Измена хуже предательства

Летинская Лита

— Хочешь шампанского без разницы, что захочешь тем и угощу.

Какой настырный молодой человек. Что ж он слов не понимает совсем?

— Я же говорю мне нельзя, я беременная и меня муж ждет.

От волнения начинаю часто дышать и живот потягивает, я опускаю руку ниже, очерчивая округлость и пытаясь рукой успокоить занывший низ живота. Но ничего не помогает.

— Чо, и вправду беременная, что ли? — ошеломленно смотрит он на мой животик. — Круть, беременных у меня еще не было.

Мои глаза, в этот момент,

итак круглые от страха, становятся еще больше. И я уже не могу ответить, от волнения и частого дыхания мне становится дурно, голова кружится. Вот вот упаду в забытие, но каким-то чудом еще держу себя в сознании. Так обидно и горько, что слезы выступают на глаза. Что ж вы просто не оставите меня в покое?

По той стороне улицы проезжает машина. Я поворачиваю голову, следя за ней как за спасательным кругом, проплывающим мимо. Во мне бьется отчаянная мысль бросится под колеса, остановить ее. Но она далеко, я просто не добегу в таком состоянии. Закричать?

Этого не требуется. Машина сама выруливает со встречной полосы, резко тормозит передо мной. Я уже не вижу своего спасителя из-за застилающих глаза слез.

Хлопок дверцей и я слышу нотки родного голоса, поднимающие волну радости в душе и заставляющие воспрять духом и улыбаться.

— Эй, мужики, вам что нужно от моей жены?

Меня окутывает знакомый, до боли запах, с примесью чего-то нового, табака?

— Да подвезти хотели. Смотрим малышка бесхозная.

— Ее есть кому подвезти, — рычит Радим.

— Ты это, не оставлял бы ее одну, смотри какая малахольная уже еле дышит.

Окутывающее тепло Радима обхватывает меня за плечи. Он осматривает меня внимательно. Даже не представляю, что он увидел в моем лице.

— Мариш, садись в машину. — он подводит меня к дверце. Аккуратно усаживает в кресло и закрывает в машине.

В тепле салона я начинаю отогреваться и приходить в себя. Я и не догадывалась, что так замерзла на улице. Откат настигает, пальцы начинают мелко подрагивать и мне не удается их остановить. Сжимаю кулаки и смотрю сквозь лобовое на мужчин. Не слышно о чем они разговаривают, но мне не нравится та напряженность, с которой они стоят друг напротив друга.

40

Разговор явно переходит на повышенные тона, до меня начинают доноситься отдельные слова. Из машины высыпают оставшиеся парни, молодые совсем, борзые, лыбятся словно скалятся.

Не нравится мне их оскал. Таким лишь бы прицепится к кому-либо, а дальше дело техники.

В груди сжимается сердце в беспокойстве. Вряд ли Радим выстоит в прямой схватке с тремя здоровыми парнями. Почему мы сразу не уехали, как только Радим посадил меня в машину? Я готова сама сейчас сесть за руль и протаранить всех борзых. Так и сделала бы, если умела водить и не боялась вместе раскатать и Радима.

Надо что-то предпринять, нашариваю телефон в сумке, набираюсь

решимости и пока не передумала открываю дверцу.

— Цыпочка одна шла, хорош заливать.

— Да ладно, мы просто познакомиться, подвезти хотели, — меняются они в показаниях.

— …, мужики, говорю же моя жена. Отвалите. — уже рычит Радим.

— Я полицию вызвала, — говорю громко, чтоб меня точно услышали, предъявляю телефон с включенным экраном на котором светятся три цифры.

— Да угомони свою малышку. Нужна она больно. Валим парни. — командует, судя по всему, их главный.

— Марина сядь в машину, — от грозного рыка Радима я быстро падаю назад в кресло, захлопывая дверцу.

Наблюдаю, как двое быстро занимают место в своей машине, последний — Серый, еще немного позубоскалив тоже прыгает на заднее сидение и машина ослепив светодиодами срывается в ночь.

Радим тоже садится в машину, еще немного сидит опершись руками о руль, сжимая его выплескивая остатки ярости, трясет головой, поворачивается ко мне. Его глаза налились краснотой как у взярившегося быка. Но это не от недавнего противостояния, а скорее отпечаток усталости и недосыпания.

Меня снова начинает мелко потяхивать. Это отходняк после пережитого. Так страшно мне не было даже за себя, а за него переживаю. Успокаиваю себя дыханием.

— Как ты? — вопрос Радима заставляет отвлечься от своего занятия.

Неопределенно машу головой. Я и сама не знаю как я.

Он осматривает меня своим цепким прищуром. Его взгляд больше сосредоточен на моем лице. Наверно и не замечает моего живота под просторным кроем пальто.

Рассказать ему сейчас? Ведь это так просто, открыть рот и рассказать. Но как только я раскрываю рот язык немеет. И ни звука не выходит. Разве такое возможно?

— Поехали, — командует он сам себе, после наших гляделок.

Я еще минуту пытаюсь бороться с собой, но сдаюсь и говорю совершенно другое:

— Как ты оказался здесь? — это у меня получается выговорить, когда мы отъезжаем на приличное расстояние и меня наконец отпускает нервный тремор.

— Мимо проезжал? — отвечает с вопросительными интонациями. Он у меня спрашивает?

Я смотрю на него прищурившись, пытаясь просверлить дыру взглядом, но это не мешает ему вести машину, сосредоточившись на дороге.

Как он мог проезжать мимо больницы если живет в другом городе? Или уже не живет, осеняет меня догадкой.

— Где ты живешь сейчас? — выпаливаю пока мы стоим на светофоре, и пока я не успела передумать.

Внезапный вопрос заставляет его застыть в напряжении, пристально следя, как цифры отсчитывают секунды пешеходам.

40.2

Он не сразу отвечает. Когда уже зажегся зеленый свет, как будто давая ему разрешение на ответ.

— В городе.