Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
— Не могу этого сказать, милорд, ибо всегда опасаюсь оклеветать даже злейшего своего врага. Но, хотя он и богат, ему далеко до молодого патрона Киндерхука! — Да, его действительно следовало бы послать в Вест-Индию. Вы слушаете меня, Миндерт? — Да, милорд. — Было бы несправедливо лишать господина Олоффа ван Стаатса выгод от задуманного нами предприятия.,. Я верю в ваше дружеское расположение к нему. Необхо¬ димую мне сумму вы можете разложить между собой по¬ ровну: обычное долговое обязательство скрепит наше соглашение, и тогда, сохраняя в тайне наш уговор, можно будет не сомневаться в благоразумное™ принятых нами мер. Вот взгляните, сумма написана на этом клочке бумаги. — Две тысячи фунтов, милорд?! — Совершенно верно, уважаемый сэр, вам двоим это обойдется ни на пенс больше. Справедливость по отноше¬ нию к ваи Стаатсу требует принять его в долю. Если бы не его сватовство к вашей племяннице, я бы взял моло¬ дого джентльмена с собой ко двору, чтобы устроить там его карьеру. — Говоря по правде, милорд, эта сумма значительно превышает мои возможности. Высокие цены на пушнину в прошлом сезоне, задержки платежей ограничивают меня в наличном капитале... — Выгоды будут очень велики... — Деньги стали нынче такой редкостью, что профиль Карла 1 я вижу гораздо реже, чем лица должников... — Но прибыль верная... — ...хотя кредиторы ловят тебя на каждом углу, — В предприятии примут участие исключительно голландцы... — Последние сообщения из Голландии рекомендуют беречь золото для чрезвычайных коммерческих операций. — Олдермен ван Беверут! — Да, милорд виконт Корнбери? — Да сохранит вас Плутос! 2 Но берегитесь, сэр! Вку¬ сив утренней прохлады, я должен вернуться в тюрьму, но 1 На монетах того времени чеканились профили царствующих монархов. Здесь имеется в виду Карл I (1600—1649). 2 Плутос — в древнегреческой мифологии божество богат¬ ства, сын Демётры
никто не запрещает мне раскрывать тайны моей темницы. От одного из ее обитателей я слышал, что Бороздящий Океаны находится у наших берегов! Берегитесь, досто¬ почтенный бюргер! Второй акт трагедии Кидда может разыграться в наших водах. — Предоставляю заниматься такими делами людям более высокопоставленным, чем я, — ответил олдермен, отвешивая холодный церемонный поклон. — Предприятия графа Белламонте, губернатора Флетчера и милорда Корнбери не по плечу скромному купцу. — Прощайте, упрямец! Умерьте ваши надежды в от¬ ношении чрезвычайных коммерческих операций! — произ¬ нес Корнбери, деланно рассмеявшись, хотя его глубоко уязвил намек олдермена: ходили упорные слухи, будто экс-губернатор и двое его предшественников были при¬ частны к беззакониям американских морских разбойни¬ ков. — Будьте начеку, или мадемуазель Барбери еще раз осквернит чистоту стоячего болота" вашего рода. Джентльмены обменялись чопорными поклонами. Олдермен был невозмутим, сух и официален, в то время как его собеседник сохранял непринужденную развяз¬ ность. После неудачной попытки, на которую его толк¬ нуло отчаянное положение и не менее отчаянный нрав, выродившийся потомок добродетельного Кларендона 1 на¬ правился к месту своего заключения с видом человека, усвоившего надменную позу по отношению к окружаю¬ щим, но тем не менее столь черствого и испорченного, что в его душе не оставалось места ни для благородства, ни для добродетели. Глава II Слова его прочнее крепких уз, Правдивее не может быть оракул, И сердцем так далек он от обмана, Как от земли далек лазурный свод. Ш експир, «Два веронца» Не так-то просто было вывести олдермена ван Беве- рута из привычного ему спокойствия. И все же губы у него дрогнули, что можно было истолковать как признак 1 Кларендон (1658—1667) — английский государственный* деятель и историк, лорд-канцлер Англии. 405
довольства одержанной победой, а мышцы лба судорожно сократились, как бы свидетельствуя, что олдермен отдавал себе ясный отчет в том, какой опасности он только^что из¬ бежал. Левой рукой, засунутой в карман, купец усердно перебирал испанские монеты, без которых никогда не выходил из дому; в другой руке он держал трость, твердо и решительно постукивая ею по мостовой. Таким манером он продолжал шагать еще несколько минут и вскоре, по¬ кинув нижнюю часть города, вступил на улицу, шедшую вдоль гряды холмов, возвышавшихся в этой части острова. Здесь он остановился перед домом, выглядевшим весьма аристократически для этого провинциального городка. Два ложных фронтона, увенчанных железными флюге¬ рами, украшали здание; высокое и узкое крыльцо было выложено из красного известняка, которого в этих краях в избытке. Дом был построен из обычного мелкого гол¬ ландского кирпича и выкрашен в нежно-кремовый цвет. После первого же удара массивного, начищенного до блеска дверного молотка дверь отворилась. Поспешность, с какой слуга явился на зов, свидетельствовала о том, что, несмотря на ранний час, олдермен не был нежданным го¬ стем. Лицо негра-привратника не выразило удивления при виде посетителя, каждое движение слуги говорило о том, что он давно готов к приему гостя. Однако олдер¬ мен отклонил приглашение войти в дом и, присев на же¬ лезные перила крыльца, вступил в беседу с негром. Это был пожилой седой человек с плоским носом, занимавшим почти половину изборожденного морщинами лица; он ка¬ зался еще крепким, хотя спина уже согнулась под тяже¬ стью годов. — Привет тебе, старый Купидон! — произнес бюргер радушным и сердечным тоном, каким хозяева того вре¬ мени обращались к любимым рабам. — Чистая совесть все равно что добрый ночной колпак — ты свеж, как утреннее солнышко! Надеюсь, мой друг, молодой патрон спал так же сладко, как ты, и уже встал.
– — Ах, масса олдермен, — неторопливо ответил негр, —< он проснулся очень давно! Последнее время он совсем потерял сон. Куда делись его живость и энергия! Он только и знает, что курит и курит. Джентльмен, который все время курит, масса олдермен, в конце концов стано¬ вится унылым человеком. Похоже, одна молодая леди в Йорке вовсе уморит его. 406
— Мы найдем средство вырвать у него изо рта труб¬ ку, — пробормотал ван Беверут, искоса поглядывая на негра, словно вкладывая в свои слова какой-то тайный смысл. — Любовь и красивые барышни вечно портят жизнь молодым людям — ты испытал это на собственном опыте, старый Купидон. — Теперь-то я никуда не гожусь, — спокойно ото¬ звался негр. — А когда-то немногие пользовались в Йорке большим успехом у прекрасного пола, чем я... Только все это было да быльем поросло... Когда мать вашего Эв- клида, масса олдермен, была молода, я навещал ее в доме вашего батюшки. Господи боже! Это было еще до англи¬ чан, старый патрон был молод... А этот щенок Эвклид никогда и не навестит меня! — Он негодяй! Стоит мне отлучиться из дому, как мерзавец уже выводит из стойла одного из моих меринов! — Молод он еще, масса Миндерт. Мудрость приходит с сединой. Ему вот-вот исполнится сорок, но с годами он только наглеет, мерзавец! Возраст почитают, когда вместе с ним появляются солидность и рассудительность; если молодой глупец утомителен, то старый несносен. Я уве¬ рен, что ты никогда не был настолько безрассуден и бес¬ сердечен, чтобы скакать по ночам на уставшей за день лошади! — Я очень стар, масса Миндерт, и позабыл все, что делал в молодости... А вот и патрон. Он расскажет вам все куда лучше, чем бедный чернокожий раб. — Приятного пробуждения и удачного дня, мой моло¬ дой друг! — вскричал олдермен, приветствуя крупного, медлительного джентльмена лет двадцати пяти, который появился на крыльце с важностью, более присущей чело¬ веку вдвое старшего возраста. — Ветер попутный, небо ясное, день прекрасен, словно прилетел сюда из Голландии или из самой старой Англии. Колонии и метрополия!' Если бы люди по ту сторону океана больше верили в ма¬ тушку природу, а не чванились, то они признали бы, что на наших плантациях дышится куда легче, чем у них. Но эти самодовольные мошенники похожи на людей, которые раздувают кузнечные мехи и воображают, будто делают музыку; любой хромоногий среди них уверен, что ой стройнее и здоровее лучшего из жителей колонии. Взгля¬ ните на залив: он спокоен, будто его заперли двадцатью 407
дамбами, и наше путешествие будет не опаснее поездки по каналу! — Тем лучше, — пробурчал Купидон, проникнутый искренней заботой о своем хозяине. — Куда спокойнее путешествовать по суше, когда у человека столько добра, как у массы Олоффа. Однажды утонул паром с кучей людей, и никто из них не выплыл рассказать, что он при этом пережил... — Ты что-то путаешь, старый! — перебил негра олдер¬ мен, бросив тревожный взгляд на своего молодого прия¬ теля; — Я прожил пятьдесят четыре года и что-то не при¬ помню такого бедствия. — Удивительно, как забывчива молодежь! Тогда уто¬ нуло шесть человек. Двое янки, француз из Канады и бедная женщина из Джерси. Все очень жалели бедную женщину из Джерси! — Все-то ты выдумываешь, Купидон! — поспешно во¬ скликнул олдермен, который был силен в счете. — Двое янки, француз и женщина из Джерси — это всего-навсего четверо! — Ну, значит, янки был один! Только все онй уто¬ нули, это я знаю потому, что на том пароме у губернатора погибла его лучшая упряжка. — Старик прав! Я, как сейчас, помню это несчастье с лошадьми. Смерть правит миром, и никто не избежит ее косы, когда придет назначенный час! Но сегодня нам не¬ чего опасаться, и мы можем начать путешествие с радост¬ ными лицами и легким сердцем; Отправимся? У Олоффа ван Стаатса, или патрона Киндерхука, как его почтительно величали в колонии, не было недостатка в твердости духа. Напротив, как большинство потомков голландцев, он отличался невозмутимостью и упрям¬ ством. Причина только что происшедшей стычки между его другом и рабом заключалась в различии их взглядов на вещи: один проявлял почти родительское беспокойство за жизнь своего хозяина, другой имел особые основания желать, чтобы молодой человек не отказывался от своего намерения совершить путешествие через залив. Ни тот, ни другой не принимали в расчет желания и характер са¬ мого патрона. Знак негритенку, несшему его портплед, как бы извещал о непреклонном решении ван Стаатса трогаться в путь и сразу положил конец спору. 408
Купидон оставался на крыльце до тех пор, пока его хозяин не скрылся за углом; затем, покачивая головой, полный недобрых предчувствий, свойственных невежест¬ венным и суеверным душам, он загнал в дом черноко¬ жую мелюзгу, высыпавшую на порог, и тщательно запер за собой двери. Насколько оправдались предчувствия старого негра, будет видно из дальнейшего повество¬ вания. Широкая улица, на которой жил Олофф ван Стаатс, была всего в несколько сот ярдов длиной. Одним концом она упиралась в крепость, другим — в невысокий часто¬ кол, именуемый городской стеной и служивший защи¬ той против набегов индейцев, занимавшихся в те вре¬ мена охотой и даже обитавших в южных графствах ко¬ лонии. Нужно быть хорошо знакомым с историей развития города, чтобы узнать в этом описании величественный проспект, простирающийся на целую лигу1 через весь остров. Именно по этой улице, которая и тогда звалась Бродвеем, наши путешественники, непринужденно бесе¬ дуя, направились в нижнюю часть города. — На вашего Купидона можно оставить дом, когда отправляешься в поездку, патрон, — заметил олдермен, как только они сошли с крыльца. — Он словно амбарный замок: имея такого сторожа, можно спать спокойно. Жаль, что я не поручил этому честному старику ключи от конюшни. — Мой отец говорил, что ключи лучше всего хранить под подушкой, — невозмутимо изрек владелец сотни, ты¬ сяч акров. — Ах, Каиново отродье! Смешно ожидать, чтобы на кошке вырос куний мех. Так вот, мистер ван Стаатс, по пути к вам я встретил экс-губернатора; кредиторы разре¬ шили ему дышать свежим воздухом в тот час утра, когда назойливые зеваки еще не продрали глаза. Надеюсь, пат¬ рон, что вам повезло и вы успели получить свои деньги до того, как этот человек впал в монаршью немилость? — Мне повезло в том, что я никогда не ссужал его деньгами. — Тем лучше! Бесплодное помещение капитала, не иначе. Огромный риск и никакого возмещения. Мы бесе¬ 1 Л и г а (сухопутная) — 3 милж, 4,83 километра. 409
довали с ним на различные темы и среди прочего осмели¬ лись коснуться и ваших сердечных притязаний на мою племянницу. — Какое дело губернатору до намерений Олоффа ван Стаатса или склонностей мадемуазель де Барбери? — сухо спросил патрон Киндерхука. — Мы и не разговаривали об этом в таком духе. Ви¬ конт был откровенен со мной, и, если б он не завел раз¬ говор за пределы благоразумия, 1^ы могли бы прийти к более счастливому завершению нашей беседы. — Рад, что вы вовремя остановились. — Виконт перешел на личности, а это не может прий¬ тись по вкусу благоразумному человеку. Но, между про¬ чим, он сообщил, что «Кокетка», возможно, получит при¬ каз крейсировать у Вест-Индских островов! Мы уже упоминали о том, что Олофф ван Стаатс был красивый, представительный молодой человек круп¬ ного сложения; весь его облик свидетельствовал о том, что он истинный джентльмен. Хотя он и был британским подданным, однако по характеру, чувствам и взглядам его скорее можно было счесть за голландца. При упоми¬ нании о своем сопернике он покраснел, хотя было неяс¬ но, что явилось причиной его волнения — гордость или досада. — Если капитан Ладлоу предпочтет крейсировать в Вест-Индии, вместо того чтобы охранять наши берега, я надеюсь, его желание будет удовлетворено, — последовал осторожный ответ. У него громкое имя, но пустые сундуки, — сухо заметил олдермен. — Мне кажется, если попросить адми¬ рала направить столь достойного офицера туда, где он сможет отличиться, капитан будет лишь благодарен за это. Флибустьеры1 принялись совершать налеты на тор¬ говцев сахаром и начинают беспокоить даже французов на юге. — Говорят, капитан Ладлоу храбрый командир. — Терпение и спокойствие духа! Если вы желаете добиться успеха у Алиды, вам нужно действовать более 1 Флибустьеры — морские разбойники XVII — начала XVIII века, с 1630 года утвердились на Гаити; использовались Англией и Францией для борьбы с Испанией для колониальных захватов; занимались грабежом торговых судов. 410
решительно. У нее темперамент француженки, медлитель¬ ность и молчаливость вам не помогут. Сам Купидон устроил эту поездку в «Сладкую прохладу», и я надеюсь, что вы с Алидой вернетесь в город в такой же дружбе, ка¬ кая связывает штатгальтера1 и члена законодательного собрания, помирившихся после стычки по поводу годового ассигнования. ^ Успех этого дела очень близок моему... ^ Молодой человек умолк, словно удивляясь собственной болтливо¬ сти, и, воспользовавшись тем, что его туалет был совер¬ шен в спешке, сунул руку под жилет, прикрыв широ¬ кой ладонью ту часть тела, которую поэты отнюдь не вос¬ певают как местопребывание страстей. •*- Если вь1 имеете в виду желудок, сэр, вы не будете разочарованы, — подхватил олдермен несколько более су¬ рово, чем позволяла присущая ему осторожность. — Наследница Миндерта ван Беверута не бесприданница. Мосье Барбери, закрывая гроссбух своей жизни, отнюдь не забыл уделить должное внимание балансу... Ах, черти! Паромщики отваливают без нас! Беги вперед, Брут, и вели им обождать! Негодяи, никогда не трогаются во¬ время! То отправляются, когда я еще не готов, то застав¬ ляют жариться на солнцепеке, словно я какая-нибудь вя¬ леная рыба! Точность — душа торговли, и я не люблю ни приходить раньше времени, ни опаздывать. Так жаловался почтенный бюргер, во всех случаях стре¬ мившийся приспосабливать поступки других к своим соб¬ ственным, вместе со своим спутником поспешая к мед¬ ленно трогавшемуся судну, на которое они должны были сесть. Краткое описание местности представит несомнен¬ ный интерес для поколения, которое можно назвать но¬ вым по отношению к тому времени, о котором идет рас¬ сказ. Глубокая и узкая бухта врезалась здесь в остров, вдаваясь в сушу примерно на четверть мили. На обоих ее берегах стояли ряды домов, точно так же как вдоль кана¬ лов в Голландии. Улица эта изгибалась, сообразуясь с очертаниями бухты, словно серп молодого месяца. Дома, стоявшие на ней, типично голландского типа — низкие, 1 Штатгальтер — титул носителя верховной власти в Ни¬ дерландах с XVI века по 1795 год, то же главный судья в Объеди-» ненных провинциях Нидерландов. 411
угловатые, необыкновенно опрятные, — были обращены фасадом на улицу. У каждого — уродливый и неудобный вход, называемый крыльцом, флюгер, слуховые окна и зубчатые стены. К коньку крыши одного из домов был прикреплен небольшой железный шест, с которого свисала маленькая лодка из того же металла — знак того, что в доме этом живет перевозчик. Врожденная привязанность к судоходству по искус¬ ственным и узким каналам, возможно, побудила здешних бюргеров сделать это место тем пунктом, откуда суда по¬ кидали город, хотя две протекавшие тут реки, обладав7 шие всеми преимуществами широкого, без всяких помех водного пути, предоставляли куда более удобные места для этой цели. С полсотни негров уже высыпали на улицу. Окуная метлы в воду, они спрыскивали тротуары и мостовую пе¬ ред домами. Эта необременительная, но ежедневная обя¬ занность сопровождалась буйными вспышками остросло¬ вия и веселья, в котором принимала участие вся улица, как бы охваченная единым радостным, безудержным порывом. Этот беспечный и шумный люд переговаривался ме¬ жду собой на голландском языке, уже сильно подпорчен¬ ном английскими речениями и отдельными английскими словами; возможно, именно это натолкнуло потомков первых колонистов на мысль, будто английский язык является всего лишь местным говором голландского. Мне¬ ние это, весьма сходное с тем, которое высказали некото¬ рые начитанные английские ученые относительно пла¬ гиата континентальных писателей, когда они впер¬ вые углубились в их произведения, однако, не вполне верно; язык Англии оказал влияние на диалект, о котором мы говорим, в той же мере, в какой тот, в свою оче¬ редь, почерпнул из чистых источников голландской школы. Время от времени какой-нибудь суровый бюргер в ночном колпаке высовывался из верхнего окна и прислу¬ шивался к варваризмам, отмечая про себя переходящие из уст в уста колкости и остроты с невозмутимой серьез¬ ностью, на которую никак не влияло легкомысленное ве¬ селье негров. Так как паром отчаливал очень медленно, олдермен со своим спутником успели ступить на него прежде, чем 412
были отданы швартовы1. Периагва2, как называлось та¬ кого рода судно, сочетала в себе характерные особенности европейских и американских судов. Длинное, узкое и остроносое, словно каноэ3, это плоскодонное судно было приспособлено для мелководья Нидерландов. Двадцать лет назад великое множество судов, подобных описан¬ ному, бороздило наши реки, и даже теперь можно часто видеть, как две высокие, лишенные вантов мачты с сужи¬ вающимся кверху парусом клонятся, словно тростник на ветру, когда периагва приплясывает на волнах залива. Существует большое разнообразие периагв, лучших, чем описанная, хотя она по праву может быть отнесена к наиболее живописным и замечательным судам этого типа. Тот, кому доводилось плавать вдоль южного берега Зунда, часто должен был видеть такое судно, о котором мы рассказываем. Его легко узнать по длинному корпусу и мачтам, не имеющим вант, поднимающимся над ним словно два высоких прямых ствола. Когда окидываешь взором высокие вздымающиеся паруса, благородные, уве¬ ренные линии корпуса и видишь сравнительно сложное оснащение суденышка, которым легко управляют двое сноровистых, бесстрашных и знающих свое дело матро¬ сов, все это вызывает восторг, подобный тому, какой вну¬ шает зрелище античного храма. Обнаженность и простота конструкции в соединении с легкостью и стремительно¬ стью хода придают периагве величественный вид, не вя¬ жущийся с ее столь будничным назначением. Несмотря на исключительные навыки в навигации, ранние поселенцы Нью-Йорка были значительно менее смелые мореплаватели, чем их нынешние потомки. При спокойной, размеренной ’жизни, которую вели бюргеры, им не часто приходилось пересекать залив. Людская па¬ мять* и поныне хранит воспоминание о том, что переезд из одного главного города королевской провинции в дру¬ гой .был целым событием, нарушавшим спокойствие дру¬ 1 Швартовы — тросы, при помощи которых швартуют судно, то есть крепят его к причалу. 2 Периагва — одно- или чаще двухкорпусное судно типа катамаран, длиной до десяти — двенадцати метров. Вооружалось обычно двумя мачтами с косыми рейковыми парусами. Уже во время действия романа выходило из употребления. 3 Каноэ — в те времена легкое гребное судно североамери¬ канских индейце®, часто неправильно называемое пирогой. 413