Избранные произведения. Том 5. Маори: Маори
Шрифт:
— Вчера ко мне домой пришли все первые граждане Корорареки. Они пришли ко мне, чтобы серьезно поговорить. Они встревожены, вождь. Например, их очень беспокоит вопрос войны.
— Я с вами никогда не стану воевать.
— Это мне хорошо известно, но ведь кроме тебя есть много других вождей, у которых всегда чешутся кулаки, не правда ли? Для нас это большая проблема, даже если война не затрагивает нас непосредственно. Впрочем, многие из белых людей доставляют нам гораздо больше неприятностей, чем в самом худшем случае могли бы доставить маори.
— В это я охотно верю, — проговорил Те Охине и кивнул. Его голова почти совсем потерялась в белесом облачке табачного дыма. — Люди, которые плавают в больших лодках и убивают большую рыбу, большую часть времени пребывают в состоянии опьянения. Пакеа смеются над маори, потому что мы якобы не можем устоять против вашего спиртного. Но скажи, могут ли устоять против этого напитка ваши моряки? Когда ни придешь в город, везде они валяются на улицах.
— Моряки есть моряки, — согласился Коффин. — Но мы, граждане Корорареки, совсем не похожи на них. Для многих из нас эта земля стала родным домом. Мы хотим получить гарантии от маори в том, что сможем свободно и безопасно путешествовать между вашими деревнями, как вы свободно и безопасно между нашими домами.
— Не ходи кругами. Железные Волосы. Говори, что тебе надо?
— Мы хотим купить землю для постройки новых домов. А для этого необходимо заключить многосторонний договор с маорийскими арики. Ведь вы управляете землей сообща?
— Это так.
— Когда мы купим землю у того или иного племени, мы хотим получить гарантии безопасности от всех прочих племен. Те Охине, пойми, нам нужен мирный договор, который бы упрочил спокойствие во взаимоотношениях между маори и белыми людьми. Мы хотим жить с вами в мире и согласии.
— Железные Волосы, разве тебе не известно, что я держу власть только над своими людьми? И то же самое с любым другим вождем.
— Я знаю. Вот поэтому-то договор, подписания которого мы добиваемся, и должен быть всеобщим. Нет никакого смысла заключать отдельные соглашения с одним, двумя, тремя, даже с десятком племен, потому что однажды на горизонте появится одиннадцатое племя, которое уничтожит нас. Мы должны организовать встречу, чтобы обсудить и решить этот вопрос.
— Организовать очень сложно, — задумчиво почесывая щеку, проговорил Те Охине. — Очень сложно, друг мой. Многие вожди, которые были бы рады заключить мир с пакеа, никогда не помирятся друг с другом. Если устроить так, чтобы они сошлись все в одном месте и в одно время, то, боюсь, вместо разговора получится большая драка.
— Я наслышан о ваших распрях и междоусобицах. На мой взгляд, не так уж трудно было бы забыть о них всего на один день. Пакеа могли бы выступить гарантом мирного развития переговоров, так как мы не враждуем ни с одним из племен.
— И все же это очень не просто — собрать столько арики вместе в одно время и в одном месте. Но я обещаю тебе, что поговорю с рангитира. Посмотрим, получится ли из этого что-нибудь толковое.
— Это все, о чем я прошу, вождь. Полагаю, подобный договор был бы в равной степени выгоден как пакеа, так и маори.
— Я сам миролюбивый человек, — доверительно сообщил Те Охине. — За всю жизнь в сражениях я убил не больше десятка человек собственноручно. Я никогда не начинал войн, Макаве Рино.
«Да, не начинал, но почти всегда заканчивал их, старый хитрец», — подумал, усмехнувшись, молодой капитан. Впрочем, по маорийским стандартам, Те Охине действительно выглядел истовым пацифистом.
— Скажи мне, друг Коффин… Понимаешь, мне никогда не доводилось быть на Те Ваипунаму. Ты называешь эту землю Южным Островом. Я слышал, что все там сильно отличается от нашего. Расскажи мне о том, что видел.
Коффин присел рядом с вождем. Он с удовольствием пересказал Те Охине это плавание во всех деталях, не опуская ничего, что могло быть тому интересно. Он назвал даже цену, за которую ушел груз, привезенный им с Южного Острова.
Те Охине слушал рассказ с нескрываемым интересом.
Наконец они расстались. Внизу кучера, нанятые Коффином уже на месте, перегружали купленные канаты при свете фонарей в фургон. Он сказал им, куда отвезти товар, а сам вскочил на ожидавшую его кобылу и галопом помчался обратно в город. При свете полной луны дорога была похожа на серебряную нить, проложенную между деревьями.
Его настроение заметно ухудшилось, когда он стал приближаться к дому. Неприятности прошедшего дня вновь вернулись и стали мучить. К тому времени, когда он достиг окраин Корорареки, душу его давило чувство жестокого раскаяния и одновременно гнева. Ни то, ни другое не затихало в нем. Он вошел в дом мрачный, как туча.
Из гостиной тут же раздался голос. Он только усугубил мысли о тех проблемах, которые с сегодняшнего дня вторглись в его до этого спокойную жизнь.
— Роберт? Это ты?
Она сидела в гостиной на диване и шила.
«Какая благостная картинка! — с горечью подумал он. — Вы только посмотрите!»
Заметив нахмуренное выражение на его лице, Холли встревоженно поднялась с дивана и подошла к нему.
— Я так волновалась, Роберт. Уже очень поздно. А Сэмюэл не знал… или не хотел сказать мне, куда ты отправился и где можешь пропадать. Вот я и…
— Наверх, — сдавленным голосом проговорил он. Она удивленно и недоуменно взглянула на него.
— Роберт?
— Давай наверх! Быстро!
Она заставила себя улыбнуться.
— Конечно, Роберт… Если ты этого очень хоче… Ой!
Он подошел к ней и поднял ее на руки, как ребенка.
— Роберт, мне больно!
Он понес ее по лестнице наверх, даже не ощущая ее тяжести. Голова у него горела.
Сила его страсти перепугала ее, но потом она растворилась в ней вместе с ним. Ею овладела жуткая усталость, и она почти тут же уснула. Перед сном она взглянула на мужа. Выражение его лица не добавило ей спокойствия. Желание его было удовлетворено, но оставалась еще что-то… Что-то, чего она не понимала. Что-то, что бушевало и рвалось внутри него, не давая ему покоя.