Измена. Найти свое счастье
Шрифт:
— Устала, — отвечаю лаконично, протискиваясь к шкафчику, чтобы взять стакан.
Аппетита ноль, хочется только пить.
— Мы договаривались, Елизавета, — напоминает мама, а я опускаю голову.
Знаю! Мне не нужно повторять. Правила уже не просто на подкорке, они, кажется, вплетены в мою ДНК и никакими способами их не вытравить.
Интересно, она тоже так росла? Её бабушка тоже наказывала за опоздания? Или правила появились после маминой беременности?
Я появилась, когда родительнице было восемнадцать.
— Нарушение режима питания может стать причиной различных заболеваний желудочно-кишечного тракта, — так, как умеет говорить учительница, ровным тоном Елена Радоевна продолжает лекцию.
Я выпиваю воду, вытирая ладошкой скатившуюся по подбородку каплю и вдруг совершаю то, что никогда бы не осмелилась сделать.
— А что делать, если не остаётся сил? Почему нельзя было поужинать, а после заняться уборкой? Почему, мам? Ты же не можешь не понимать, что я устала!? Сначала лекции, потом доставки, потом… — машу рукой, чувствуя, как улетучивается смелость. — Не всегда транспорт приходит вовремя, не всегда люди отрывают дверь. Я говорила тебе! Говорила, мама!
Шокированная не меньше меня, мама поднимает руку, будто хочет ударить, но кисть зависает в воздухе, а после падает плетью вдоль туловища.
— У нас был договор. Или так, или та подработка, которуюятебе нахожу. Ты и так слишком много воли получаешь, Елизавета! Завтракай и собирайся на занятия. Сегодня я поеду с тобой.
«Зачем?» — рвётся с языка, но я успела сказать многое. Многое и лишнее.
Делаю себе бутерброд и под неодобрительным взглядом запихиваю в себя силой. Запиваю горячим чаем, обжигая язык.
В уголках глаз собираются слёзы, которые я промакиваю рукавом футболки, пользуясь моментом. Слизистая быстро восстановится, а та очередная царапина на сердце вряд ли когда-то заживёт.
Всё, чего я хочу и мечтаю — чтобы мама любила меня. Чтобы обняла, прижала к себе и порадовалась моим успехам. Чтобы поддержала меня и сказала, как любит.
— Поторопись, Лиза, — красноречивое постукивание по наручным часам подгоняет поднять тело со стула.
Натягиваю брюки, свитер. Проверяю конспекты и пишущие принадлежности.
В кармашек прячу мобильный телефон и немного мелочи. Туда же кладу леденец, на случай если укачает.
— Готова, — отчитываюсь, выходя и быстро облачаясь в сапоги и куртку.
Идём молча, как и обычно.
Я думаю о предстоящей проверочной работе по фонетике, от которой будет зависеть итоговая оценка. На самом деле ничего сложного в теме нет, если хорошо в ней разбираешься. Вообще там задания на уровне пятого класса, но, как показала практика, не каждый из одногруппников может их выполнить.
Просто это… скучно… Девочкам больше нравится обсуждать свои симпатии и отношения, наряжаться для походов в клубы и радоваться началу взрослой жизни, а не заучивать количество букв и звуков в словах.
Прозвучит некрасиво, но я бы с радостью променяла свои отличные оценки на возможность шептаться с подругой и делиться с ней своими переживаниями. А мне ведь есть, чем поделиться!
Например, рассказать про странного парня, набросившегося на преподавателя, чтобы спасти меня. Про нашу с ним встречу и поездку. Про то, как мне интересно узнать его имя.
Вот, чем я хотела бы поделиться.
Но вместо этого послушно дожидаюсь нужного номера автобуса, терплю в углу у поручня неприятный запах какого-то потного мужика, перебираю ногами к ступеням института, сжимая пальцами ремешок рюкзака.
Я снова забыла про перчатки и сейчас мои руки больше похожи на замороженные куриные лапки. Такие же шершавые и такие же холодные.
— Я в деканат, — у дверей меня пропускают вперед и подталкивают в спину, чтобы не задерживала движение. — Сразу после занятий приедешь ко мне в лицей. Поможешь проверить сочинения.
Киваю, зная, что никакой отказ просто не поможет.
Сливаясь с потоком, бреду в нужную аудиторию и записываю всё, что нам диктуют.
На следующей паре тяну руку и отвечаю. Больше по привычке, чем необходимости. У меня хватает баллов получить «пять» по данной дисциплине.
Позже пишу работу и сдаю бланк первой. Учитывая, как мама вдалбливала в меня знания, я помню всё ещё со времен школы. Надеюсь, только, что от усталости ничего не перепутала, потому что во второй половине дня чувствую себя неважно: голова немного кружится и к горлу подкатывает тошнота.
На улице становится легче. Я, не застегнув куртку, останавливаюсь на верхних ступенях, и глубоко дышу.
Звонка ещё не было, потому студентов тоже не видно. Кто прогуливает, прячутся от моросящего дождя под козырьком с другой стороны корпуса или курят в беседке за кустами.
А я с удовольствием ловлю маленькие капельки. Они освежают кожу и помогают смыть противную испарину, покрывшую лоб.
Задираю голову и высовываю язык, решив подурачиться. Зажмурившись, представляю, что ловлю снежинки, и тихонько смеюсь.
— Так можно заболеть.
Вздрагиваю.
Погружённая в свои ощущения, не услышала шаги приближающегося человека.
Опускаю голову и медленно открываю глаза.
Он.
Глава 26
POV Захар Одинцов.
— Твоя работа сейчас — эта девчонка, — втирает Юрьич, чуть ли не плюясь от ярости.
Не думал, что застанет меня на рабочем месте.
Отец дрючит его, Юрьич свою команду. Ну и мне достаётся по цепочке, хотя он вроде бы не имеет права повышать в мой адрес голос. Но где те правила и где наши реалии?