Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й

Купер Джеймс Фенимор

Возможно, она безотчетно, но зполне естественно ожи¬ дала, что перед ней снова появится капитан «Кокетки». Чтобы читатель сам мог судить, насколько извинительна была ее смелость, мы одишем !внешность незваного грстд.. Незнакомец находился в самом расцвете молодости. Ему было не больше двадцати двух лет, но даже этого возраста ему нельзя было бы дать, не будь его лицо по¬ крыто густым коричневым загаром, который подчеркивал естественный цвет его кожи, хотя и смуглой от рождения, но все же чистой и румяной. Густые черные бакенбарды оттеняли женственно красивые, нежные брови и ресницы, придавая решительное выражение его лицу, которому иначе не хватало бы мужественности. Гладкий неширо¬ кий лоб; тонкий, хотя и крупный, изящно очерченный нос; губы пухлые и слегка лукавые; ровные, сверкающие белизной зубы; небольшой округлый, с ямочкой подбо¬ родок, настолько лишенный всяких следов бороды, что могло показаться, будто природа заботилась лишь о том, чтобы украсить растительностью одни только щеки. Если к этому описанию добавить большие блестящие черные как уголь глаза, которые, казалось, могли произ¬ вольно менять свое выражение, читатель поймет, что неприкосновенность жилища Алиды была нарушена че¬ ловеком, чья привлекательность могла бы при; иных об¬ стоятельствах оказаться опасной для представительницы женского пола, чей вкус в известной мере определялся ее собственной красотой. Незнакомец был одет под стать своей внешности. Пла¬ тье его напоминало уже описанный нами костюм чело¬ века, назвавшегося Румпелем, только из тканей побо¬ гаче и, если судить по внешнему виду незнакомца, бо¬ лее достойных того, кто был, в них облачен. Легкая курт¬ ка из плотного фиолетового индийского шелка облегала его подвижную, скорее округлую, нежели угловатую фи¬ гуру; на нем были широкие белые, из отличной бумазеи брюки и головной убор из красного бархата, шитого зо¬ лотом. Талия

незнакомца была повязана толстым шнуром из красного шелка, перевитым словно корабельный ка¬ нат; на концах его весело поблескивали маленькие, ксн ванные из золота якоря. За пояс незнакомца, как бы оттеняя его причудливую и необычную одежду, были заткнуты два небольших, бо¬ гато изукрашенных пистолета, а между складками куртки 476

довольно внушительно торчала рукоятка изогнутого ази¬ атского кинжала. — Как барыши? — раздался звонкий голос, более под¬ ходящий к облику пришельца, чем к грубому профессио¬ нальному приветствию, которое он произнес, очутившись посередине небольшой гостиной Алиды. — Выходи же, почтеннейший торговец бобровыми шкурами! Здесь один из тех, кто наполняет золотом твои сундуки. Теперь, ко¬ гда этот тройной свет уже сделал свое дело, его можно загасить, чтобы он не привлек других в запретную га¬ вань. — Простите, сударь, — появляясь из-за шторы, произ¬ несла хозяйка флигеля, сохраняя внешнее спокойствие, хотя сердце у нее билось так, что в любой момент могло выдать ее волнение, — для приема такого нежданного го¬ стя необходимы дополнительные свечи. От неожиданности незнакомец вздрогнул и отпрянул назад. Его испуг несколько успокоил Алиду и придал ей больше смелости, ибо храбрость одного всегда пропорци¬ ональна испугу другого. И все же, увидев, что рука не¬ знакомца потянулась к пистолету, девушка вновь готова была бежать. Страх не покидал ее до тех пор, пока она не встретила мягкий, пленительный взгляд незваного го¬ стя, который, сняв руку с оружия, сделал шаг вперед с таким изяществом и спокойствием, что тревога мгновенно покинула Алиду. — Хотя олдермен ван Беверут не оказался в услов¬ ленном месте, — произнес молодой человек, — он прислал вместо себя такого представителя, что ему можно все простить. Надеюсь, сударыня, что вы уполномочены гос¬ подином олдерменом вести со мной дело? — Я не вправе заниматься делами, не касающимися меня. Я вправе только выразить желание, чтобы этот флигель был освобожден от каких-либо деловых пере¬ говоров, неизвестных мне и не имеющих ко мне отношения. — Зачем же тогда в этой комнате был зажжен услов¬ ный сигнал? — спросил незнакомец, с серьезным видом указывая на все еще горящие перед раскрытым окном свечи и фонарь. — Не понимаю, что вы хотите сказать, сударь. Это обычное освещение моей комнаты, если не считать фонаря, который оставил мой дядюшка олдермен ван Беверут.. 477

— Ваш дядюшка? — воскликнул глубоко заинтересо¬ ванный этим сообщением молодой человек, вплотную при- близившись к Алиде и вынуждая ее отступить назад. — Ваш дядюшка! Возможно ли, что передо мной мадемуа¬ зель де Барбери, о красоте которой ходит столько слу¬ хов!—добавил он, галантно приподымая головной убор, словно только что обнаружив необыкновенную привлека¬ тельность своей собеседницы. Не в характере Алиды было сердиться на компли¬ менты. Все воображаемые причины для испуга были поза¬ быты. К тому же незнакомец достаточно ясно дал ей по¬ нять, что у него было назначено свидание с дядюшкой. Если мы добавим, что исключительная привлекательность и нежность его лица и голоса помогли успокоить страхи девушки, мы вряд ли погрешим против истины или не¬ верно опишем чувства Алиды. Несведущая в торговых делах и привыкшая слышать, будто скрытность, с кото¬ рой совершаются различные сделки, вырабатывает в че¬ ловеке лучшие и ценнейшие качества, она не видела ни¬ чего особенного в том, что люди, деятельно занимавшиеся коммерцией, имели основания утаивать свои поступки, опасаясь коварства конкурентов. Как и большинство женщин, Алида целиком полагалась на тех, к кому чув¬ ствовала привязанность; и, хотя нравом, воспитанием и привычками она резко отличалась от своего опекуна, их согласие никогда не нарушалось размолвками. — Значит, я вижу красавицу де Барбери! — повторил молодой моряк (ибо платье выдавало в нем моряка), раз¬ глядывая девушку со смешанным выражением удовольст¬ вия и трогательной грусти. — В данном случае молва ока¬ залась справедлива: ваша красота оправдывает любое без¬ рассудство, на которое способен влюбленный муж¬ чина!.. — Вы слишком развязны для постороннего, — оборва¬ ла его Алида, залившись румянцем, хотя живые темные глаза незнакомца, словно читавшие все ее мысли, видели, что она не сердится. — Не отрицаю, что пристрастность друзей и мое происхождение действительно снискали мне такое прозвище, но оно дано мне скорее в шутку, чем всерьез, и вовсе не по заслугам... А теперь, так как уже поздно, а ваш визит довольно необычен, разрешите мне позвать дядюшку. 478

— Постойте! — воскликнул незнакомец. — Давно, очень давно не испытывал я такого необычайно прият¬ ного ощущения! Жизнь полна тайн, прелестная Алида, хотя порой ее проявления кажутся весьма обыденными. Тайна заключена в начале и конце жизни; в ее порывах, симпатиях и всех противоречивых чувствах. Нетг нет, не оставляйте меня! Я явился сюда из далекого плавания, где грубые, неотесанные люди долгое время были мо¬ ими единственными спутниками. Ваше присутствие — как бальзам на мою растревоженную, израненную душу. Взволнованная скорее трогательным и печальным то¬ ном незнакомца* чем его странными речами, Алида коле¬ балась. Рассудок подсказывал ей, что приличие и просто благоразумие требуют, чтобы она позвала дядюшку, но приличие и благоразумие теряют часть своей силы, когда таинственность и сочувствие возбуждают женское любо¬ пытство. Ее красноречивый взгляд встретил открытый и умоляющий взор, который, казалось, очаровал ее. И, пока рассудок твердил ей, что оставаться здесь опасно, чув¬ ства склоняли ее в пользу благородного моряка. —- Гость моего дяди всегда может найти здесь отдых после трудного и изнурительного путешествия, — сказала она. — Двери этого дома, по обычаям гостеприимства, всегда широко распахнуты для друзей. — Если я пугаю вас, только скажите, и я выброшу это дурацкое оружие, — серьезно произнес незнакомец. — Ему не место здесь. — И с этими словами он швырнул оба пистолета и кинжал в кустарник за окном. — О, если б вы знали, как неохотно я причиняю зло кому бы то ни было, а тем более женщине, вы бы не боялись меня! — Я не боюсь вас, — твердо произнесла девушка.* — Я опасаюсь лишь превратного мнения света. — Кто может потревожить нас здесь, прекрасная Алида? Вы живете вдали от городов и людской зависти, словно счастливая избранница, над которой витает доб¬ рый гений. Взгляните, вот прелестные вещи, в которых ваш пол ищет невинных развлечений. Вы играете на отой лютне, когда меланхолия овладевает вами; вот кра¬ ски, которые могут передать или даже затмить красоту полей и гор, цветов и деревьев; а со страниц этих книг вы черпаете мысли, чистые и незапятнанные, как ваша, душа, и красивые, как вы сами* 479

Алида слушала незнакомца будто зачарованная; мо¬ лодой моряк с печальным видом касался различных предт метов, о которых говорил, словно сожалея о своей судьбе, уготовившей ему профессию, глубоко чуждую всему этому. — Для человека, чья жизнь проходит на море, не¬ обычно проявлять такой интерес к безделушкам, состав¬ ляющим радость женщины, — произнесла Алида, все еще медля, несмотря на свое решение пойти за дядюшкой. — Я вижу, вам знакомо наше грубое и бурное ре¬ месло... — А разве может родственница купца, да еще такого видного, как мой дядюшка, не знать о жизни моря¬ ков? — И вот доказательство, — тут же отозвался незнако¬ мец, как бы вновь демонстрируя живость своего ума. — «Историю американских пиратов» редко можно увидеть среди книг, составляющих круг чтения девушки. Неуже¬ ли красавице де Барбери доставляет удовольствие читать о всяких кровопролитиях? — Удовольствие? — воскликнула девушка, подзадо¬ ренная сверкающим взором своего собеседника и, во¬ преки его внешности, считая, что он сам принадлежит к морским разбойникам, о которых зашла речь. — Эту кни¬ гу мне дал один отважный моряк, готовящийся пресечь пиратские набеги. Читая о злодеяниях этих людей, я всей душой сочувствую тем, кто рискует жизнью ради защиты слабых и невинных... Однако мой дядюшка рас¬ сердится, если я буду медлить с известием о вашем при¬ бытии... — Одну минутку! Давно, очень давно я не посещал такого святилища... Вот музыка, вот пяльцы для ярких вышивок, а из окон открывается пейзаж, прелестный, как вы сами; и океаном можно любоваться отсюда без страха перед его ужасающей мощью, не видя тех жутких, оттал¬ кивающих сцен, которые иногда разыгрываются на нем. Как вы должны быть счастливы здесь! Незнакомец оглянулся, но Алиды уже не было в ком¬ нате. Нескрываемое разочарование появилось на его кра¬ сивом лице, но не успел он собраться с мыслями, как возле двери послышался ворчливый голос: — Договора и условия! Что, спрашиваю я, привело тебя сюда? Так-то ты бережешь нашу тайну? Или тыс^и- 480

таешь, что королева возведет меня в рыцари, узнав о на¬ шей связи? — Маяки и ложные бакены! — воскликнул в ответ молодой моряк, передразнивая интонации недовольного бюргера и указывая на свечи и фонарь, все еще стоявшие на столе. — Разве корабль может войти в порт без по¬ мощи сигнальных огней? — Это натворила луна и девичьи сентименты! Вместо того чтобы спать, девица сидит у окна и глазеет на зве¬ зды, расстраивая расчеты честного бюргера. Но не пу¬ гайся, любезный Бурун, моя племянница особа благора¬ зумная, и, если даже у нас не было бы лучшей поруки в том, что она будет молчать, ее вынудит к этому необхо¬ димость, ибо, кроме француза-камердинера и патрона Киндерхука, ей здесь не с кем перемолвиться словечком, а они оба мечтают о чем угодно, только не о торговых прибылях. — И ты не пугайся, олдермен, — насмешливо отозвал¬ ся моряк. — У нас есть и другой залог ее молчания: ведь, если дядюшка будет обесчещен, пострадает и племянница. — Не вижу греха в том, чтобы вести торговлю чуть- чуть за пределами, установленными законом. Эти англи¬ чане хотят всё прибрать к своим рукам! Без зазрения совести они связывают нас, купцов, заявляя: «Торгуй с нами или ни с кем». По слабости бургомистра они уста¬ новили такие порядки в Амстердаме, а затем и во всей колонии, а теперь нам не остается ничего иного, как под¬ нять лапки кверху и повиноваться. — И поэтому купец находит утешение в торговле контрабандными товарами. Ты совершенно прав, почтен¬ ный олдермен! Удобная философия, особенно если дельце сулит барыши. Ну, а теперь, столь похвально отозвавшись о нашем ремесле, давайте перейдем к его законному или беззаконному завершению. Вот, — добавил он, доставая из внутреннего кармана куртки небольшой мешочек и не¬ брежно боосая его на стол, — вот твое золото. Восемьде¬ сят полновесных золотых дублонов недурная цена за не¬ сколько тюков пушнины; и даже последний скопидом со¬ гласится, что шесть месяцев не столь уж долгий срок для подобного оборота. — Твой корабль, милейший Бурун, летает, как птич¬ ка колибри, — ответил Миндерт с радостной дрожью в голосе, выдавшей его глубокое удовлетворение. — Ровно 481

восемьдесят, говоришь? Не трудись смотреть в бухгалтер¬ скую запись. Я готов взять все заботы на себя и пересчи¬ тать золото. Действительно, игра стоила свеч! Несколько бочонков ямайского рома, немного пороха и свинца, два- три одеяла и грошовая безделушка в подарок вождю пле¬ мени быстро превратились с твоей помощью в благород¬ ный металл! Ты торговал на французском побережье? — Только севернее, где морозы способствуют торгов¬ ле. Бобровые и куньи меха, честный бюргер, будут кра¬ соваться перед императором на ближайшем дворцовом празднике. Что это ты так пристально рассматриваешь профиль Брагансы? 1 — Монета кажется мне не из тяжелых.., К счастыО, у меня есть весы под рукой... — Обожди! — произнес незнакомец, опуская руку в мягкой перчатке, опрысканной, по обычаям того времени, духами, на плечо собеседника. — Никаких весов при на¬ ших расчетах! Эта морета была получена в обмен на твои товары. Тяжелая или нет, она пойдет вместе с осталь¬ ными. Наши отношения основаны на доверии, и твое по¬ ведение оскорбляет меня. Еще одно подобное, подозре¬ ние — и я прекращу с тобой всякие дела. — Это было бы несчастьем для нас обоих, — натянуто рассмеялся Миндерт и сунул злосчастный дублон обратно в мешочек, тем самым устраняя повод к раздорам. — Уточнение расчетов помогает сохранять дружбу. Но не будем по пустякам терять драгоценное время. Привез ли ты подходящие для колонии товары? — В избытке. — И, надеюсь, в большом выборе? Колонисты и мо¬ нополия! В этой тайной торговле — двойное удовлетворе¬ ние. Хотя я не получаю извещений о твоем прибытии, любезный Бурун, но сердце у меня радостно бьется в предвкушении встречи. Мне доставляет двойное удоволь¬ ствие обходить законы, выдуманные вашими лондонскими крючкотворами! — И главное из этих удовольствий... — ...хороший барыш, конечно! Не хочу отрицать силу врожденных страстей, но поверь, я испытываю нечто вро¬ де профессионального тщеславия, попирая эгоизм наших правителей. Неужели мы рождены только для того, чтобы 1 Браганса^-династия королей в По-ртугалшт. 482

быть орудием их обогащения? Дайте нам полноправное законодательство, дайте нам право самим устанавливать законы, и тогда, оставаясь лойяльным и послушным под¬ данным... — ...ты по-прежнему будешь заниматься контрабандой! — Ну ладно, ладно... Многословием не умножишь бо¬ гатства. Покажи лучше список привезенных товаров. — Вот он, к твоим услугам. Но у меня вдруг воз¬ никло одно капризное желание, а тебе известно, олдермен, что с моими прихотями следует считаться, поэтому тебе придется исполнить и эту. Я хочу, чтобы при нашей сделке присутствовал свидетель. — Судьи и присяжные! Неужели ты позабыл, что даже неуклюжий галиот 1 может проплыть сквозь самые строгие статьи чрезвычайных постановлений. Суды отно¬ сятся к подобным торговым сделкам так же, как могилы к покойникам: они проглатывают их и забывают. — Мне нет дела до судов, и я не испытываю ни ма¬ лейшего желания связываться с ними. Но присутствие красавицы де Барбери предотвратит недоразумения, кото¬ рые могут привести к полному разрыву наших отноше¬ ний. Позови ее. — Алида совершенно несведуща в торговых делах, и это может вселить в нее сомнения относительно финан¬ сового положения ее дяди и опекуна. Если человек не пользуется доверием в своем собственном доме, может ли он ожидать его от посторонних? — Многие люди пользуются доверием у чужих и ли¬ шены его дома. Но ты знаешь мой нрав: не будет здесь твоей племянницы — не будет и сделки. — Алида послушное и ласковое дитя, мне бы не хо¬ телось тревожить ее сон. У меня гостит патрон Киндер- хука, который любит английские законы не больше, чем мы с тобой. Он с удовольствием посмотрит на то, как .честно заработанный шиллинг превращается в золотой. Я разбужу его. Пока еще .иикто не обижался на предло¬ жение принять участие в выгодном предприятии. —- Пусть он спит. Я не желаю иметь ничего общего с владельцами поместий и закладных. Позови девушку. Кое-какие из моих товаров придутся ей по вкусу. 1 Галиот — небольшое двухмачтовое парусное судно, грузо¬ подъемностью около ста тонн. На случай штиля имело также и (весла. 483

— Долг и десять заповедей! Ты никогда не был опе¬ куном, милейший Бурун, и не знаешь всей тяжести ответ¬ ственности... — Не будет здесь твоей племянницы — не бывать й сделке! — перебил упрямый контрабандист, пряча в кар¬ ман список товаров и собираясь встать со стола, на кото¬ ром он сидел. — Девушка знает о моем присутствии, и для пас обоих будет безопаснее, если она поглубже вникнет в наши отношения. — Ты безрассуден, как английские законы о морепла¬ вании! Я слышу, она ходит по комнате — я позову ее. Но не следует раскрывать перед ней наши прежние отноше¬ ния. Пусть сегодняшняя сделка покажется ей единствен¬ ной и случайной. — Как тебе угодно. Я не собираюсь ничего говорить ей. Если ты сам не проболтаешься, бюргер, можешь спать спокойно. Но я хочу, чтобы твоя племянница присутст¬ вовала здесь, — у меня такое предчувствие, что нашим де¬ ловым связям грозит опасность. — Не люблю я слово «предчувствие», — проворчал олдермен, осторожно снимая нагар со свечи. — Стоит про¬ изнести его — и уже чудятся преследования со стороны казначейства. Не забывай, что ты должен скрываться из- за твоих хитроумных дел. — Совершенно верно. Будь все остальные так же лов¬ ки, торговля безусловно прекратилась бы. Позови же ско¬ рее леди! Олдермен, по-видимому считая необходимым кое-что объяснить племяннице и зная решительный нрав своего компаньона, больше не мешкал. Бросив подозрительный взгляд на все еще открытое окно, он покинул комнату. Глава X Увы, какой постыдный грех — стыдиться, Что я ребенок моего отца! Но я ведь дочь ему по крови только, Не по душе. Шекспир, «Венецианский купец» Выражение лица незнакомца изменилось, как только он остался один. Его взгляд, прежде такой дерзкий и са¬ моуверенный, снова стал ласковым и даже задумчивым, 484

скользя но различным изящным ведам, служившим усла¬ дой, красавице Алиде. Затем незнакомец поднялся с места, прикоснулся к струнам лютни и, словно испугавшись ме¬ лодичного звона, отпрянул назад. Казалось, он позабыл о деле, которое привело его сюда* и всецело отдался но¬ вому, более свежему интересу. Если бы кто-нибудь уви¬ дел, с каким волнением пришелец рассматривал окружав¬ шие его предметы, он бы решил, что именно они при¬ влекли его сюда. Во взгляде и в мягких чертах его лица было так мало грубости, присущей людям его профессии, что можно было подумать, будто природа одарила его такой внешностью для того, чтобы восторжествовал об¬ ман, Если в его манерах и проскальзывали порой резкость и пренебрежение, то это казалось скорее притворством, чем проявлением естественных наклонностей, и даже на¬ рушение правил приличия во время беседы с олдерменом сочеталось со сдержанностью, которая странно противоре¬ чила его натуре. С другой стороны, было бы неверно утверждать, что Алида де Барбери не догадывалась о роде занятий гостя. Растленность, которой неизбежно отмечается всякое без¬ ответственное правление, а также врожденное безразли¬ чие господина к судьбе своих подчиненных привели к тому, что почти на все почетные и прибыльные посты в колониях английское правительство назначало разорив¬ шихся и развращенных представителей знати или тех, кто обладал обширными связями. Провинции Нью-Йорк в этом отношении особенно не повезло. После того как Карл подарил ее своему брату, наследнику престола, Нью-Йорк лишился защиты хартий и привилегий, кото¬ рые были гарантированы большинству американских гу¬ бернаторств. Провинция непосредственно подчинялась ко¬ роне, и в течение длительного времени на жителей Нью- Йорка смотрели как на покоренный народ другой расы, с которым завоеватели считались куда меньше, чем со своим собственным. К беззакониям, творимым над насе* лением Западного полушария, в те времена относились так легко, что даже грабительские экспедиции Дрейка 1 и ему подобных против обитателей стран, расположенных 1 Фрэнсис Дрейк (1545—1595) — английский мор&плава-« тель; совершал пиратские набеги у берегов Америки и Африки. Первым после Магеллаца совершил кругосзетное плавание. 485