Излучения (февраль 1941 — апрель 1945)
Шрифт:
Кант говорит о «божественном языке созерцающего разума» у Гамана.
Если ты — писатель, иди в ученики к живописцам, прежде всего познавай науку «доработок», искусство все новых и более точных наложений на грубый текст.
Вечером закончил Хаксли, среди его промахов и такой, что он своих героев не принимает всерьез, превосходя в этом Достоевского, отчасти Жида.
Париж, 18 сентября 1943
Гулял по лесу и набережным с докторессой. Среди разнообразных ночных видов, цветущих на этом пути, на береговом откосе Сены, напротив маленькой сельской церкви Нотр-Дам-де-ла-Питье, обнаружил пышно разросшийся серо-зеленый дурман, покрытый цветами и плодами.
Закончил:
Когда имена собственные входят в язык, образуя в нем понятия и категории, это редко происходит на основе деяний. Среди великих деятелей и князей рода сего только Цезарь выделяется подобным образом. Хотя можно сказать: это александринское, фридериканское, наполеоновское, — но всем этим словам всегда свойственно нечто специфическое, индивидуальное. Когда говорят: это — цезаристский, или кесарь, царь, кайзер, то здесь имя отделяется от своего носителя.
197
«Истинное лицо маркиза де Сада» ( фр.).
Гораздо чаще встречаются случаи, когда имя привязано к учению, как в кальвинизме, дарвинизме, мальтузианстве и т. д. Такие слова многочисленны, разнообразны и часто недолговечны.
На самой высокой ступени находятся имена, в которых учение и его творец сливаются: буддизм и христианство. Уникально это соотношение у христиан, где, по крайней мере в нашем языке, каждый носит имя основателя: «я — христианин». Христианин является здесь перифразой «человека», и в нем открываются ранг и тайна этого учения, отзвук которых слышится также в наименованиях «человек», «Сын человеческий» и «Сын Божий».
Париж, 19 сентября 1943
До полудня закончил, сидя в «Мажестик», первую часть воззвания, озаглавив ее «Жертва». Случайно, листая Спинозу, нашел для этой части девиз, а именно в 44-й теореме «Этики»: «Ненависть, совершенно преодолеваемая любовью, переходит в самое любовь; и такая любовь сильнее, чем та, которой ненависть не предшествовала».
Париж, 20 сентября 1943
Начал вторую часть воззвания: «Плод».
Чтение: А. Шаван и М. Моноточчо, «Fossiles Classiques», [198] Париж, 1938. Из книги узнал, что моя маленькая улитка называется Cerithium tuberculosum,а большая, которую я нашел недалеко от Монмирая в воронке от бомбы, — Campanile giganteum.Обеих первым описал Ламарк.
Париж, 23 сентября 1943
Утром сообщили о новом сильном налете на Ганновер; жду следующих известий.
198
«Классические ископаемые» ( фр.).
После обеда с Баумгартом у Бернаскони, который обещает переплести для меня «Catalogue Coleopterorum». [199] Обратно шел садами Трокадеро; там в траве — крупные далии кирпичного цвета и многоцветные астры с желтым диском в сиреневых звездах. В это время года вокруг них роятся медово-коричневые цветочные мухи; посидел на них и адмирал,
199
«Каталог жесткокрылых» ( лат.).
Снова воздушная тревога, в продолжение которой мы с президентом вели в его комнате разговоры о политике. Немецкие войска на Восточном фронте отступают, англичане и американцы вгрызаются в Италию, авиаэскадры трамбуют города рейха.
Иногда мне кажется, что в несчастии, со всех сторон обступившем нас, участвуют законы отражения.
Вселенная — наша зеркальная оправа, и прежде мыдолжны осветиться, чтобы прояснился горизонт.
Пловцы медленно, сквозь волны, пробиваются к берегу. Лишь немногие достигнут его, лишь единицы доплывут до прибоя. Только там выяснится, кто из них одолеет последний, самый тяжелый вал.
Вечером с Геллером и д-ром Гёпелем в «Шапон фэн». Беседа с хозяином, примечательным тем, что в нем отчетливо запечатлелись все черты низшего Марса. Крупную фигуру венчает голова с низко свисающими на лоб темными волосами. Скулы выдаются вперед, глаза бегают, буравя взглядом; чрезвычайно деятелен. Диспропорция между волей и интеллектом проявляется в некоем подобии муки, с которой он выжимает из себя идеи и которая заметна и в речи. Форма беседы — шумная задушевность в товарищеском кругу. Что-то похожее на избирательное сродство сдружило его с немцами, чья воинственная натура ему близка, — есть, где развернуться. С этого времени у него предостаточно треволнений, нет недостатка и в слежке. Он уже получил по почте маленький гробик.
Едва мы собрались уходить, как завыли сирены, и авиаэскадры залетали над городом. Тут наши почувствовали себя в своей стихии. Вооружившись стальными касками, шинелями и карманными фонариками, в сопровождении овчарок, наши люди сновали по темной площади, свистком подавая сигналы и задерживая прохожих и автомобили. Расторопные слуги, служители геенны. При этом не лишенные добродетелей, таких как верность и отвага, да и вообще им присущи все достоинства и недостатки собачьей породы, оттого и собаки всегда при них. У Кньеболо тоже есть черты низшего Марса, но в нем, зловеще поблескивая, действуют и другие созвездия, например Юпитер. В нем были все необходимые качества, чтобы открыть эпоху вражды;
он сыграл роль орудия гнева, открывшего ящик Пандоры. Когда я сопоставляю вполне справедливые притязания своего отечества с тем, что получилось из них в этих руках, меня охватывает бесконечная скорбь.
Париж, 24 сентября 1943
Визит священника Б., который заходит довольно часто, чтобы почитать мне стихи. Разговор о ситуации; по его мнению, из нее есть только один выход, а именно применение нового оружия, о чем в Германии, при тайном участии и режиссуре пропаганды, повсюду нашептывают друг другу чудеса. Считают, что оно может уничтожить целые группы или даже все английское население. При этом, правда, уверены, и не без резона, что подобные желания существуют и у противоположной стороны, и не только у русских, но и у самих англичан. Тяжелые фосфорные бомбардировки, постигшие, например, Гамбург, отчасти уже осуществляют их. Так на пепелище возникают надежды и мечтания, которые тешат себя истреблением целых народов. До какой степени люди запутались в кроваво-красной чащобе, можно судить уже по тому, что священник, служитель культа, не только одержим этим безумием, но и усматривает в истреблении единственное благо. Видно, как шаг за шагом эти люди исчезают во тьме, в духовной смерти, подобно детям из Гамельна, поглощенным горой.