Избранные произведения
Шрифт:
«Все в прошлом», — думала она. Строчка из одного письма, строчка из другого — и в памяти ее всплывают незабываемые минуты… «Я никогда не забуду то воскресенье, — писал один, — когда я потерял свою трость».
Какая трость? Мартинья долго не могла сообразить, из-за какой это трости автор письма (в ту пору начинающий коммерсант, а сейчас крупный землевладелец) не мог забыть то воскресенье. Наконец она вспомнила: вечером он собрался уходить от них, но никак не мог найти трость, потому что кто-то унес ее в другую комнату. Мартинья вынесла хозяину
Вот оно, прошлое. Но вдруг Мартинье пришло в голову, что на каждое из этих писем был ответ, и она спрашивала себя, а где, интересно, ее письма? Уничтожены, все уничтожены. Разорваны собственноручно накануне бракосочетаний ее возлюбленных или просто выкинуты, как мусор, вместе со счетами от портнихи. Она даже затрясла головой, чтобы вытряхнуть из нее горькие мысли. Бедная Мартинья! У нее появилось желание разорвать и эти старые записки, но она подумала, что, разорвав, уничтожила бы часть своей собственной жизни, и она аккуратно сложила их. Нет ли еще чего-нибудь в сумке? Мартинья заглянула еще раз, но писем больше не было, только засушенный цветок.
— Что это за цветок?
Бесцветный, иссохший, ему, наверное, не меньше двух десятков лет. От времени лепестки цветка стали похожи на папиросную бумагу, так что нельзя даже опознать цветок. Однако гораздо важнее для Мартиньи была его история. Кто подарил его? Скорее всего, один из ее корреспондентов, но который, когда, при каких обстоятельствах? Цветок был так стар, что, казалось, рассыплется от малейшего прикосновения. Жалкий безымянный цветок! Вот преимущества писем: они пронесли через годы имена тех, кто любил и ревновал, страдал и надеялся. А цветок не сохранил ни имени, ни даты. Имена и даты хранят даже могильные камни. Цветок же этот свидетельствовал о чьем-то внимании. Жалкий безымянный цветок.
— Что же это за цветок? — повторила Мартинья. Неудивительно, что в сорок пять лет трудно вспомнить название преподнесенного ей когда-то цветка. Мартинья так и этак рассматривала его и закрывала глаза, напрягая память. Что же с ним связано? В письмах нет о том ни слова. Но кто может поручиться, что это не случайный дар, не связанный ни с каким памятным событием.
Мартинья осторожно, чтобы не повредить, положила цветок в сумочку поверх писем, и тут ее словно ударило током.
— Ах, верно, он… Ну конечно!
Она вспомнила о своем первом поклоннике. Ей тогда было девятнадцать, ему — двадцать три. Он был двоюродным братом ее подруги. Жулиан никогда не писал ей писем. Познакомившись с ней в доме своей кузины, Жулиан страстно влюбился и уже не мог думать ни о ком другом, не мог скрыть свои чувства ни от кого и менее всего от самой Мартиньи. Иногда она поглядывала на него, и даже весьма выразительно, но, по правде говоря, отвечать ему взаимностью не собиралась. Жулиан упорствовал, надеялся, страдал. Он ради нее жертвовал собою и своим временем: повсюду следовал за ней, ждал часами, утратил сон. Он состоял на государственной службе и подавал надежды; без сомнения, он быстро продвинулся бы по служебной лестнице, не познакомься он с Мартиньей, которая отвлекала его от его обязанностей. Он просто начисто забывал о них, не являлся на службу и потерял всякий интерес к делу. Мартинья была для него всем, он для нее — ничем. В лучшем случае — развлечением.
…В ту пору Мартинье шел двадцать второй год. Как-то она упомянула красивый и редкий для Рио-де-Жанейро цветок. Она собиралась на бал в клуб Флуминенсе и хотела бы прикрепить его к платью. Кто-то сказал, что знает усадьбу, где выращивают эти цветы, но в этом году вроде бы не появилось ни одного бутона. Мартинья во что бы то ни стало хотела получить этот цветок, она спала и видела его у себя на груди.
«Если цветка не будет…» — «Считайте, что он уже есть», — вмешался Жулиан. «Вы в этом уверены?» — спросила Мартинья. «Я принесу его вам». — «И вы знаете, где взять его?» — «Нет. Но я найду его. Вам нужен цветок к завтрашнему вечеру?» — «Да».
На следующий день Жулиан не пошел на службу. Он встал очень рано и бросился на поиски цветка, ему известно было только его название. Он объезжал усадьбу за усадьбой: в одних с ним не хотели разговаривать, в других никого не было, а в третьих на него спускали собак. Но бедный влюбленный не терял надежду… Только к пяти вечера Жулиан все же нашел этот редкий цветок. Он хотел заплатить десять, двадцать, тридцать мильрейсов, но хозяйка, добрая старушка, все поняла без объяснений и сказала, что цветок этот она отдаст даром.
«Иди, и подари его своей девушке, и будь счастлив!»
Мартинья причесывалась, когда Жулиан принес цветок. Он ни слова не сказал о всех своих стараниях, несмотря на расспросы Мартиньи, которая, как видно, догадалась, что цветок достался ему совсем не просто. Горячо пожав его руку и пообещав ему один танец, она решила сохранить цветок, не столько из-за связанных с ним событий, сколько из-за его красоты и того, что он был даром любви. И положила между письмами. Затеплившуюся было надежду на ответное чувство молодой человек очень скоро утратил, а у Мартиньи как раз начался роман с будущим латифундистом. Отчаявшись, Жулиан уехал в деревню, потом в сертан, и больше Мартинья о нем ничего не слышала.
— Он был единственный, кто действительно любил меня, — прошептала Мартинья, глядя на жалкий сухой цветок, название которого она забыла. Теперь она думала о том, что могла бы выйти замуж за Жулиана, стать счастливой матерью, даже бабушкой (впервые она подумала без смущения о своем возрасте) — и быть счастливой. И поняла, что виновата во всем она одна. Мартинья сожгла все письма и оставила только этот цветок. Она уже собиралась завещать тете положить цветок с ней в могилу, но тут в дверях появилась служанка:
— Барышня, обед на столе!