Измена хуже предательства
Шрифт:
Хотел позвать ее на красивый, романтический ужин, объясниться, рассказать, как облажался,
хотел вымолить прощение, начать сначала, хотел забрать ее от родителей, привезти к себе, пока в съемную квартиру, со временем выкупить, много чего хотел, но произнес совсем другое:
— Хотел позвать тебя на ужин, заказал столик на двоих. Вижу зря. У вас все в порядке. Ребенка ждете. — я смотрю на ее живот и не могу отвести глаз. Мне кажется это продолжение моего сна, но заканчивается он кошмаром, таким диким кошмаром.
Она ждет ребенка от
Оказалось лгал.
Последний взгляд на ее лицо.
На глазах слезы, она смотрит в сторону. Капельки в уголках глаз, превращаются в дорожки, стекающие по румяным от холода щекам.
43
Ты так ничего и не понял! — бьется в моей груди.
Он смотрит на мой живот, словно пытаясь просканировать.
Боль и обида от его слов душат, разъедают дыру в моей груди, грызут как червячок, выедая мое сердце.
Отвожу взгляд, безучастно следя за проезжающими машинами. Лучше смотреть туда, где нет прожигающего взгляда темных омутов.
Подмывает сделать ему также больно, сказать, что этот малыш не его и наблюдать за его агонией. За то, что бросил, за то, что заставил пережить бесконечную боль его предательства. Но чувство справедливости не дает мне совершить эту ошибку. Радим должен знать, что у него будет сын. У моего малыша есть папа, он не будет расти сиротой при живом отце из-за моего молчания.
Сегодня утром, увидев сообщение от Радима, мое сердце подпрыгнуло от радости, я была готова простить ему все, готова была забыть все наши разногласия, его измену. Радость и счастье наполняли мою душу делая этот хмурый день яснее и светлее. Только вот его слова, изменили все, теперь я не готова ни к чему.
Алые герберы в его руках, как чаша алой крови пролитой из моего сердца, бьющегося в агонии боли. Хочется вырвать алый букет из его рук и швырнуть ему в лицо.
— Как ты мог подумать так? Неужели ты ничего не понял? Не почувствовал? Ведь этот ребенок твой!
— Марина… — выдох с его губ как стон. Шаг ко мне.
Останавливаю его своим гневным взглядом. Хотя гнева там уже не видать за пеленой слез.
— Не смей, — если взгляд не остановил его, то помогут слова, — приближаться ко мне! Ты очень больно сделал мне сейчас, своими словами. Оскорбил и унизил, — голос срывается и последние слова выходят совсем шепотом. — Ты бросил меня, оставил самой справиться со всеми трудностями.
— Прости, — он падает на колени, — прости Марина, я такой дурак, — он делает ко мне несколько шажков на коленях с этим глупым букетом в руках. — Просто ответь, у тебя есть что-нибудь с этим? — он поджимает губы, кивает мне за спину, в сторону Валеры, наблюдающим за этой мизансценой.
— Встань, пожалуйста, — не могу его видеть таким жалким и престыженным. Сложил бровки домиком и с такой
Стоит на коленях он, а стыдно мне, за то, что превратил свое извинение в представление для прохожих. Люди уже оборачиваются и останавливаются, чтобы понаблюдать за бесплатным шоу.
— Ответь на мой вопрос. Ты с ним? — задан он в ультимативной форме, несмотря на страдальческий вид, задавшего его человека.
— Что изменит мой ответ? Тебе не нужен твой ребенок? Просто встань. Пожалуйста. — прикрываю рукой глаза. Мне хочется провалиться сквозь землю за всю неловкость и нелепость ситуации.
43.2
Какая глупая и нелепая ситуация. Больше не в состоянии вынести ее, отхожу на несколько шагов в сторону, отстранится от этой неприятной ситуации и вынудить Радима поднятся. Дальше от Валеры, стоящего безмолвным свидетелем и защитником.
Радим поднимается, следует за мной, подходит вплотную, так близко, что я начинаю отчетливо чувствовать запах гербер в холодном воздухе. Они как символ примирения маячат передо мной, маня забрать себе, но цвет их красный и он совсем не рождает в душе желание к примирению. Во мне все еще кипит возмущение. Как он мог подумать, что ребенок не его?
Нелепость какая. Не так я хотела рассказать о ребенке. И точно не такую реакцию ждала, хоть и предполагала, что Радим может не обрадоваться, но все же надеялась. Глупо надеялась.
Радим смотрит не отводя от меня глаз, такой серьезный и собранный, его парфюм вместе с ароматом гербер смешивается и возрождает давно забытое ощущение счастья.
— Ничего не изменит. — наконец отвечает он. — Вы нужны мне оба. Ты и твой ребенок и даже если между вами с Валерой есть что-то, это ничего не изменит.
— А как же твоя зазноба Лика?
— Нет ни одной зазнобы кроме тебя. С Ликой никогда и ничего не было, и быть не могло. Забудь про нее. — без запинки произносит он и я безоговорочно верю, хочу верить его словам.
Забудь. Как легко звучит это слово из его уст. А в моей душе оно повисает тяжестью прожитых без него месяцев.
Радим поднимает руку, касаясь моей мокрой щеки, убирает большим пальцем влагу.
Я отстраняюсь. Слишком интимный жест, а я еще не все узнала и не простила, чтобы принять его. Сама вытираю щеки от соленых дорожек, холодящих щеки.
Его рука так и повисает в воздухе, но через секунду опускается.
— И ради чего тогда, было все это? Зачем нужен был весь этот фарс с уходом.
— Я не мог оставаться с тобой пока не выяснятся все обстоятельства. Я просто не смог тебя обманывать, лгать тебе в лицо. Поэтому я принял такое решение.
— Ты все это затеял, чтобы что? — неверяще переспрашиваю. — Ты из-за этого обрек меня на все эти месяцы страданий? Из-за… — не хватает слов чтобы, высказать ту гамму чувств, что он вызвал своими словами. Стараюсь проморгаться, чтобы не пустить только высохшие слезы, закусываю губу, в тщетной попытке сдержаться.