Изгнанник на цепи
Шрифт:
— Самоубийца!
Следующая пара разрядов бьет в потолок. Анжелика стоит в полном шоке, сжимая фартук побледневшими от усилий пальцами. Сказать, что она была поражена — не сказать ничего. Она, видевшая многое за свою юность, ошарашена незнакомым ранее зрелищем разрушительной мощи, которую смог из себя исторгнуть безоружный человек.
Тяжела и неказиста жизнь наёмника, работающего на западе от Анд, в Перу и Чили. Чужаков, даже очень хорошо вооруженных, постоянно старались обмануть с выплатами или вообще банально завести в засаду, ради их оружия и техники. Ситуацию спасало только очень лояльное отношение
Бронепоезд. Их было несколько — легких, быстрых, примитивных донельзя. Последнее Анжелика узнала, лишь прибыв в цивилизацию и полюбовавшись на современных мастодонтов, но тогда… Несущий на себе десятки пулеметов и несколько легких артиллерийских установок бронепоезд очень часто был единственным, что спасало наёмников от бандитов, почуявших запах хорошего автоматического оружия. А еще горцы частенько подрывали рельсы, когда им в руки попадалась взрывчатка, и наёмникам приходилось прикрывать восстанавливающих пути рабочих. Тогда замерший за их спинами бронепоезд, пусть даже и работающий лишь из орудий в первых трех вагонах, вновь спасал положение.
Маленькая смешливая девочка не пахла отработанным маслом, перегретым эфирными выхлопами металлом, от нее лишь едва ощущался тщательно вымываемый Рейко запах оружейного пороха от ежедневных упражнений в тире. Но при виде взорванной за секунды комнаты Анжелика Легран внезапно почувствовала себя также, как, наверное, чувствовали себя те горцы, кто безуспешно обстреливал бронированную тушу щедрого на горячий свинец боевого состава.
Рейко завертелась на месте, подобрав руки к груди и явно ища взглядом место, куда бы еще приложиться. Анжелика тяжело сглотнула, ощутив на себе злобный взгляд крохи.
— Ты собираешься разнести собственный дом? — неожиданно ехидным тоном спросила у Рейко госпожа Цурума, всегда такая доброжелательная и уравновешенная. Высокая девушка с пурпурными волосами стояла в шаге от Анжелики, скрестив руки на груди и прислонившись к косяку.
— Отличный повод! Я ненавижу этот дом! — рыкнула невеста хозяина, выпуская еще две толстые молнии из рук. На этот раз они были раза в два мощнее, чем предыдущие, от стен брызнуло осколками камня, лишь чудом не задевшими девушек.
— Настоящая Иеками, — похолодевший голос телохранительницы мастера неприятно резанул Анжелику между лопаток, — Море силы и дурной нрав.
— Что. Ты. Сказала?
Анжелика сразу почувствовала, что всё. Вот сейчас всё закончится. Госпожа Рейко сейчас совсем не была похожа на умильную смешливую малютку. Она и на человека то походила слабо, со всеми этими бьющими от нее разрядами электричества, прищуренными глазами и кулачками, на которых начало разгораться сияние. Бывшая наёмница, научившаяся стрелять раньше, чем бегать, отчетливо понимала, что перед ними стоит смерть.
— Что слышала, Иеками-сан, — холодный тон Цурумы не изменился ни на йоту, продолжая обжигать… презрением? Да, чем-то таким. Пурпурноволосая красотка отлипла от косяка и, не разрывая замка сложенных на груди рук, спросила, — Ты вообще, чего злишься? Он тебе изменил? Обманул? Бросил? Или просто вышел на бой, отстаивая свою честь? Как положено?!
— Он чуть не сдох! — рявкнула Рейко, видимым усилием сдерживая бушующие вокруг неё заряды, — Глупо! Дурацки глупо! Идиотически дурацки глупо чуть не сдох!
Слушая треск разрядов, Анжелика внезапно увидела блестящие дорожки на щеках малышки. Она что, плачет?
— Идиотически дурацки глупая тут только ты, — невозмутимо отбрила Шино, — Ничего Алистеру серьезного не угрожало.
Эти слова оказали эффект удара пыльным мешком. Рейко открыла рот и глаза, застыв в таком положении. Разряды утихли, а сердце Анжелики вновь заработало с невиданной силой. Прислонившись к стене, горничная глубоко задышала, в попытках успокоиться и разобрать то, о чем начала говорить госпожа Цурума. Японский Легран давался еще не так хорошо, как бы она хотела.
— Ему нужно было показать себя. Показать силу, — невнятно заявила телохранительница, усаживаясь на чудом уцелевший пуфик. Относительно, правда, тот еще дымился, но госпожу Цуруму это не особо заботило. Пояснение она давала, как поняла Легран, такое специально, — чтобы госпожа Иеками уточнила.
И маленькая богиня разрушения внезапно стала просто сердитой малышкой, тут же потребовавшей ей всё объяснить.
— Твой Алистер слишком важен, чтобы ему дали умереть на дуэли с гениальным дураком, — объясняла Шино, — Слишком важен, чтобы ему позволили проиграть. Если он тебя лишится, то спустя какое-то время уедет из страны. Это точно. Это — недопустимо.
— Это не повод лезть в драку с одним мечом! Он же почти не умеет фехтовать! — злобно каркнула коротышка, тут же закашлявшись и попросив Анжелику принести ей воды.
Легран, отчаянно и молча сетуя на судьбу, мешающую ей подслушать такую интересную вещь, сломя голову понеслась за требуемой жидкостью. Вернувшись, она увидела совсем уже успокоившуюся Рейко, внимательно слушающую телохранительницу.
— Знаешь, что такое «Паладин»? Даже я не знаю пока что, но то, что рассказывал мне дед… пугает. Этот силовой доспех сделан совершенно иначе, чем другие. Для короля англичан такие СЭД-ы повод для гордости, а у нас… Рейко, у нас они будут неостановимой силой. Может быть, ты что-то сможешь сделать «Паладину», но не другие. Алистеру надо себя показать, понимаешь? Чтобы не потеряться за тобой и за доспехом…
— Этот придурок мог пострадать!
— Я тебе больше скажу, он был готов пострадать. Извлечь из своих ран пользу — тоже.
— Откуда ты знаешь?!
Иеками уже не грозила разнести дом вместе с соседними кварталами, но напоминала сердито бурлящий чайник. Легран поневоле умилилась этим надутым щечкам, совершенно не увязывающимся в её сознании с той стихией, которая чуть не раздавила их всех своей яростью каких-то десять минут назад.
— Я о нём знаю больше, чем ты, — пожимала плечами Цурума, но, видя вскидывающуюся девушку, не забывала дополнить, — Только речь идёт о секретах и тайнах, которые никак не коснутся вашей жизни. Если он возьмёт тебя в жены, то вынужден будет о них забыть навсегда.