Изгой
Шрифт:
За калиткой оба повернулись, там уже стоит та хрупкая девушка, оба всадника разом вскинули руки, прощаясь. Девушка помахала обеими руками, что-то вскрикнула. Донесся ее тонкий голосок, словно крик мелкой пташки. Всадники разом повернули коней, понеслись прочь.
Прайдер как раз вырывал мешок из рук Сына Молнии, кричал, что за такую цену он скорее выбросит этот мешок, бросит его на подстилку свиньям, посмотри, какой новый, а Сын Молнии не соглашался вообще платить, предлагал меняться... Оба ощутили на себе холодный и тяжелый взгляд всадника с красными
— Эх, просчитался!.. Как не подумал, что такие долго не задерживаются.
— Теряешь хватку, — сказал Сын Молнии злорадно.
— Теряю, — согласился Прайдер. — Пора с этим заканчивать... Эту доставим, и я сразу бросаю всякую службу.
— Будешь огородником?
— Почему нет? Другие как-то живут?
— То другие, а то ты... Повадился кувшин по воду ходить... Ну, пойдем?
— Пусть отъедут подальше, — ответил Прайдер. — Я не хочу, чтобы ее крик услышали.
— У меня не крикнет, — сказал Сын Молнии.
— Да, конечно, но я не хочу никаких случайностей. Вдруг кто из соседей услышит или увидит, а это станет известно тем двоим. Все горожане меня не так тревожат, как эти двое!.. Они нас и под землей найдут.
— У нас всегда все получалось, — напомнил Сын Молнии.
— Сам же сказал про кувшин, что повадился по воду ходить... Все равно будь начеку. Когда пойдем, помни, ее ни пальцем, понял? Привезти в целости и сохранности. Хозяйка особо предупредила, чтобы она оставалась девственной, как и была. Для их жертвы очень важной именно девственницу... Эх, зря я вызвал целый отряд!
— Ладно, встретим их в корчме уже с добычей.
— Тебе бы только в корчму!
— А что? Прекрасное место... А отряд может пригодиться. Вдруг кто узнает и попытается отбить?
В голосе Сына Молнии звучало беспокойство. Прайдер ухмыльнулся:
— Откуда узнают? Вынесем в мешке. В мешке и провезем через весь город. А дальше мир широк, дорог и тропок много...
Глава 16
Через город проскакали рысью, здесь только одни ворота, но сам город невелик, выехали на простор, кони долго неслись галопом, а когда перешли на шаг, Олег вздохнул:
— Никогда не верил, что такое возможно...
—Что?
— Что есть такие женщины.
Скиф дернулся, на всякий случай переспросил:
— Ты о... Ляне?
— О ком еще, чурбан!
Скиф самодовольно заулыбался, спина выпрямилась, он сказал голосом хозяина:
— Да, она очень красивая. Трудно найти равную... Олег пренебрежительно отмахнулся:
— Что красота!.. Сегодня есть — завтра нет. Да и в каждом племени свои законы красивости. В одних — чем толще, тем красивше, в других ценятся худые, как палки. Знавал народы, где на женщин с золотыми волосами смотрят как на уродов... там у всех волосы как тебя, только и глаза тоже темные... знавал... да что там! Многое знавал, но твоя Ляна — чудная и удивительная.
Скиф расплылся в улыбке.
— Да-да, — сказал он заинтересованно. — Ага, да, конечно... А чем еще, кроме красоты?
— Простак, — ответил Олег. — До чего же ты прост, дружище... Все тебе надо чтобы было больше или выше, чем у соседа! Но есть простые житейские явления, которые понятны даже мудрецу, блуждающему среди звезд. К примеру, в отличие от нас, женщины вовсе не стремятся к величию. Твоя Ляна просто живет. Спокойно и счастливо! У нас же не только войны, сражения, постоянные поединки... но даже более сложное и непонятное для тебя: вера, смирение, даже аскетизм и дервишество должны доказывать наше мужское величие!
Скиф озадаченно нахмурился. Конь прядал ушами, словно их обжигало горячее дыхание молодого воина. Наконец Скиф спросил подозрительно:
— Значит... она некрасивая?
— Я слышал от старых людей, — сказал Олег, и Скиф уловил нотку острой зависти в его голосе, — что раз в сто лет на земле рождается девочка с удивительным даром... Кого полюбит, того обходят беды, несчастья, невзгоды. Того в битвах не берет ни меч, ни топор, ни стрела, ни брошенный с крепостной стены камень... Если его укусит змея, то яд не подействует. Да змея такого и не укусит! Поспит рядом, если наползет ночью, а утром поползет себе дальше.
Он изумленно крутил головой, даже оглянулся, но уже не только маленький домик Ляны, но и весь город растаял в утреннем тумане.
Скиф тоже оглянулся, синие глаза округлились, с не-доверием посмотрел в твердое, как высеченное из камня, лицо Олега. Тот кивнул. Скиф воскликнул дрожащим голосом:
— Это... это немыслимо!
— Почему? — спросил Олег.
— Она... она такая простая!
— Простая и чистая, — согласился Олег. В голосе волхва прозвучала насмешка. — Ах да, все достоинства бывают только у людей знатных! А чем выше род, тем достоинств больше.
Скиф насмешку уловил, даже успел вспомнить про своих братьев, но возразил тем горячее :
— Но Ляна... Ляна не колдунья!
— А зачем ей быть колдуньей? — спросил Олег, — Это не колдовство, это... выше. Сила ее любви настолько велика, что охранит любимого даже от колдунов. Эх, Скиф... Дубина, ты даже не подозреваешь, что повезло сказочно тебе, а не Ляне.
Скиф сидел в седле, как будто по нему сверху стукнули огромным молотом. Ниже ростом, спина сгорбилась. Долго молчал, а когда заговорил, голос звучал смиренно и с нотками страха:
— Это что же... Значит, я для чужих стрел неуязвим?
— Да, — подтвердил Олег. — Но ты не рискуй, не рискуй... Вдруг она в разгар схватки вспомнит, что ты ее дурой назвал? Или еще как-то обидел?
Скиф вскипел:
— Да я никогда... Никогда не обижал! Да я лучше свою кровь выцежу до капли, чем позволю себе или другому ее обидеть, огорчить, чем-то задеть! Да я не дам на нее листочку с дерева упасть, я это дерево срублю к чертовой матери!.. Ишь, дурой!.. Да я никогда ей такое вслух не скажу...