Изгои. Роман о беглых олигархах
Шрифт:
– У нас время от времени охотятся русские. Платят очень хорошо, на чаевые не скупятся. Вот тебе ключ, отоспись, а завтра поведешь их к водопою антилоп. Там можно поднять льва. Это быстрее, чем гоняться за ним по саванне.
…Утром, до солнышка еще проснувшись, проглотив пару лепешек и запив их крепким кофе без сахара, я был готов к встрече не только со львом, но и с самим чертом. Моим боссом оказался ночной портье, совмещающий также должности главного проводника, администратора и владельца охотничьей базы. Для него это было несложно, так как жил он тут же, превосходно знал окрестности, сам был изрядным охотником и при случае обещал рассказать мне две-три красивых охотничьих истории:
– Потом, когда отделаемся от этих русских. Ты для меня прямо подарок, мне тебя как будто сам Аллах прислал. Прежнего помощника укусила змея, и у него теперь проблемы со здоровьем.
– Болеет? –
– Умер, – беззаботно ответил босс.
Он дал мне карту местности и карабин. На карте указал, где именно я должен окопаться в засаде, преградить льву путь к отступлению и застрелить его, если льва не дай бог ранят.
– Подранок в саванне – страшное дело. Бешеный. На всех бросается. В прошлом году ушел с пулей в спине, а ночью вернулся прямо сюда, в лагерь, напал именно на того, кто в него стрелял. Вот умный зверь, да? – Босс помолчал. – Куда умнее и порядочнее человека.
Я разыграл умеренную алчность, поитересовавшись, сколько смогу заработать. Босс обещал «верных три сотни баксов» – деньги для Танзании, да и вообще для почти что всякой африканской страны, немалые. Мы ударили по рукам, он пошел будить Феликса, а я, прыгнув в открытый джип, помчался к месту своей засады в десятке километров от лагеря. Машину спрятал метров за пятьсот, в небольшой рощице. На деревьях гнездилась всякая живность, рассвет вот-вот должен был наступить, и темноту уже нарушили первые утренние всполохи. Обезьяний гарем, рассевшийся на ветвях, с недовольством взирал на меня, а его глава, здоровенный шимпанзе, что-то недовольно ворчал. Видимо, решил, что я не прочь поразвлечься с его подружками. Воистину, мы произошли от них. Не может быть так много схожего. Раз так, то следует внести поправку в рассказ о шестидневном мире. Не человек был сотворен, но обезьяна, а сила чуда божественного в том, что обезьяна сама распрямилась, додумалась разводить огонь и прикрутила камень к палке, чтобы лупить этим камнем по головам своих сородичей. Вот она – вся правда передо мной, как на ладони.
Придуриваясь и передразнивая стадо приматов, я полез на дерево, сопровождая процесс громкими матерными сентенциями, мол, все же человек царь природы, и лучше им потесниться, да и вообще проваливать куда подальше. На случай агрессивной реакции со стороны обезьян у меня ничего особенного не было. Ну не стрелять же их, в самом деле? Жалко. К счастью, все обошлось: стая, словно по команде, без малейшего звука снялась с насиженного места и, показав мне неприкрытый природой срам, удалилась. Причем клянусь – даже от их задниц веяло упреком, и мне в какой-то момент стало немного стыдно, что я своим появлением нарушил их привычный жизненный уклад.
Соблюдая все меры предосторожности, я влез на самое высокое дерево и расположился в его кроне. Отсюда мне прекрасно был виден берег реки, к которому уже начали подходить на водопой многочисленные обитатели саванны. Я не Киплинг и не Даррелл, в породах зверья не разбираюсь, но при виде этой картины поневоле залюбовался. Зебры, антилопы, жирафы, даже семейство слонов, все они пришли в этот ранний час к реке утолить жажду. То была настоящая, первозданная идиллия, гармония Эдема, очарование дикого природного естества. Десятки животных, сосуществуя в мире с себе подобными, следуя определенному порядку, подходили к реке. Потасовок и очередей не наблюдалось. У них все не так, как у нас. Никто не качает права.
Обычно у львов охотятся их львицы. Целой компанией. Львы подключаются к охоте нечасто, если только речь идет не о льве-одиночке, или отшельнике. Как раз такой вот лев-отшельник уже несколько минут находился рядом с будущей добычей, не зная, что и сам почти таковой является. Я увидел, как возле соседней рощицы остановилась еще одна машина и вышли оттуда – да-да, Феликс и двое блондинистых паскудин, чьи тумаки запомнились мне на всю оставшуюся жизнь. Вики среди этой компании не было, и я уж подумал, что она, верно, осталась в Сафари-кемп. Но вот появилась и она, расстояние между нами было велико, и я, конечно, не мог разглядеть ее лица, не догадался использовать прицел, установленный на карабине. Проводник-босс построил всех в шеренгу, которую и возглавил, отдав команду следовать за ним. До затаившегося перед прыжком льва им оставалось менее сотни метров, когда босс остановился и поднял руку. Тотчас все горе-охотнички рассыпались в радиусе нескольких метров и стали стрелять в льва, устроив настоящую канонаду.
Стрелками все они были никудышными, и, насколько я мог судить, глядя из своего убежища, их пули попадали во что угодно, но не в царя зверей.
Все, конечно, бросились на помощь. Все, кроме Вики. Ее словно парализовало, и она (я наконец догадался наблюдать за происходящим в оптический прицел), упав на колени и закрыв лицо руками, плакала? смеялась? А тем временем близнецы и босс расстреливали льва в упор. Они буквально изрешетили его, он давно уже был мертв, а они все стреляли, исступленно вопя что-то неразборчивое.
Действовать нужно было молниеносно. К реке подошло стадо диких буйволов. Первым напился вожак и отошел, уступив место коровам и телятам. Я выстрелил. Карабин босса был пристрелянным надежным оружием. Уж что-что, а стрелять-то я умею, и с глазомером у меня все слава богу. Я попал быку в верх загривка, и он обиженно замычал, а его стадо, все, как по команде, повернуло рогатые головы на этот сигнал. Вожак тряс своей огромной рогатой башкой, видно думал, что его жалит какой-то особенно рьяный овод. И вот он, огласив окрестности воистину истошным мычанием, побежал. Глаза буйвола налились яростной кровью. Он устремился туда, где раздавались выстрелы, быть может, сопоставив в своей парнокопытной голове пальбу с этим болезненным укусом в собственную холку. Куда вожак, туда и остальные, и сотня буйволов, чей боевой порядок напоминал полумесяц, очень быстро оказалась совсем близко от поверженного льва и его палачей. Впрочем, ничего этого я уже не видел, потому что, рискуя опрокинуть джип, мчался на помощь Вике. Я успел схватить ее и буквально вытащить из-под копыт крайнего буйвола, несущегося по левому флангу. А дальше были только пыль, топот, вопли и кровь. Стадо растоптало людей, превратив их в воспоминание. Охота на льва – опасная затея.
У каждого своя правда
Илья проснулся непривычно поздно. Обычно он вскакивал в шесть утра, бегал трусцой около получаса, и так было на протяжении последних двадцати лет, но в тот день все началось по-другому. Был полдень, за окном скупой свет осеннего дня напоминал о том, что все относительно, и даже такая на первый взгляд малость, как погода, в состоянии задать настроение на весь оставшийся день. Обычной живости в теле не было, словно оно вдруг стало чужим. Никаких неприятных ощущений, если не считать некоторой слабости и совершенно непреодолимого желания спать дальше. Совершив над собой форменное насилие, он встал и на ватных ногах проследовал в ванную. Там, принимая душ, он потерял равновесие и чуть не расшибся. Спасся лишь тем, что ухватился рукой за душевую стойку. Все это настолько удручило Илью, что он вознамерился позвонить своему доктору. Накинув халат, словно пастушью бурку, на плечи, он подошел к телефону, и тот своим пронзительным звонком разразился ему в лицо. Вдруг, неожиданно! Илья вздрогнул и поглядел на телефон с недоверием: брать или не брать? Удивившись тому, что он вообще об этом думает, Илья поднял трубку.
– Добрый день, – говорили по-английски. – Это мистер Краснофски? Я журналист «Би-Би-Си», меня зовут Артур Квишем, делаю программы о России. Прошу вас о коротком интервью.
– Нет, – поморщился Илья, который журналистов не любил и никогда с ними не общался. – С какой стати? Зачем я вам понадобился?
– Дать комментарий, – журналист, казалось, был слегка озадачен, и в следующий момент Илья понял, чем именно он был озадачен: – Дать комментарий по поводу гибели вашего приятеля. Вы что, ничего не знаете?