Изгой
Шрифт:
Хотелось бы знать о причине такой невиданной щедрости. Зачем ноксу даром расставаться с вещами, да ещё и отдавать их монгрелу?
Глава 32
Мы вернулись в «гостиную». Я обратил внимание на картины, висевшие на стенах: одна изображала группу воинов, взывавших к какой-то сущности, нависавшей над ними; на другом полотне посреди поля торчали вертикально поставленные камни — менгиры; с неба била молния. Третья картина представляла человека с бычьей головой. Четыре глаза источали алое сияние, когти на руках покрывала
— Днём гвардейцы не придут, — сказал Тристиан, чем отвлёк моё внимание от живописи. — Альвы знают, что наши убежища хорошо спрятаны, и им до них не добраться. Но вечером придётся уходить. Здесь оставаться опасно.
— Почему Ивельда попросила помощи у тебя? Ты мой отец?
Предположение казалось мне вполне логичным. Хотя вести такие разговоры в игре немного бредово. Для этого надо заставлять себя отыгрывать роль персонажа, а мне не хотелось. Хотелось просто жить и получать удовольствие. Насколько это возможно, конечно, если ты не по своей воле сюда попал, а во исполнение приговора.
Тристиан выпустил густое облако табачного дыма.
— Нет. Я отец Унтериана, а ты — просто его копия.
— Клон, что ли?
— Можно и так сказать.
Понятно. Значит, угадал.
— Откуда у тебя деньги и оружие? — вдруг спросил нокс. — Ивельда дала?
— Нет, сам раздобыл.
Я уже давно привык полагаться, прежде всего, на себя. То, что я пока делал здесь, было цветочками по сравнению с тем, через что я прошёл в настоящей жизни. Промышленный шпионаж был основным источником моих доходов. Вот, где надо держать ухо востро, потому что земля то и дело горит под ногами. Сколько раз меня пытались обмануть, подставить или убить — не сосчитать. И приходится адекватно отвечать на такие попытки, иначе люди решат, что с тобой можно не считаться. Когда меня приговорили, некоторые в зале суда возмущались — мол, какой смысл помещать хакера в игру? Он же сбежит! Пришлось его чести терпеливо объяснить придуркам, что хакеру мало быть тем, кто он есть. Требуется ещё соответствующее оборудование и программы. Так что здесь, в игре, я чувствовал себя совершенно обезоруженным. Будто голым, в некотором смысле.
Тристиан не стал продолжать расспросы. Наверное, ему на самом деле было всё равно, откуда у меня бабки и оружие. Интересно, что бы он сказал, если б узнал, что я стал ноксдором? Интуиция подсказывала, что Тристиан не пришёл бы в неописуемый восторг. Но проверять я это не собирался. В конце концов, мне от тёмного требовалось только место, где переждать день. Да и то не прямо сейчас.
— Ты знаешь, кто такой Валленгер? — спросил я, вспомнив о листке, найденном у Вея.
— Валленгер? — переспросил Тристиан.
— Ага.
— Хм… Кажется, так зовут охотника на мутантов. Он промышляет ловлей горобыков. Довольно известная личность. Его отряд снабжает город материалами, которые есть только за пределами острова. Помнится, я пару раз отправлялся с ним в сафари-рейды. Как ты узнал о Валленгере?
— Слышал краем уха.
Тристиан недоверчиво усмехнулся и подошёл к камину, чтобы выбить пепел из трубки. Затем он переместился к небольшому шкафу, открыл дверцы и достал чайные принадлежности. Там же имелась встроенная плита, на которую нокс поставил чайник, предварительно наполнив его водой.
— Пища даёт нам очки здоровья? — поинтересовался я, наблюдая за ним. — Чай вот, например.
— Нам — нет, — покачал головой эльф. — Только анима альвов.
— Тогда зачем её употреблять?
Тристиан пожал плечами.
— Для услады гастрономических чувств. Она вкусная.
— Понятно, — я почесал щёку. — А чем мы, собственно, отличаемся от дневных эльфов? Ну, вот если не считать того, что живём за счёт их анимы, а не обычной пищи.
— Регенерация есть.
— А у них?
— Нет. Приходится лечиться.
— Подумаешь — раны заживают. То есть, в плане ощущений это, конечно, здорово: у меня нет ни малейшего желания испытывать боль. Но почему очки здоровья при регенерации не возвращаются?!
— Это будет доступно с десятого уровня.
— Серьёзно?
— Абсолютно. Зуб даю. Левый.
Ого! Снова юморок. Если так пойдёт, будет впору стэндап-клуб открывать.
— Хорошо, а как насчёт остального?
— Доступны превращения. Ночное зрение. Когти. Вообще, сам постепенно узнаешь. Я тебе не справочник. И потом, дело ведь совсем не в ноксовских плюшках.
— А в чём?
— Неужели ты реально думаешь, что все эти прибамбасы сделают тебя тёмным эльфом?
Мне было не понятно, к чему клонил Тристиан. Но любопытно.
— Разве нет? Что тогда, по-твоему, значит быть ноксом?
— Во всяком случае, точно не питаться анимой.
Глава 33
А вот это неожиданный поворот беседы!
— Да?!
— Пить кровь и считать себя из-за этого ноксом — то же самое, что плавать в речке и считать себя рыбой. Данные вещи не тождественны.
Диалог начинал меня забавлять.
— Ну, просвети меня, в чём же залог нашей самоидентификации.
Тристиан на иронический тон не обиделся.
— Быть ночным эльфом означает осознавать свою неполноценность и стремиться к её исправлению.
— То есть?
— К солнцу.
— Стремиться к солнцу?
— Именно.
Я откашлялся. Что-то парня понесло… И, кажется, он был настроен на серьёзный лад.
— Не знаю, в курсе ли ты, но мы горим на ультрафиолете.
— И в этом наше несовершенство, — не растерялся Тристиан. — Его мы и должны искоренить.
Кажется, я начал понимать, к чему клонил мой собеседник.
— А я, значит, первый шаг к этому? Монгрел — тёмный эльф, способный существовать и в ночное, и в дневное время?
— Так думает Ивельда, — уклончиво ответил нокс.
— Ты не согласен?
Мой собеседник пожал плечами.
— Всё зависит от результатов. Но речь сейчас не об этом.
— Да, ты говорил о солнце.
Тристиан кивнул.
— Как ни странно, культ солнца — центральный у ночных эльфов. Оно является тем, чего нам недостаёт для совершенства. Поэтому мы так к нему стремимся.