенки. Бутоны торчали во все стороны как неплотно сжатые кулачки. Один кулачок раскрылся сегодня утром, стал цветком.
— Розами пахнет. — Галка погрузила в самую середину свой носик, не загоревший, а только облупившийся на солнце за две недели жизни на даче.
— Вот видишь, дедушка, а этот уже распустился.
— А ты видела, как он распускается?
— Нет, не видела.
— Вот я и говорю: хочется подсмотреть.
— Нужно пораньше встать. Мы, дедушка, спим очень долго.
— Вот то-то и оно. Как-нибудь встану пораньше — и подсмотрю!
В городе все трое жили на разных квартирах, на даче объединились первый раз и только теперь знакомились как следует. Двоюродные сестры относились друг к другу со снисходительной любовью и чуть насмешливым покровительством. Так же обе внучки относились и к дедушке, а дедушка — к внучкам. Обязательства, принятые на себя в день приезда, все трое выполняли свято.
— Дедушка! — кричала Галка вечером из окна. — Я тебе одеяло несу! В тени уже холодно!
— Ты что-то очень много сегодня куришь, дедушка! — деликатно замечала Валя, покачиваясь в гамаке, с книжкой на коленях.
— Последняя, — покорно соглашался дедушка и сейчас же начинал командовать в свою очередь: — Галка! Обуться! Немедленно обуться! Что мама говорила? По вечерам…
Первые дни Валю приходилось вытягивать из комнаты.
— Валек, — слышалось из-под дуба, — опять в книжку уткнулась? Что мама сказала: дышать!