Избранные стихи
Шрифт:
кровавого налитый светом сад.
Шиповник мой изрублен в жаркой сече,
он, как Роланд, весь в ранах от меча.
Мои же руки -- руки палача -- похоже,
львом истерзаны по плечи.
Они трудились -- как ни назови
сей ратный подвиг, мой покой заслужен.
Но страшно бьются, шлепая по лужам,
две рассеченных ящерки в крови.
Перевод Н.Ванханен
114.
2. Миндальное дерево
Я подстригаю маленький миндаль
рукою
вот так касаются щеки любимой,
когда глаза глядят, не видя, вдаль;
вот так рождается мой точный стих,
в котором кровь живую оставляю;
так сердце я раскрыться заставляю,
чтоб билась кровь весны в словах моих.
Биенье веткам грудь передает;
миндаль впервые в жизни узнает
чужое сердце, как резец и лиру.
Вы, полюбив, меня теряли вдруг,
и в дереве живущий сердца стук
единственное, что даю я миру.
Перевод О.Савича
Странное
115.
Отдача
Коль меня к слепорожденной
подведут вплотную, тихо,
тише пыли ей скажу я
робким голосом: сестрица,
у меня возьми глаза.
Да, глаза. К чему глаза мне?
Там, на родине небесной,
свет велик, там, знаю, -- станет
плоть моя зрачком единым,
отражателем вселенной -
зеркалом сплошным без век.
Радостная выйду в поле,
зорко, зрячими руками
мир незримый я увижу,
все наощупь угадаю,
все предметы назову.
Встречу женщину, чьи ноги
отморожены и больше
двигаться они не могут -
ноги ей свои отдам.
Встречу женщину, чьи руки
покалечены, -- отдам ей
руки я свои. Всем встречным,
жаждой, голодом томимым,
пять своих раздам я чувств.
Стану караваем хлеба,
по кусочкам я истрачусь,
и на севере иль юге
цельной перестану быть.
Обрету я облегченье, -
всей листвою рухну с древа
и освобожусь от груза,
то есть, от самой себя.
Ах, какая мне награда!
–
Всю себя раздав, наклонно
я сошла с креста.
Перевод И.Лиснянской
Проделки
116.
Госпожа Отрава
Живет госпожа Отрава
в двух шагах от нашего дома,
и дань она собирает
с дорог, садов, водоемов,
и эту дань мы ей платим,
но жадность ее неуемна.
Зачем пришла издалека,
если всем сует свою душу, -
умирающим, новорожденным,
тем, кто в море и кто на суше?
Много дней у нее за спиною, -
не устанет сама себя слушать.
Если всем сует свою душу,
зачем пришла издалека?
Ей бы душу бросить в пустыне
кактусом одиноким
или в море найти другую -
без желчи и злой мороки.
Зачем в страну пальм явилась
все та же, с той же заразой?
О ней говорят мне, приносят
ее каждый день в рассказах,
но я ее не видала,
она кажется мне безглазой.
Каждый день вступаю в знакомство
с новым деревом, с редким зверем
и со всем, что живет и приходит
к моей незапертой двери.
Но как чужестранку выгнать,
если я ее не видала?
А если войти ей позволить,
что тогда бы с покоем стало,
что стало б с моим достояньем -
с моим деревцом одичалым?
Все спрашивают меня,
приходила ли фея злая,
и потом говорят: "Это хуже,
когда свой приход замедляет..."
Перевод О.Савича
Скорбь
117.
Одно слово
Застряло в горле слово, -- на свободу
не выпущу его, себе оставлю,
хотя оно во мне как сгусток крови.
А выпустить -- сожжет живое поле,
убьет ягненка, птицу кинет наземь.
Я выплюнуть его должна и спрятать;
найти дыру, прорытую бобрами;
и белой известью залить его,
чтоб, как душа, оно не полетело.
Я не хочу, чтоб знали, что живу я,
пока оно в крови отравой бродит
то вверх, то вниз -- с моим дыханьем диким.
Хотя его, сказал отец мой Иов,
мой бедный рот сказать его не должен:
оно покатится и у реки
запутается в косах женщин или
согнет и подожжет кустарник бедный.
Я брошу на него такие зерна,
чтоб за ночь выросли и задушили
и не оставили ни букв, ни звуков.
А может быть, прикончу, как гадюку,
когда ей надвое хребет ломают.
Потом вернуться в дом, войти, заснуть
и знать: оно отрезано бесследно.
Проснуться через много сотен дней,
во сне, в забвенье наново родившись.
Не знать, что было на губах моих
из йода и квасцов такое слово,
забыть ту ночь, единственную ночь,
забыть тот дом, тот дом в чужой стране,
забыть, как я ждала луча у двери,
не знать, что без души осталось тело!
Перевод О.Савича
Ноктюрны
118. Песнь, которую ты любил
Пою ту песнь, что ты любил, о жизнь моя,
чтоб ты приблизился и слушал, жизнь моя;