Избранные произведения. Том 5. Маори: Маори
Шрифт:
— Вынужденный отпуск! — Киннегад снова засмеялся. — Ты всегда потрясающе обходился со словами, отец.
— Я не могу поверить. Я не могу… — Мерита медленно подняла револьвер, хотя теперь ее рука тряслась.
— Так или иначе, Мерита, но ты должна поверить, что я делаю это для Эндрю, — не дрогнув, Коффин смотрел на нее.
Она могла бы сделать это, она могла бы застрелить его в тот миг. Но Флинн Киннегад, упиваясь происходящим, был слишком пылок, слишком уж сильно он этого хотел.
— Давай, убей его! Пристрели его сейчас же! Дуло дрогнуло. Коффин спокойно смотрел на нее, приготовившись ко всему, чтобы ни случилось.
Вместо того, чтобы нажать курок, она посмотрела на младшего из двоих мужчин.
— Вот чего ты хочешь, не правда ли? Это было бы твоим главным достижением. Заставить меня убить для тебя Роберта. Видишь, я понимаю, что у тебя на уме, дорогой Флинн.
— Чего ты колеблешься? Застрели его, застрели его! — лицо Киннегада дергалось, голос был похож на пронзительный крик банши, предвестника смерти. — Убей его, черт возьми!
Ее голос был спокойным.
— Вот почему ты рассказал мне эту историю.
— Это не история, — взвыл он.
— Я знаю, это правда. Все правда, — больше она не плакала. Голос, глаза, выражение лица — вое было холодно, как лет. — По крайней мере, в конце он сказал правду. — Ее глаза, эти совершенно темные глаза, бросались от одного мужчины к другому, оценивая, меряя каждого последней мерой. — Я любила вас обоих. Я все еще люблю вас обоих. Пусть боги сжалятся над вами.
Она тщательно прицелилась.
Глаза Коффина расширились. Он раскрыл рот, чтобы закричать.
— Мерита — нет!
Он сорвался с места, но между ними было полкомнаты. Слишком далеко. В последний раз, слишком далеко. Она направила дуло себе в рот и нажала курок.
Глава 8
— Боже милостивый, — Коффин опустился на колени рядом с телом. — Она всегда была такой сильной.
Позади него Флинн Киннегад смотрел на нее в ужасе. Вся злоба, вся самоуверенная мощь, которую он принес с собой., утекла из него, как вода из разбитого кувшина.
— Нет, — пробормотал он про себя. — Я не хотел этого. Мне не это было нужно. Все не так, не так…
На его лице был написан ужас и последние мерцающие отблески вечно мятущейся души.
Коффин посмотрел на него.
— Ты отомстил, не так ли? — он бережно поднял тело. Пистолет выпал из рук Мериты. — Разве не этого ты хотел?
— Нет, нет. Не подходи! — выпяченные глаза Киннегада не могли оторваться от кровавой безвольной груды, которую держал Коффин. Что-то, бывшее в напряжении десятилетиями, наконец лопнуло внутри молодого мужчины. Он больше не походил на самоуверенного мужчину, вошедшего в гостиную часом раньше.
Когда Коффин смотрел на него, шум в голове заставлял его задуматься, не теряет ли и он также контроль над собой. Потом он осознал, что вся комната сотрясалась. Тихий рокот донесся из-под пола. Он ожидал, что в любой момент это прекратится. Вместо этого рокот становился громче, пока не стал напоминать топот кавалерийских войск, проносящихся мимо галопом.
Дом прыгал. Сорвавшись с крюков, портрет Мериты в богатой раме рухнул! на пол. Подсвечники опрокинулись со своих мест. Масляная лампа на дальней стене подпрыгнула в воздух и ударилась об пол, разбрызгивая свое воспламеняющее содержимое на ковер и обои. Из пятен вырвалось пламя.
Не обратив внимание на огонь, двое мужчин продолжали пристально смотреть друг на друга.
— Все кончено, Флинн. Ты получил то, за чем приходил. Теперь убирайся.
Коффин нежно положил тело своей возлюбленной Мериты на кушетку, на ту самую кушетку, где недавно он боролся со своим сыном. Он опустился на колени рядом с ней. Ее волосы набухли от крови, которая не переставала сочиться из затылка. Коффин не видел уродливой раны. Он видел только излучающее спокойствие лицо, больше не искаженное страданием.
— Я не хотел этого, — бормотал Киннегад, откачнувшись назад. — Я не хотел.
Звук заставил его резко посмотреть вверх.
Коффин тоже поднял глаза. Это было похоже на дождь, правда, находясь на первом этаже, нельзя слышать стук дождя по крыше. Определенно, это был самый громкий дождь, который ему когда-либо доводилось слышать, гораздо более сильный, чем самый тяжелый град.
«Дождь» разбил выходящее на север окно, потом другие рядом. Черная, серная зола начала проникать в комнату.
Двери гостиной раздвинулись перед высокой, мощной фигурой, которая сделала два шага в комнату, а потом замерла.
— Отец! Вы должны выбираться отсюда! Коффин быстро поднялся, понимая, что со своего места Эндрю не видел рану Мериты. Внимание его сына было отвлечено видом Флинна Киннегада с дикими глазами, который стоял, вжавшись в угол, закусив зубами кулаки.
— Все в порядке, Эндрю, — Коффин был удивлен тем, как спокойно удалось ему это сказать. — Я справлюсь. С усилием Эндрю перевел взгляд на отца.
— Не важно, что здесь происходит. Все должны выйти. Слуги уже убежали.
— Почему? Здесь и раньше были землетрясения, хотя ни одно из них и не продолжалось так долго. — Коффин намеренно игнорировал вулканический шлак, вливающийся в окна.
— Это не землетрясение, отец. Это Таравера. Гора взорвалась.
Коффин тяжело уставился на своего сына.
— О чем ты говоришь?
— Иди и посмотри сам.
Коффин последовал за сыном через переднюю дверь. Крыша веранды защищала их от каменного потопа.