Издержки хорошего воспитания
Шрифт:
— Мисс Боумен?
— Да.
— Вы должны нам, включая сегодняшнюю ночь, ровно пятьдесят один доллар и двадцать центов.
— Пятьдесят один двадцать? — Ее голос дрожал.
— Да, мэм.
— Благодарю вас.
Не дыша, она сидела у телефона, слишком испуганная, чтобы плакать. У нее осталось всего десять центов!
XI
Пятница. Йенси почти не спала. Под глазами залегли темные круги, после горячей ванны она приняла холодную, но даже это не вывело ее из безнадежной апатии. Никогда она в полной мере не осознавала,
Они со Скоттом встретились в «Плазе» за чаем. Йенси терялась в догадках: действительно ли Скотт был холоден с ней вчера пополудни, или она себе это вообразила? Впервые за долгое время ей не нужно было стараться, чтобы разговор не стал излишне чувствительным. Видимо, он решил, что все напрасно, — она слишком экстравагантна и легкомысленна. Сотни разномастных догадок сменяли друг друга все утро — унылое утро, которое скрасилось только покупкой десятицентовой булочки в бакалейной лавке.
Вот уже двадцать часов у нее во рту не было ни крошки, но она полубессознательно притворялась перед продавцом, что ей просто так, от нечего делать пришла в голову блажь купить одну-единственную булочку. Она даже попросила показать ей гроздь винограда, но сказала, оглядев виноград придирчивым — и голодным — взором, что передумала: ей кажется, что он хорош, да зелен. В магазине было полно довольных жизнью женщин, которые пристально осматривали еду, держа ее двумя пальцами на вытянутых руках. Йенси чуть не попросила одну из них купить ей гроздь винограда, но вместо этого вернулась к себе в комнату и удовольствовалась булочкой.
К четырем часам она осознала, что больше мечтает о сэндвичах к чаю, чем о предмете предстоящего свидания. Медленно бредя в сторону «Плазы», она вдруг почувствовала слабость, и ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы перестала кружиться голова. Интересно, думала она в полубреду, где стоит очередь за пособием? Ведь именно туда должны идти люди в ее положении, но где она выстроилась, эта самая очередь? Как ее найти? Йенси пришла в голову фантастическая мысль, что в телефонной книге очередь значится на букву «О» или, может быть, на букву «Н» — «Нью-Йоркская очередь за пособием».
В людном вестибюле «Плазы» она сразу приметила Скотта. Он ждал ее, и весь его облик был воплощением надежности и надежды.
— Пойдемте скорее, — взмолилась она с вымученной улыбкой, — мне до смерти хочется чаю.
Она проглотила тройной сэндвич, шоколадное мороженое и шесть чайных печений. И могла бы съесть куда больше, но не отважилась. Возможность умереть от голода перестала ей угрожать, и теперь, воспользовавшись передышкой, она должна завершить главное дело жизни. Дело ее жизни олицетворял красивый молодой человек, который сидел напротив и смотрел на нее с чувством, суть которого она никак не могла прочитать в его глазах.
Но продуманные слова не сказались, и взгляд, проницательный, долгий и нежный, который она собиралась ему подарить, почему-то не получился.
— О Скотт, — сказала она глухо, — я так устала.
— Устали от чего? — спросил он холодно.
— От…
Воцарилось молчание.
— Боюсь… — сказала она неуверенно, — боюсь, я не смогу завтра прийти на свидание к вам.
В ее голосе не было ни капли притворства. Ее чувства были очевидны, они дрожали в каждом слове, непреднамеренные и бесконтрольные.
— Я уезжаю.
— Правда? Куда же?
Его тон выражал неподдельный интерес, но она вздрогнула, вдруг осознав, что это был интерес — и только.
— Моя тетя вернулась. Она хочет, чтобы я немедленно приехала к ней во Флориду.
— Это ведь несколько неожиданно для вас?
— Да.
— Но вы скоро вернетесь? — спросил он, помолчав.
— Наверное, нет. Думаю, мы уедем в Европу прямо из… из Нового Орлеана.
— О!
Снова повисла пауза. Она все длилась. И в какой-то момент затянувшееся молчание станет невыносимым, Йенси точно знала. Все потеряно, да? Ну что же, по крайней мере, она пойдет до конца.
— Вы будете скучать по мне?
— Да.
Одно только слово. Она поймала его взгляд, пытаясь за миг уловить в нем хоть чуточку большее, чем просто доброжелательный интерес. Потом снова опустила глаза.
— Хорошо… было здесь, в «Плазе», — услышала она собственные слова.
Они еще о чем-то таком поговорили. Впоследствии она не могла припомнить, что это было. Они говорили о ерунде — о чае, о том, что закончилась оттепель и снова откуда-то принесло холода. У нее ныло сердце, и она казалась себе глубокой старухой. И вот она встала.
— Мне надо бежать, — сказала она, — я приглашена на ужин.
Она должна держаться до последнего, самое важное — это сохранить иллюзию. Сберечь нетронутой ее гордую ложь — осталось всего мгновение. Они пошли к выходу.
— Посадите меня в такси, — тихо попросила она, — что-то мне не до пеших прогулок.
Он помог ей сесть. Они пожали друг другу руки.
— До свидания, Скотт, — сказала она.
— До свидания, Йенси, — ответил он медленно.
— Вы были ко мне невероятно добры. Я всегда буду вспоминать, как хорошо благодаря вам я провела эти две недели.
— Что вы, это мне было приятно. Сказать водителю, чтобы ехал в «Рин»?
— Нет. Путь просто едет до Пятой, а там я постучу в стекло, когда надо будет остановиться.
До Пятой! Наверное, он подумает, что она там ужинает. Лучше и придумать нельзя. Интересно, произвело ли это на него впечатление? Она не могла разглядеть выражение его лица, потому что было темно; сыпал снег, и перед глазами у нее все расплывалось от слез.
— До свидания, — просто повторил он.
Хлопнула дверца, машина поехала, виляя на заснеженной дороге.
Йенси тоскливо нахохлилась в углу. Она мучительно пыталась понять, где же именно она оступилась, что могло так изменить его отношение к ней? Впервые в жизни она практически предложила мужчине себя — и он отверг ее. Вся шаткость ее положения меркла перед трагедией поражения.
Она позволила машине ехать дальше. Ей очень нужен был этот ледяной воздух в лицо. Десять минут пролетели в унынии, пока она не вспомнила, что у нее нет ни пенни, чтобы расплатиться с водителем.
«Ну и что, — думала она. — Меня просто посадят в тюрьму, хоть будет где спать».