Ижевск в огне гражданской войны 1917-1918
Шрифт:
Одного этого вполне достаточно, чтобы показать ту предательскую роль по отношению к рабочим и крестьянам, которую выполняли Ижевские меньшевики и эсеры. Во всех зверских пытках и жестоких расправах с коммунистами-рабочими, чинимых белогвардейскими палачами в застенках, меньшевики и эсеры ответственны, наравне с контрреволюционным офицерством.
Об этих пытках и расправах рабочие Ижевска, Сарапула, Воткинска и окружающих деревень довольно хорошо знают из рассказов тех сотен товарищей, которым удалось избежать смерти и освободиться из рук палачей с приходом Красной армии. В Ижевске арестованными рабочими были заняты не только существующие раньше арестные помещения, но и приспособленные для этой цели, некоторые школы и учреждения. Каждое из этих помещений было набито арестованными до отказа. Теснота, грязь… Прогулок для арестованных не существовало. Питание — полфунта хлеба и вода с картофельной шелухой. Местные рабочие имели возможность получать пищу из дома, т.-к. временами разрешалась передача, но белогвардейский караул, из передаваемой пищи, почти всегда половину брал себе.
По мере того, как число арестованных
«Арестованные большевики г. Ижевска занимают, оказывается чуть, не все лучшие помещения в городе и содержатся не так, как они этого заслуживают. Подобный порядок считаю недопустимым, а потому приказываю начальнику контр-разведки, совместно с комендантом города, приступить к оборудованию соответствующего числа барж на заводском пруду и приспособлению их под плавучие тюрьмы также, как это сделано в г. Воткинске.
Режим для арестованных большевиков и прочего уголовного сброда, продающего Россию и русских граждан немецким варварам, должен соответствовать режиму каторжников, содержащихся в каторжных тюрьмах за тягчайшие виды преступления. Никаких свиданий и переписки с арестованными, а также прогулок отнюдь не допускать. Пусть на себе эти изверги испытают всю прелесть декретов „товарищей Ленина и К-о“. В данном деле „товарищи“ комиссары найдут во мне верноподданного и точного исполнителя их рецептов, изготовленных их адской лабораторией для мирных русских граждан, рабочих и крестьян.
Главнокомандующий армиями Прикамского Края Юрьев. Начальник штаба главнокомандующего подполковник Альбоюринов. Ад‘ютант штаба главнокомандующего штабс-капитан Александровский».
На деле белогвардейская тюрьма была более жестокой, чем каторжная тюрьма царского времени (недаром Юрьев получил от Колчака благодарность и чин полковника). Никакого следствия по делам арестованных не велось. Допросов не практиковалось. Никаких обвинений арестованным не пред‘являлось. Между тем, сотни товарищей были расстреляны, заколоты штыками или просто замучены на смерть. Почти каждую ночь Солдатов, Яковлев и Сорочинский пьяные обходили арестованных и производили расправу. Ни один их обход не проходил без того, чтобы несколько арестованных не были избиты нагайками. Били по всякому малейшему поводу. Били и без всякого повода — просто ради собственной потехи. Один арестованный беспартийный рабочий в день восстания удил рыбу на пруду вдали от города. На другой день он ехал в лодке домой, По дороге был арестован белыми, как «подозрительная личность». В его кармане оказался маленький кусочек красного сукна, вырезанный в форме хвоста рыбки, прикрепленный к дорожке [10] для ловли щук. Этот красный кусочек вызвал зверский гнев белогвардейских палачей и рабочий был избит.
10
Дорожка, металлический крючок изображающий собой небольшую рыбку, употребл. для ловли щук.
Особенно любили палачи посещать одиночные камеры, где сидели более видные большевики. Этим товарищам доставалось больше, чем другим. Но не эти издевательства и мучения были главной целью посещения арестных помещений белогвардейскими палачами. Обычно, в результате такого посещения, палачи уводили с собой несколько человек арестованных, под предлогом перевода их в Сарапульскую тюрьму, и в лесу за Карлуткой или за Троицким кладбищем прикалывали их штыками. Белогвардейцы в большинстве случаев не расстреливали большевиков, а кололи штыками из тех соображений, чтобы выстрелами не привлечь внимание рабочих. Кроме того, они экономили боевые патроны. Замученных белогвардейцами было более 100 товарищей. Товарищ Клячин сидевший в белогвардейской тюрьме рассказывает о себе следующее:
«Днем мы сидели спокойно. По ночам же каждую минуту ждали смерти. Однажды (не помню какого числа) к Ижевску подходили красные отряды. На заводе был дан тревожный гудок с целью сбора жителей для отражения наступавших красных отрядов. Вечером по камерам ходили палачи: Бекенеев, Сорочинский, Яковлев и др. Они нам приказали лечь на пол, иначе хотели закидать бомбами. Нам пришлось лежать несколько часов. Я так и заснул. Часов в 12 ночи меня толкают ногой, будят и говорят: „вставай, собирайся“. Пришлось повиноваться. Выхожу в коридор. Там уже конвой окружил наших товарищей, среди которых были Сафронов, Федоров, Хохлов, Мороз, Ал. Храмов, Мих. Смирнов и др. Было ясно, что поведут на расстрел. Сделали перекличку и повели. На улице нас окружила целая рота фронтовиков. Слышу говорят: „куда их еще вести, здесь с ними и расправиться“. Но все же ведут дальше. Привели в бывший военный отдел, скомандовали строиться в шеренги (под одну пулю двое).
Пришлось повиноваться. В это время пришел дежурный по караулу Иванов и отдал распоряжение об отмене расстрела, мотивировав тем, что „красные банды“ удалось отогнать от Ижевска. После этого
После взятия Ижевска красными, газета «Ижевская Правда» выявила не мало возмутительных фактов белогвардейских зверств. Вот один из них описанный газетой за 25 декабря 1918 года.
Зверства белых палачей
Страшную, почти невероятную картину беснования озверелых белогвардейцев рисует нам Семен Ларинцев [11] . «23 октября были арестованы белогвардейцами 22 человека крестьян Банниковых из дер, Болгур Июльской волости и посажены при ижевском военном отделе, где уже находилось 450 человек арестованных раньше.
Чем провинились эти Банниковы [12] ) перед белыми палачами — не известно, но только их выстроили на глазах у всех арестованных в один ряд, продели сквозь связанные руки веревку, чтобы они не падали и начали сечь кнутами, сплетенными из 8 ремней, на концах которых была вплетена картечь. Потрясающая картина ужасных страданий несчастных, их нечеловеческие крики и мольба о том, чтобы их скорее прикололи, леденила кровь невольных зрителей. Взрывы негодования раздавались среди нас заключенных, но безумные озверелые палачи не прекратили свое дьявольское истязание. Семь человек пали к их ногам мертвыми. Их свезли и бросили неизвестно куда. Остальных, без живого места на их теле с окровавленными неузнаваемыми от истязания лицами, увели в темные камеры и там продолжали свое отвратительное дело. А чтобы несчастные не падали, чтобы кровожадные инстинкты палачей были удовлетворены вполне, около каждого истязуемого с трех сторон ставили часовых, с направленными на них штыками и экзекуция продолжалась. Стоило лишь страдальцу повалиться от боли, или уклониться от ударов в сторону, как он подхватывался на штык и корчился в ужасных мучениях.
11
Ларинцев — один из коммунистов, сидевших в тюрьме у белых.
12
Белогвардейцы искали одного Банникова, в чем-то провинившегося перед ними и не зная какого именно Банникова им нужно, арестовали 22-х Банниковых.
По окончании кровавой экзекуции, приходили полюбоваться на дело рук своих палачей „главари“— Яковлев и Сорочинский. Отдавали приказания выбросить как падаль, замученных насмерть, а оставшихся в живых „сволочей“, как они выражались, оставить в темной до утра. Но не дождались утра — все они умерли в эту кровавую ночь ужасной смертью».
Если так зверски расправлялись с беспартийными виновными в том только, что они кому-то однофамильцы, то можно себе представить, какие дьявольские пытки должны были испытывать коммунисты, а особенно руководитель большевистской организации и председатель Исполнительного Комитета Иван Пастухов. Попав в руки белых, он долгое время сидел в одиночной арестного помещения по 7 улице. Потом его перевели в помещение быв. фабрики Березина и там замучили [13] ). Есть сведения, что его пытали, стараясь узнать от него где находятся 11 миллионов рублей, взятых им из казначейства при отступлении из Ижевска. Хотя белогвардейцы и старались скрыть от рабочих о ночных расправах, сведения о них в массы проникали и среди них росло недовольство зверским режимом. Была даже попытка призвать всех рабочих к открытому протесту против пьяного разгула палачей. Эта попытка была сделана беспартийным слесарем, рабочим механической мастерской — Павлом, пытавшимся распространить воззвание к рабочим. Но он был выдан машинистом Григорием Ивановичем Алексеевым [14] ) и поплатился своею жизнью.
13
Где зарыто тело И. Пастухова до сего времени выяснить не удалось.
14
Алексеев по приходе красных был расстрелян в ЧЕКА.
Между тем положение на белогвардейском фронте с каждым днем ухудшалось. В сентябре Красной армией была взята Казань. Железная дивизия под командой Азина теснила белых все ближе и ближе к Ижевску. Грохот орудий для жителей Ижевска стал обычным явлением. Все взрослые рабочие были сняты с работ и отправлены на фронт. На заводе оставались почти только старики и женщины. Белогвардейская печать в целях агитации распространяла всевозможную ложь о мнимых успехах «народной армии». В тех же целях устраивались различные инсценировки. Например, когда гор. Казань была уже в руках красных, ижевские белогвардейцы устроили на вокзале встречу «делегации от города Казани», якобы приехавшей в Ижевск для связи. Или одно время местная газета писала, о будто бы прибывшем в Ижевск значительном отряде казаков для подкрепления фронта. Вскоре по улицам города стали разъезжать для показа белогвардейцы, переодетые в казацкую форму. На самом же деле никаких казаков в Ижевск не приезжало. Много трубили о скором прибытии вооруженной помощи со стороны Японии. Но так и не пришлось увидеть ижевцам обещанных японцев. Даже в день отступления, белыми по заборам была расклеена оперативная сводка, извещающая о крупных победах «народной армии», о занятии сибирскими войсками гор. Перми и скором прибытии подкрепления. Но это конечно не могло изменить положения. Красная армия успешно вела наступление. В день первой годовщины Октябрьской революции фронт приблизился к городу настолько, что ясно был слышен треск пулеметов.