Изгой
Шрифт:
Олег сказал:
— Вот-вот. Срубишь дерево, лишишь ее домик благостной тени... Словом, все же не рискуй!
В его голосе звучало серьезное предостережение. Скиф замолчал, поехал дальше нахмуренный, озабоченный. Олег видел сдвинутые брови, а губы слегка шевелились, словно Скиф разговаривал, убеждал, просил, доказывал.
Кони шли резвым галопом до самого до полудня, не выказывая усталости. Скиф начал удивляться, Олег помалкивал. И так непонятно, кто коней расседлал, накормил, напоил, если учесть, что Ляна все время была на виду.
Скиф не чувствовал усталости,
— Вон роща, — сказал он. — Доскачем, а там отдохнем.
— Устал?
— Нет, — удивился Олег, — а при чем здесь усталость?
— Ты сказал, что отдохнем.
— Так не от усталости же, — возразил Олег с удивлением. — Разве отдыхают, когда устают?
Скиф пробормотал:
— Ну да... Я раньше так думал...
— То было раньше, — посочувствовал Олег. — Ох, детство... Чистое, безоблачное. Когда уверен, что уже все знаешь и ничто уже в тебе не изменится...
Скиф молча пустил коня следом.
Роща начала уплывать в сторону и назад, постепенно открывалась зеленая долина. Скиф приободрился, после отдыха поскачут по ровной, как стол, поверхности. В горах и даже в густом лесу чувствовал себя неуверенно, даже ребенок может сбросить сверху камешек и прибить вместе с конем...
Оба услышали яростный крик, испуганное конское ржание. Все перекрывал дикий свирепый рев. Скиф побледнел, но в руке сразу оказался боевой топор, а колени заученно толкнули коня вперед.
За поворотом, в сотне шагов впереди по полю носился на оранжевом, как солнце, коне всадник в красном плаще. Конь храпел, на удилах клочья пены, его шатало, а сверху на них налетал огромный и, как определил даже Скиф, молодой дракон. Всадник отбивался длинным узким мечом. Дракон с налету пытался схватить пастью или когтями, слышался стук металла по кости, зеленое тело проносилось дальше, дракон набирал высоту и круто разворачивался.
Если бы навалился на всадника всем весом, то смял бы с конем вместе, но дракон опасался узкого меча, что уже уколол несколько раз, еще больше дракон страшился оказаться на земле, там потеряет все преимущество, и бой все длился — нелепый, изнуряющий, но все же с предсказуемым результатом.
Скиф взвесил топор на руке, закричал:
— Держись, воин!
Над головой затрепетал воздух, словно пролетели испуганные утки. Дракон взревел и повернул голову навстречу новому противнику. Скиф закричал, нагнетая боевой дух. Тело взыграло в боевой ярости, он с воплем ударил острым лезвием прямо между выпученных глаз. Руки едва не вывернуло, но топор не отскочил, врубился, тут же на плечи и голову обрушилась холодная тяжесть. Он вскрикнул и, не удержавшись, рухнул с седла.
Дракон топтал его, рвал зубастой пастью и когтями, так ему показалось, потом совсем рядом раздался раздраженный голос. За ступню сильно дернуло, потянуло, едва не выламывая из суставов.
Блеснул яркий свет. Олег выпустил его ногу, повернулся в сторону всадника в красном плаще. Тот поник на конскую гриву. Его шатало, обеими руками держался за луку седла, чего не позволит себе ни один благородный конник.
Скиф ошалело огляделся. Дракон распластался как большая рыба, разве что размером с небольшой корабль. Лапы еще дергаются, когти со скрежетом царапают твердую землю. По всему зеленому, покрытому рыбьей чешуей телу пробегает судорога. В переносице топор, погрузился по самый обух, а в шее три стрелы. Еще одна по самое перо в пустой теперь глазнице. Вытекает зеленая жижа, пузырится...
— Помоги... — прохрипел Скиф. — Да не мне, ему... Олег, ускоряя шаг, подбежал к всаднику. Тут рухнул с коня ему на руки. Олег опустил на землю, конь испуганно отбежал. Плечо и спину молодого мужчины исполосовали страшные глубокие раны. Кровь течет широкими струйками.
— Лежи тихо, — предупредил Олег. — Будешь дергаться, руда выбежит раньше, чем успею...
— Спаси... бо...
— Спасибо в постель не положишь.
Скиф, сам шатаясь, но быстро приходя в себя, двинулся к ним по качающейся земле. Раздался сухой треск, Олег разодрал роскошный красный плащ на длинные узкие полосы. Вдвоем быстро перевязали раны храбреца, затянули узлы.
— Ты кто? — спросил Скиф. И, не дожидаясь ответа, похвалил: — Молодец, ты дрался с ним хорошо.
Олег поморщился, но глазами показал Скифу, что давай, хвали этого дурака еще. У тех, кто считает себя героем, раны заживают лучше.
Воин прошептал бледными губами:
— Пруг... Меня зовут Пруг... Отвезите к Овиду, награда...
— За твою голову? — поинтересовался Скиф.
— Овид... мой отец...
Олег сказал успокаивающе:
— Конечно, отвезем. Если это недалеко.
— Это... недалеко. Сверните направо... там за рощей дорога...
Он умолк, голова запрокинулась. Скиф решил, что храбрец помер, пощупал сердце, еще бьется, хоть и едва-едва.
— Что будем делать?
Олег посмотрел на раненого, на дракона, снова на раненого. Скиф видел сильнейшее желание оставить его рядом с убитым драконом: выживет так выживет, однако после паузы Олег сказал с неохотой:
— Ладно, давай на ту дорогу. Но если далеко, оставим парня в первом же селении.
Раненый не соврал: едва миновали рощу, впереди раскинулся настоящий город. По дороге медленно тащились тяжело груженные подводы. Один возница сонно вскинул голову, всмотрелся подслеповатыми глазами. На лице проступило вялое изумление.
— Гляди ты, — сказал он довольно. — Это, ж Пруг... Наконец-то его кто-то отделал! Олег крикнул с высоты седла:
— Где его родные? Возница удивился:
— Да кто ж их не знает? Самая большая хата... Самая большая хата оказалась массивным дворцом, к тому же на холме. На воротах стража, но Олега со Скифом пропустили сразу же, едва заприметили перевязанного Пруга. Вскоре набежали лекаря, Пруга переложили на тележку, увезли, а Скифа и Олега пригласили к правителю.
Скиф ожидал, что их отведут в огромный зал, где пируют герои, где ручьями льется вино, гремят боевые песни а отважные воины рассказывают о великих битвах, однако их повели вдоль стены по ту сторону дворца-крепости. Там, под заходящим солнцем, блистал свежеструганными досками помост, туда вели добротные ступеньки покрытые ярко-красным ковром.