Излом зла
Шрифт:
Генерал Давидский не понял интересов нового министра, однако отказаться от выполнения задания не посмел и, в свою очередь, вызвал начальника оперативно-розыскной бригады полковника Синельникова.
Синельников, известный в узком кругу под прозвищем Скелет, слыл фигурой одиозной и не боялся ни Бога, ни черта. Это был громадный мужчина с двухметровыми плечами и руками толщиной с ляжку обыкновенного человека, способный ударом кулака разбить дубовый стол. С виду он казался простодушным, крутым и прямым, как ствол ружья, на самом же деле полковник славился отменным и хватким умом, ироничностью и начитанностью, поражающей сотрудников МУРа от рядовых и сержантов до высших
– Полковник, – сказал Давидский, не привыкший звать коллег по имени и отчеству, – разыщите вот этих людей, установите за ними наблюдение, выясните о них все, вплоть до мельчайших подробностей интимной жизни. Если найдете компромат – задержите, если такового не существует… – начальник МУРа нахмурился, сделал паузу, – компромат надо обеспечить.
Синельников взял листок бумаги с фамилиями, прочитал вслух:
– Василий Балуев, Ульяна Митина, Иван Парамонов, Вахид Самандар, Кристина Сумарокова, – поднял голову. – Некоторые фамилии мне знакомы. Это не тот Самандар, что президент Международного исследовательского центра боевых искусств?
– Возможно, – буркнул Давидский.
– А Иван Парамонов – не тот ли известный психолог и целитель, попасть к которому на прием мечтает каждый больной?
– Выясните, – сказал Давидский.
– А чем они провинились перед законом? – Синельников подчеркнул последнее слово.
– А вот это вы и должны установить, – уже с раздражением произнес начальник МУРа. – Задача понятна?
– Стреляй в куст, пуля виноватого найдет…
– Что?!
– Мы сыщики, товарищ генерал, – расправил плечи Синельников, – а не сборщики компромата. Людей этих мы найдем, конечно, и попасем немного, но в пределах инструкции. К тому же мы сейчас занимаемся «чистилищем», не хотелось бы распылять силы.
– Идите работайте, – тяжело проговорил Давидский, настроение которого резко упало. Он понимал, что в глазах полковника выглядит странно, однако сказать больше, чем было сказано, не мог.
– Есть идти работать. – Синельников повернулся и вышел из кабинета генерала, остановился посередине приемной, столкнувшись со своим замом майором Агаповым.
– Ну что он там еще придумал? – кивнул на обитую черным дерматином дверь кабинета болезненный с виду, худой Агапов, смотревшийся рядом с шефом, как шлюпка рядом с дредноутом.
– Как тебе сказать, – философски ответил Синельников, – по-моему, он сам ничего придумать не может, зато явно получил задание сверху и спихнул нам. «Со мной не надо разговаривать, меня надо слушать».
– Понятно. Чье задание?
– Я же говорю – сверху. Не все равно?
– А что за задание?
– Найти вот этих мужиков и девиц, – полковник сунул Агапову листок с именами, – и при наличии криминала арестовать.
– А если криминала нет? – спросил все понимающий Агапов.
– Я его тоже спросил об этом.
– А он?
– А он, как в одном стихотворении говорится: «Петров мне ничего не отвечает, висит и только ботами качает».
Агапов хмыкнул, хотел в ответ пошутить, но глянул на мрачное лицо начальника и передумал.
В отличие от Юрьева Рыков действовал иначе. Он не питал больших надежд на то, что органам правопорядка удастся задержать Посвященных или напугать их до такой степени, что те ударятся в бега и перестанут помогать Соболеву. Их надо было «пугать» по-другому. Зная, что все они пользуются астралом, Герман Довлатович решил
Для претворения решения в жизнь Рыкову нужны были мощные компьютерные комплексы. Один из таких комплексов имел Центр нетрадиционных технологий, которым руководил комиссар-пять «чистилища» Владимир Эдуардович Боханов.
Герман Довлатович позвонил ему, предупредил о необходимости проделать цикл расчетов и вскоре подъехал к площади Курчатова, где располагался компьютерный зал Центра. В течение четырех часов он насиловал бохановский «Шайенн-2000», до предела нагрузив его расчетами программ, затем записал их на компакты и уехал, не сказав Владимиру Эдуардовичу ни слова о том, чем занимался. Запускать программы он мог и со своего домашнего компьютера. Вечером «змеи» были внедрены в астрал и начали свою работу.
Боханов же из любопытства восстановил расчеты Рыкова. Тот, конечно, стер их из памяти компьютера, но «Шайенн» имел кэш-память, и знающему его особенности Владимиру Эдуардовичу ничего не стоило по следам выйти на расчеты. А поскольку программы, составленные Рыковым, были, по сути, кодирующими, Боханов, даже не поняв их сути, получил такой заряд отрицательной психической энергии, что не смог выйти из транса и сошел с ума.
Его нашли на следующий день сотрудники Центра в туалете, где он прятался от «злобных тварей», и поместили в клинику с диагнозом: психическая травма, приведшая к маниакально-депрессивному состоянию, мания преследования…
Таким образом, комиссар «Стопкрима» оказался первой жертвой «спуска программы» координатором Союза Девяти Неизвестных, а Рыков допустил первую ошибку, ведущую к тяжелым для него последствиям.
Глава 22
МОЖЕТ, ЛУЧШЕ ИХ НЕ ТРОГАТЬ?
В Москву Матвей вернулся спустя двое с половиной суток после своего бегства из дворца президента Ичкерии. Несмотря на поднятую тревогу – он к тому времени уже пересек площадь Свободы, – ему удалось остановить машину какого-то фанатика-таксиста, усыпить его, сесть на место водителя и спокойно выехать за город, минуя посты ГАИ. Четкого плана, как действовать дальше, не было, и Матвей положился на интуицию, направившую его в Ханкалу, на место базирования «авиаотряда» Чечни, состоящего из трех самолетов и четырех вертолетов.
Здесь он «уговорил» пилота готовившейся к полету «вертушки» срочно вылететь в Ингушетию «по заданию министра безопасности», а оттуда Матвей спокойно доехал до столицы на поезде Махачкала – Москва.
Каково же было его удивление, когда на перроне Казанского вокзала он увидел среди встречающих Кристину и Стаса. Не поверил глазам. Но когда глянул на сияющее внутренним светом лицо девушки, с тугим толчком сердца и перехватом дыхания вдруг понял, что перед ним другой человек! То есть это была, конечно, Кристина Сумарокова, студентка первого курса филфака МГУ, но в чертах ее лица ясно просматривались черточки лица другой женщины – Светлены, и этим объяснялось таинственное знание Кристиной времени и места прибытия Соболева в город.