Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
— Неуместная шутка, сэр! В ваши годы и при вашей опытности я не должен объяснять вам, что звание надо заслужить. — Прошу прощения и признаю свою ошибку. Капи¬ тан Ладлоу, вы человек чести и, думаю, не обманете простого матроса, который доверится вам? — Матрос или кто другой, всякий может положиться на мое слово. — Тогда я прошу дать его. Позвольте мне подняться на борт вашего крейсера, познакомиться с моими буду¬ щими сослуживцами, посмотреть, окажется ли мне по нраву корабль, и затем покинуть его, если я не пожелаю остаться. —. Перед такой дерзостью бессильно всякое терпе¬ ние! — воскликнул Ладлоу. — Моя просьба весьма разумна, берусь доказать это, — серьезно ответил незнакомец. — Командир «Кокет¬ ки», капитан Ладлоу, с удовольствием связал бы свою жизнь с одной прекрасной леди, которая находится сейчас на периагве, хотя есть тысячи других, на которых он мог бы жениться с меньшими трудностями. — Твое бесстыдство переходит все границы! Ну, а что, если это действительно так? — Сэр, корабль для моряка —все равно что хозяйка дома. Ведь когда он на корабле да еще во время войны, можно считать, что они состоят в браке, законном или нет, безразлично. Моряк становится как бы «кость от кости, плоть от плоти» корабля, «пока смерть не разлучит их». Для столь длительного единения необходима свобода выбора. Разве моряки, так же как и влюбленные, не мо¬ гут иметь вкуса? Обшивка и линии корабля для него — все равно что талия и плечи возлюбленной, такелаж — украшения, покрой и пригонка парусов — фасон дамской шляпки; пушки всегда уподоблялись зубам, а окраска — это румянец на щеках. Вот почему выбор необходим, сэр, и, если я буду лишен возможности выбирать, мне придется пожелать вам счастливого плавания, а короле¬ ве — лучшего слуги, чем я. — Послушайте, мистер Румпель, — рассмеялся Лад¬ лоу, — не слишком ли вы доверяете этим чахлым дубкам, полагая, что сможете укрыться среди них от
условиях и в полной уверенности в себе, с какой первая в городе красавица появляется на балу. — Без лишних слов следую за вами в кильватере, — ответил обладатель индийского шарфа и впервые за всо; время беседы почтительно обнажил голову перед моло¬ дым офицером. — Хоть я еще и не женат, считайте меня помолвленным. Нет надобности излагать дальнейшую беседу двух мо¬ ряков. Младший по положению разговаривал довольно) непринужденно до тех пор, пока они не достигли берега и не стали видны с корабля ее величества, а затем Рум¬ пель с тактом бывалого моряка перешел на почтительный той, как того и требовала разница в положении. Полчаса спустя порывы берегового ветра наполнили три марселя «Кокетки», стоявшей на одном якоре, и вско¬ ре, подгоняемая свежим юго-западным ветром, она про¬ шла через Нарроус. Это передвижение не привлекло ни¬ чьего внимания. Вопреки саркастическим замечаниям олдермена ван Беверута, крейсер был далеко не празд¬ ным, а его выход в открытое море — столь обыденным явлением, что это не вызвало никаких толков среди ло¬ дочников и жителей побережья, единственных свидете¬ лей отплытия корабля. Глава VII Не кормчий я, но будь ты так далеко, Как самый дальний берег океана,— Я б за такой отважился добычей. Шекспир, «Ромео и Джульетта» Чудесное сочетание моря и суши, освещенных яркой луной на 40° северной широты, ласкает взор. Такую кар¬ тину должен создать в своем воображении читатель. Широкое устье Раритана укрыто от ветров и морских волн длинным, узким, низким мысом, или косой, которая на смеси голландского и английского языков, обычной для названий мест, лежащих в пределах бывших Объеди¬ ненных провинций Голландии, называется Санди-Хук. Этот отросток суши намыт никогда не прекращающимся прибоем с одной стороны и встречными течениями мно- 456
гих рек, впадающих в бухту, — с другой. На юге коса обычно соединена с низкими берегами Ныо-Джёрси, но временами — и так бывает несколько лет кряду — море промывает между основанием косы и материком узкий пролив, и тогда Санди-Хук становится островом. Именно так и было во время описываемых нами событий. Со стороны океана коса представляет собой гладкое песчаное побережье, обычное для всего джерсийского берега, в то время как ее внутренняя сторона изрезана заливчиками и бухтами, удобными для стоянки судов, ищущих укрытия от непогоды. Одна из этих стоянок представляет собой живописный круглый залив, где в цолной безопасности от любых вет¬ ров могут отстаиваться корабли неглубокой осадки. Га¬ вань эта, или, как ее попросту называют, бухта, находит¬ ся у основания косы и непосредственно сообщается с проливом, о котором уже говорилось выше. Шрусбери, маленькая речка в несколько сот футов шириной, течет параллельно берегу с юга и впадает в залив неподалеку от бухты. Местность между рекой и морем почти такая же, как на косе, низменная и песчаная, хотя не вовсе бесплодная. Там, где земля не распахана, можно видеть естественные луга и небольшие сосновые и дубовые рощи. Западный берег\ реки круто поднимается вверх и перехо¬ дит в гору, у подножия которой олдермен ван Беверут по причинам, которые станут ясны читателю по мере развития нашего повествования, счел удобным построить свой загородный дом, названный им, в соответствии с гол¬ ландским обычаем, «Сладкая прохлада». Манхаттанский бюргер, любящий уединение и чистый воздух, вряд ли мог бы найти лучшее место для виллы. Примыкающие к его поместью земли уже в начале того века принадлежали семейству Хартсхорн, которое владеет ими и поныне. Их владения были обширны, и поблизости не было других поселенцев. Если добавить, что тамошняя земля в то время не представляла почти никакого инте¬ реса для сельского хозяйства, станет ясно, что у коло¬ нистов не было ни причин, ни возможностей вторгаться сюда. Дующие с океана ветры приносили с собой прохла¬ ду, освежая и без того живительный и благотворный для здоровья воздух. Ограничившись этим кратким расска¬ зом о месте, где произошли многие излагаемые нами 457
события, мы перейдем к более детальному описанию оби¬ талища олдермена. Вилла «Сладкая прохлада» представляла собой невы¬ сокое, неправильной формы кирпичное здание, выбелен¬ ное в чисто голландском * вкусе. Повсюду виднелись мно¬ гочисленные фронтоны и флюгера, десяток вычурных дымовых труб и бесчисленные вышки, предназначенные специально для того, чтобы аисты могли вить гнезда. Однако, к огорчению добропорядочного архитектора, ко¬ торый, подобно многим другим, не расставался здесь с привычками и вкусами, более подходящими для Старого Света, вышки эти оставались незаселенными; и, хотя все негры в округе хором утверждали, что аисты в Аме¬ рике не водятся, архитектор не переставал выражать свое удивление по этому поводу. Перед домом был раз¬ бит небольшой, обсаженный кустарником чистенький га¬ зон. Два старых вяза казались сверстниками горы, у подножия которой они росли. Естественная терраса, на которой стояло здание, постоянно находилась в тени. Здесь было высажено много фруктовых деревьев, среди которых росли дубы и сосны. Спереди терраса круто обрывалась к устью реки. Короче говоря, это было обшир¬ ное, но скромное загородное поместье, в котором не были забыты никакие удобства, хотя в отношении архитектуры хвастаться было нечем, если не считать ржавых флюге¬ ров да замысловатых дымоходов. Чуть поодаль от главно¬ го здания, ближе к реке, располагалось несколько доми¬ ков для негров; тут же находились вместительные амба¬ ры и конюшни, значительно превышающие надобности поместья. Периагва, на которой владелец «Сладкой про¬ хлады» пересек залив, стояла у небольшого деревянного причала под самым домом. Мелькание огней, снующие по территории негры, шум и суматоха свидетельствовали о прибытии хозяина. Но постепенно суета улеглась, и, прежде чем часы пробили девять, освещение дома и наступившая тишина возвести¬ ли . о том, что утомленные дорогой господа разошлись отдыхать в отведенные для них покои. Угомонились и негры: глубокий сон воцарился в их скромных жили¬ щах. Северный флигель виллы, обращенной, как помнит читатель, фасадом на восток, то есть к реке и океану, был особенно густо окружен кустарником и невысокими де¬ 458
ревьями и отличался по стилю от остальных частей зда- ния. Он был воздвигнут специально для красавицы Бар- бери и на ее средства. Здесь наследница двух состояний вела свое собственное маленькое хозяйство, когда нахо- дилась вне города, развлекая себя теми милыми женскими занятиями, которые соответствовали ее годам и наклон¬ ностям. Воздавая должное красоте и происхождению Али- ды, галантный Франсуа назвал ее покои «La cour des F'ees» l. Название привилось, хотя и в несколько искажен¬ ном звучании. В описываемый вечер ставни во флигеле были раство¬ рены, и сама хозяйка сидела у окна. Алида была в том возрасте, когда люди наиболее доступны непосредствен¬ ным впечатлениям, и рассматривала расстилавшийся пе¬ ред ней прекрасный пейзаж, овеянный мягкой тишиной ночи, с наслаждением, какое испытывают от созерцания природы такие натуры. Молодой месяц блистал на небосводе, окруженный ми¬ риадами звезд. Их свет нежно переливался на глади океа¬ на, то тут, то там вспыхивавшей под их лучами.. Почти не¬ ощутимая вечерняя прохлада шла со стороны океана, необъятная ширь которого, разделенная песчаной косой, была совершенно спокойной; но его грудь тяжело взды¬ малась и опадала, словно кто-то огромный спал там, вни¬ зу, мирным сном. Лишь тяжелый, непрерывный рокот прибоя, набегавшего длинными белыми барашками на песчаный берег, нарушал тишину, то глухо, угрожающе нарастая, то невнятным шепотом замирая вдали. Очарованная этим разнообразием звуков и торжествен¬ ным покоем ночи, Алида вышла на маленький балкон. Опершись о перила, она наклонилась вперед, пытаясь разглядеть сквозь кусты роз часть залива, которая не бы¬ ла видна из окон ее комнаты. Увидев неясные очертания мачт и темный силуэт ко¬ рабля, стоявшего на якоре под защитой мыса, красавица Барбери улыбнулась. Ее темные глаза горделиво сверк¬ нули; в изгибе пухлых губ можно было прочесть торже¬ ство; тонкий пальчик машинально постукивал по пе¬ рилам. — Однако быстро же капитан Ладлоу закончил свой поход! — не в силах совладать с охватившим ее чувством i «Обителью фей» (франц.). 459
радости, вслух произнесла девушка. — Я, кажется, согла¬ шусь с дядюшкой в том, что королеве дурно служат. — Нелегко верно служить даже одной госпоже, — раз¬ дался вдруг чей-то голос из растущих под окнами ку- ст0В; — Но, служа двоим, можно навлечь немилость обеих... Алида отпрянула и в то же мгновение увидела перед собой капитана «Кокетки». Прежде чем перепрыгнуть через разделявшие -их низенькие перила, молодой офицер попытался прочесть в глазах девушки ее мысли; затем, то ли неправильно истолковав ее взгляд, то ли будучи слишком уверен в себе и в своих надеждах, он переско¬ чил через перила в гостиную. Хотя прекрасная дочь гугенота не привыкла к тому, чтобы в ее жилище входили столь бесцеремонно, на ее лице не выразилось ни удивления, ни испуга. Только кровь прилила к ее щекам да глаза, блеск которых ни¬ когда не затухал, засверкали еще ярче. Ее стан выпря¬ мился, и она приняла решительный и надменный вид. — Я слышала, что капитан Ладлоу завоевал славу храбреца в абордажных схватках, — холодно произнесла она, — и надеялась, что его честолюбие вполне удовлетво¬ рено лаврами, завоеванными в сражениях с врагами оте¬ чества!.. — Тысячу извинений, прелестная Алида, — перебил молодой человек. — Вы знаете, какие старания прилагает ваш ревнивый дядюшка, чтобы воспрепятствовать моему желанию побеседовать с вами. — Однако все усердие олдермена ван Беверута ока¬ зывается тщетным, ибо он ошибочно считал, что положе¬ ние и пол его опекаемой защитят ее от подобных сюр¬ призов! — О Алида, вы капризнее ветра! Вам отлично изве¬ стно, как претит вашему опекуну мое ухаживание за вами. А вы еще обижаетесь на меня за то, что я вынуж¬ ден нарушить этикет. Я надеялся, вернее даже сказать — уверовал, полагаясь на содержание вашего письма, за ко¬ торое тысячу раз благодарен вам, что... Не разбивайте так жестоко моих надежд!.. Возможно, они безрассудны, но... Румянец, схлынувший было с лица девушки, вновь стал гуще, и на мгновение могло показаться, что ее решительность поколеблена. 460
Очарованная торжественным покоем ночи, Алида вышла на балкон.
Но после мгновенного раздумья она твердо, хотя и не без чувства промолвила: — Капитан Ладлоу, рассудок подсказывает женщинам необходимость соблюдать строгие приличия. Отвечая на ваше письмо, я руководствовалась скорее добрыми чув¬ ствами, чем благоразумием, и вижу, что вы заставляете меня раскаиваться в моем поступке. — Пусть позор падет на мою голову, пусть наказа¬ нием мне будет презрение всего прекрасного пола, если я заставлю вас раскаяться в том, что вы доверились мне! Но разве у меня нет оснований жаловаться на ваше непо¬ стоянство? Разве мог я ожидать столь сурового выгово¬ ра за вполне простительное желание выразить вам свою глубокую благодарность! — Благодарность? — повторила Алида с неподдельным изумлением. — Слишком сильно сказано, сэр! Я всего- навсего дала вам томик стихов для прочтения — простая любезность, не требующая благодарности. — Или я неправильно понял содержание письма, или сегодня день ошибок! — воскликнул Ладлоу, стремясь скрыть досаду. — Но нет! Письмо, написанное вашей ру¬ кой, опровергает вашу холодность. Клянусь честью мо¬ ряка, я скорее поверю тому, что вы написали его по зре¬ лом размышлении, чем из недостойного вас каприза. Вот это письмо, Алида. Мне нелегко будет расстаться с на¬ деждой, которую оно вселило в меня! Красавица Алида с нескрываемым изумлением смо¬ трела на молодого человека. Краска прихлынула к ее ще¬ кам. Она допускала, что, возможно, было нескромно с ее стороны вообще написать это письмо, но в то же время знала, что не написала в нем ничего такого, что могло бы так обнадежить молодого человека. Нравы того времени, профессия ее кавалера и поздний час побудили ее посмо¬ треть прямо в глаза капитану Ладлоу, чтобы проверить, явился ли он к ней с честными намерениями. Но Ладлоу пользовался репутацией человека, лишенного недостат¬ ков, что являлось в те времена обычным для моряков, и ничто в его открытом красивом лице не подтвердило подозрений Алиды. Она дернула сонетку и жестом пред¬ ложила гостю сесть. — Francois, — обратилась она к сонному камердине¬ ру, когда он вошел в комнату, — fais moi le plaisir de m’ap¬ porter de cette eau de la fontaine du bosquet, et du vin 462
le Capitaine Ludlow a soif; et rappelle-toi, bon Francois, il ne faut pas deranger mon oncle `a cette heur; il doit ^etre bien fatigue de son voyage Получив распоряжение, Франсуа удалился. Довольная тем, что визит Ладлоу перестал быть тайной, и в то же время отослав слугу по делу, которое займет достаточно времени для того, чтобы она успела выяснить непонятный ей смысл слов гостя, Алида села. — Ваш поздний визит, капитан Ладлоу, весьма не¬ скромен, если не сказать невежлив, — произнесла Алида, когда они снова остались одни. — Вы считаете вашу дер¬ зость оправданной, но я не могу поверить этому, пока не получу доказательства. — Я рассчитывал иначе распорядиться вашим пись¬ мом, — ответил Ладлоу, с большой неохотой доставая из кармана известную читателю записку, — и я стыжусь сво¬ его поступка, хотя и совершаю его по вашему приказанию. — Должно быть, произошло какое-то чудо, иначе моя записка не могла бы показаться вам столь важной, — за¬ метила Алида, беря в руки письмо и начиная сожалеть о том, что написала его. — Должно быть, с языком веж¬ ливости и женской осторожности произошли какие-то не¬ понятные превращения, либо тот, кто прочел мое письмо, неверно его истолковал. Но, как только взгляд девушки упал на листок бума¬ ги, который она держала в руках, ее негодование усту¬ пило место глубокому изумлению, и она вдруг замолчала. Приведем дословно содержание письма, вызвавшего такое удивление, а может быть, и некоторое чувство неловкости у его читательницы. «Жизнь моряка, — красивым женским почерком было написано на листке, — полна опасностей и риска. Она вы¬ зывает в женщине чувство уважения. Пишущая эти строки не остается безучастной к достоинствам этих от¬ важных людей. Преклонение перед морем и перед теми, кто связал с ним свою жизнь, — ее слабость. Ее виды на будущее, так же как и воспоминания о прошлом, всегда посвящены радостям, которые несет с собой море. Обы¬ чаи различных народов, военная слава, перемена мест, 1 Франсуа, пожалуйста, сходи в рощу за родниковой водой и принеси вина. Капитана Ладлоу мучит жажда. Только не тревожь в столь поздний час моего дядюшку, он очень утомлен дорогой (Франц.), 463
постоянство привязанностей — все это слишком волнует женское воображение и не может не оказать влияние на суждение женщины о мужчине. Прощайте». Письмо было прочитано и перечитано снова и. снова. Лишь после этого Алида осмелилась поднять голову и взглянуть в глаза взволнованно ожидавшего молодого че¬ ловека. — И это недостойное уважающей себя женщины по¬ слание капитан Ладлоу счел возможным приписать мне!—промолвила она голосом, дрожащим от уязвлен¬ ного самолюбия.
– т- Кому же еще я мог приписать его? Кто, кроме вас, прелестная Алида, сумел бы сочинить такое очарователь¬ ное письмо, подобрать такие верные слова?! Длинные ресницы девушки дрогнули; поборов охва¬ тившие ее противоречивые чувства, Алида повернулась к небольшой шкатулке с письменными принадлежностя¬ ми, лежавшей на туалетном столике, и с достоинствохм произнесла: — Мои письма не столь интересны, и к тому же я пишу их весьма редко. Но, каковы бы они ни были, для доказательства вкуса их сочинительницы или ее здраво¬ мыслия у меня, к счастью, есть возможность показать вам записку, которую я сочла приличным написать в ответ на ваше письмо. Вот черновик, — добавила она, разворачивая лист бумаги и принимаясь читать вслух: — «Благодарю капитана Ладлоу за заботу и предоставленное удоволь¬ ствие прочесть рассказ о жестокостях пиратов. Не говоря уж о простом чувстве гуманности, нельзя не пожалеть о том, что столь бессердечные люди принадлежат к той же профессии, представители которой известны своим благо¬ родством по отношению к слабым. Мы надеемся, однако, что самые дурные и трусливые среди моряков существуют лишь затем, чтобы еще больше оттенить высокие достоин¬ ства отважных и мужественных. Кто может быть убежден в этом больше, чем друзья капитана Ладлоу, заслужив¬ шего репутацию милосердного человека! — Голос Алиды, когда она прочитала эту фразу, перешел в шепот. — В знак благодарности посылаю ему «Сида», которого любезный Франсуа ставит превыше всех других поэм, не исключая даже Гомера, творения которого он не признает лишь по незнанию. Еще раз выражаю свою благодарность капитану Ж
Ладлоу за его любезное внимание и прошу сберечь этот томик до той поры, когда капитан вернется из своего предполагаемого плавания». Это точная копия того письма, которое вы получили или должны были получить, — про¬ изнесла племянница олдермена, поднимая пылающее лицо от бумаги, — хотя оно и не подписано, как то, другое, именем Алиды де Барбери. После этого объяснения молодые люди в немом изу¬ млении уставились друг ка друга. Все же Алида заметила, или ей так показалось, что, несмотря на недавнее изъяв¬ ление своих чувств, молодой человек обрадован тем, что был введен в заблуждение. Уважение к женской деликат¬ ности и скромности столь естественно и сильно в предста¬ вителях противоположного пола, что та, которая престу¬ пает общепринятые границы, редко радуется своему успеху; искренне любящий человек никогда не будет ли¬ ковать, если предмет его поклонения нарушит правила приличия, хотя бы и в его пользу. Под влиянием этого похвального и естественного чувства Ладлоу, хотя он и был заметно подавлен оборотом, который приняло дело, почувствовал облегчение от груза сомнений, вызванных необычным стилем письма, которое, как он верил, было написано госпожой его сердца. Собеседница поняла со¬ стояние молодого человека по выражению его лица и, хотя втайне радовалась тому, что вновь вернула его ува¬ жение, была одновременно раздосадована и задета тем, что он мог усомниться в ее скромности. Все еще держа в руках странное послание, она не отрывала от него глаз. Внезапная мысль пришла ей в голову, и, возвращая гостю бумагу, она холодно произнесла: — Капитану Ладлоу следовало бы лучше знать ту, с которой он переписывается. Не ошибусь, если выскажу предположение, что это не первое письмо, полученное им. Молодой человек покраснел до кончиков ушей и на мгновение прикрыл лицо рукой. — Вы признаете справедливость моих подозрений, — продолжала красавица Барбери, — и не можете не при¬ знать моей правоты, если я добавлю, что с этого дня... — Выслушайте меня, Алида! — поспешно воскликнул юноша, не давая девушке произнести слова, которых он страшился превыше всего. — Выслушайте меня! Бог мне судья, вы услышите только правду. Признаюсь, это не первое из писем, написанных той же рукой, вернее было 16 Фенимор Купер, том V 465