Измена. Мой непрощённый
Шрифт:
Помню, как мы узнавали друг друга ещё на заре отношений. Но узнавание это поспешно закончилось. Сначала квартирный вопрос, после — рождение сына. А там и Дианка себя не заставила ждать. Секс был тёплым, щемящим, но страсть поутихла. Осталась любовь. Я полагала, что что-то осталось…
На часах уже без десяти. Всего десять минут до его появления. Сколько продлится беседа? Я планирую сразу начать! Ведь с каждым сказанным словом, сделать это будет труднее. Эти десять минут я сижу, как на иголках. Дышу через раз, или совсем не дышу. Потом,
Дальше будет больнее. И мне, и ему. Это я знаю наверняка! А расстаться придётся. Ведь он не сумеет быть верным, да я и не стану его умолять. Тошнота подступает, и я вынимаю из мусса лимонную дольку. От кислоты сводит зубы, но я продолжаю сосать. Приступ проходит. Но боль остаётся внутри. На зажившую рану ложится ещё одна, новая.
Я решила! Уеду. На время. Куда угодно. Хоть бы на море. Одна. Динку сплавлю папуле. Денис уже взрослый, справится сам.
Сможет ли Витя оставить Дениса работать в своём автосервисе после всего? Я не вправе настаивать. Но вдруг он ему не чужой?
«Ну, где же ты?», — думаю я, оживляя смартфон.
Время идёт. И уже пять минут опоздания. Порываюсь ему позвонить, но запрещаю себе это делать. Пусть не торопится! Любая минута даёт мне возможность подумать и выбрать слова.
«Прости», — я скажу это твёрдо. Чтобы слёзы опять не нагрянули в самый ненужный момент. А простит ли? Какая в том надобность? Если сама я себя не прощу…
Решаю наведаться в дамскую комнату. И в этот момент оживает смартфон.
«Витя», — читаю и вижу его фотографию. Игривый, пронзительный взгляд. И улыбка! Которую я не забуду уже никогда.
Сажусь, понимая теперь, какую тяжёлую ношу взвалила на плечи. Если даже взять трубку так трудно. То какой разговор тет-а-тет? Я провалюсь! Не смогу. Не сумею сказать ему всё, что задумала. Я проболтаюсь о том, что внутри меня теплится жизнь. И тогда…
Я беру себя в руки. Звонок обрывается. Видимо, долго тянулись гудки. Решаю набрать его снова. На этот раз жду уже я. А когда где-то там раздаётся щелчок и звучит незнакомый мне голос, я замираю и с трудом умудряюсь промямлить:
— Алло.
Всё, что после, звучит сквозь туман. И в какой-то момент весь привычный мне мир неожиданно рушится…
Глава 55. Илья
Машину я водить не любил никогда. Куда проще сидеть на пассажирском сидении. Как это делает Джек! Хорошо, что для провоза в машине собак не существует особых правил. И никто не оштрафует меня за то, что мой единственный пассажир не пристёгнут.
Включаю погромче радио и напеваю под нос. Сегодня меня ожидает «финальная битва». Снежанкина мама ждёт в гости того, кого она в своё время гнала. Что ж, я постараюсь быть максимально воспитанным и дипломатичным. Когда хочу, у меня получается! Тем более, Снежа сказала, что полдела сделано. Мама уже назвала
До Торжка половина пути. Я не с пустыми руками. В багажнике сыр и вино. Взял на фабрике пачку свежих конфет. Тех, что нравятся будущей тещё. Сначала умаслю, потом объявлю, что люблю её дочь. И, конечно, как водится в набожных семьях, попрошу её хрупкой руки. Закроем глаза на тот факт, что мы почти год живём вместе, а спим и того больше. Сделаем вид, что Снежана невинна, а я не гожусь ей в отцы.
Джек спит. Точнее, внимательно дремлет. Я даже как-то привык к этому псу. У нас много общего! Мы любим пожрать и глазеем на сучек. Я всегда подбираю ему поизящнее, помолодей.
— Смотри, вот эта! Скажи, хороша? — говорю я, увидев болонку.
Джек снисходительно хмыкает: «Да, мол, сгодится».
Возможно, и у него где-то растут свои дети. Только вот он совершенно не знает о них. У собак всё не как у людей. Если ты — полукровка, то спрос никакой! Вот был бы ты чистокровным породистым псом, и каждая сучка бы втайне мечтала тебе покориться.
Я уехал, так и оставив в неведении Настю. В какой-то момент я хотел обратиться к нему напрямую. Представил себе, как прижму его к стенке. Как заставлю сознаться во всём! Пусть скажет ей сам. Но подумать легко, а вот сделать…
Достаточно было представить лицо. Настиг взгляд, затуманенный влагой. Правда всплывёт! Обнажится, как лес по весне. И станет видно всё то, что скрывал милосердный покров. Это случится! И боль, что она испытает, будет во много раз больше, чем та, что почувствует Виктор. Её сердце опять разобьётся! И хоть на сей раз не я стал причиной тому. Но я виноват изначально. Их отношения — плод нашей боли. И нашей любви.
Но что, если я ошибаюсь? И Виктор пытается чем-то помочь. Из головы не выходит его гневный тон:
— Не говори о ней, — кажется, так он сказал этой суке?
Может быть, это не то, что я думаю? Может быть, он — Робин Гуд, помогающий тем, кто обижен. Я видел синяк у неё на лице. Даже очки не сумели его заслонить.
— Это его рук дело? — спросил её Виктор.
Я видел кольцо у неё на руке. Она замужем. Муж её бьёт. И она обратилась к тому, кто поможет. Всё логично! Вот если бы Настя ко мне обратилась, я бы не стал равнодушно смотреть, как над ней издевается новый супруг. Я бы всыпал ему! Объяснил, как вести себя с женщиной. А как поведёт себя Виктор? Узнаем потом.
Я по-любому пробуду в Торжке пару дней и вернусь. Ставить штампик мы будем в столице. А до тех пор всё может сто раз поменяться. Кто знает? Вдруг Настя расстанется с ним?
Время к привалу. И Джек приоткрыл один глаз. По дороге купил шаурмы. Взял чаёк в нержавеющем термосе. Скоро опять перейду на Снежанкины кашки. А Джексон и вовсе лишится всего! Так что не грех кайфануть напоследок.
Выбираю местечко. Съезжаю с дороги там, где жмутся друг к другу кусты. Джек покорно сидит. Ждёт, когда выпущу.