Измена пахнет расставанием
Шрифт:
Рука искала номер такси. Озвучив свой текущий адрес, я замерла.
— Вам куда машинку? — спросил приветливый голос, после которого мой собственный показался сиплым и грубым.
— Улица Фрунзе, дом восемь, — произнесла я, слыша: «Ожидайте! Через пять минут будет!».
Я захлопнула двери, вызвала лифт. Меня охватило какое-то отупение. Словно это и я, и не я, одновременно. Вкатив сумку в лифт, я прислонилась к зеркалу и прошептала:
— Не плач… Только не плач…
Я повторяла это как мантру, шатаясь и пытаясь осознать,
Цокая сапогами, я бросила ключи на стол консьержке.
— В отпуск, да? — спросила она, глядя на чемодан.
Я ничего не ответила, выходя на парковку и ковыляя дальше.
На мгновенье мне показалось, что подъехала машина Дамира, но это была соседская. Они купили точно такую же…
— Садысь, дэвушка! — послышался голос. Я обернулась и увидела немолодого южанина, на фоне потертой нексии. — Повэзу!
На фоне дорогих машин вишневая нексия смотрелась так, словно бомж на светском рауте.
— Давай сюда! — схватили у меня сумку, трамбуя ее в багажник.
Я уселась на продавленное переднее сидение, глядя на старую панель
— С вэтэрком! — усмехнулся шустрый таксист. — А чэго это такой красывый дэвушка плачэт?
Обычно я молчу в такси, но сейчас мне не терпелось поделиться хоть с кем-нибудь своим горем.
— С женихом рассталась, — глухо ответила я, видя, как мы выезжаем с парковки.
— И что? Бросыл такой красывый девушка? Да я бы сам тэбя украл, только жена заругает! — рассмеялся он, а я против воли дернула уголками губ.
Глава 5
— Давай я тэбя вокруг фонтана покатаю! Бэсплатно! — игриво подмигнул таксист и резко дал вправо.
Я молчала, чувствуя, что еще немного простой человеческой доброты и меня прорвет слезами.
— Апэлсынку хочешь? Брат прывез! Сочный, сладкый! Беры! — дотянулся до заднего сидения таксист и вложил мне оранжевый апельсин в руки. — Только нэ плачь!
И тут я не выдержала и все рассказала, как на духу. Городская площадь уже сияла вечерними огнями, а я грела в руках апельсин.
— Вай-вай-вай! Какой шайтан! — искренне сочувствовал таксист. — Был бы отэц — выпорол! Нэ рэви, а то лэзгинку включу!
У меня дрогнули губы в едва заметной улыбке. Я попыталась стереть слезу, видя, как мы сворачиваем на знакомую улицу. Серые гаражи, знакомый дом цвета шоколада, встретил меня, как встречал раньше с работы.
— Приехали! — усмехнулся таксист. — Ты нэ бэри в голову. Если мужик, то сам прыбежыт! У мэня тут одна каждую пятныцу мужа бросает! Звонит мне и говорит, Алехан, приезжай! Я с вэщами! Ну я ужэ знаю, что скандал, развод и все! А потом каждый понэдэльник они мырятся! И я вэзу ее обратно!
Я снова едва улыбнулась, глядя на уютные шторы соседей с первого этажа. Пока Алехан выгружал вещи, я тайком списала его номер с визитки.
— Ты скажи, как твоего дэпутата зовут, я за нэго голосовать нэ буду! И родствэнникам скажу! За нэго не будут голосовать трыдцать восэм чэловэк. И это нэ считая друзэй! Они еще друзьям расскажут! — заметил Алехан, а я посмотрела на его восточный профиль и на седину.
Сумка на колесиках грюкала по ступеням, а я вежливо отбивалась от «давай донэсу!». Подъезд открылся и дыхнул куревом и сыростью подвала.
Я позвонила в звонок, слыша, как он отдается глухой трелью в глубине квартиры.
— Кто там? — спросил мамин голос, а я сипло ответила: «Я».
— Ой! — защелкал замок девяной двери, а я перетащила сумку через порог и поставила ее
— Если ты привезла вещи, то я их разберу, — заметила мама, вытирая руки полотенцем. В квартире пахло жареной рыбой. — Дамирчик, уже небось ждет!
— Нет, — ответила я, как вдруг мать остановилась и замерла. — Мы расстались!
— Ты что? — осела мать, уронив полотенце. Сколько сея помню, она была в старом халате, пока в шкафу пылились новые. Ее крашеные волосы были собраны в хвост. Немного обвислые бульдожьи щеки она оправдывала тем, что «за благородную старость».
— Да, — подтвердила я худшие опасения.
— А как же свадьба? Как же гости? — задергалась мать, пока я снимала обувь и искала для нее место. — Игорь! Ты слышал?!
Отец появился из зала. Совсем седой, в очках и клетчатой рубашке, пропахшей мамиными борщам.
— Ира, отстань от нее! Лучше чай сделай! — потребовал отец, а мать поджала губы и ушла на кухню.
Глава 6
Я открыла дверь комнаты, в которую возвращалась с учебы и работы долгие годы. Запах дома, привычный и успокаивающий, заставил немного взять себя в руки.
Тапки отца прошуршали в коридоре, а я решила принять душ. Мне ужасно хотелось отмыться от всего этого. Я достала халат, взяла косметичку и отправилась в ванную. Простенькая, незамысловатая ванная радовала цветными пластиковыми панелями.
Вода гудела, а я яростно терла себя губкой, словно пытаясь смыть вчерашнюю страстную ночь. Каждый поцелуй, каждый шепот, ползущий по моей коже, уверяющий, что я — его женщина, его счастье…
Мать гремела чайником, пока я сушила волосы и смотрела на себя в зеркало. Растрепанное бледное привидение вернулось домой, чтобы начать новую жизнь!
Горечь превращалась в решимость. Завтра раскидаю анкету по фирмам.
— Нужно жить дальше, — прошептала я, глядя себе в глаза.
Я вышла из ванной, слыша монотонный гул телевизора, который смотрел отец. На кухне возилась мать, а на столе стояла моя стародавняя кружка с чаем.
Присев на диванчик, я взяла чай в руки. Чай согревал пальцы, но не сердце, которое все еще разрывалось от боли.
— Что ты натворила? — вполголоса произнесла мама, покачав головой. — И что теперь люди скажут? Поматросил и бросил? И жениться отказался? И чем же ты так накосячила, что мужик из-под венца убежал?