Измена. Одиночество вдвоем
Шрифт:
Девятая глава
– Привет, Андрей, – усмехнулась я.
Как много родственников у моего мужа стало в моей жизни с его уходом.
– Прости, я накинулся на тебя утром с претензиями. Мне мама ночью позвонила. Я ничего не понял, – устало проговорил он.
– Твой брат ушёл от меня и собирается разводиться. А ваша мама… Ну, что сказать? Она приехала, как обычно, без звонка, на премьеру. И если раньше ей спектакль обеспечивал
– Она больна! Она реагирует на всё как больной человек! У неё есть причины так себя вести! Ты должна быть снисходительна к её возрасту! – Андрей что, надеется на мою помощь в опеке над Ларисой Васильевной?
– Не настолько она больна, чтобы не понимать, что не стоит третировать моих детей в моём доме, – отчеканила я, надеясь на его понимание.
– Настя! Ты наверняка всё не так поняла! – Андрей добавил в голос душевность.
– Андрей… Приезжай и следи за своей мамой или забирай к себе. На меня не рассчитывай. Не стоит мне объяснять, как нужно понимать откровенное хамство Ларисы Васильевны, – ответила я брату моего мужа предельно внятно.
– Настя, Настенька, погоди. Не кипятись, – не успокаивался он.
– Думаю, что твоей Марте будет проще жить со свекровью, чем мне. Она же не так хорошо знает русский, зато всё правильно понимает. Прощай, Андрей! – сказала я и положила трубку.
Эти люди меня обложили! Всего-то мама и брат мужа, а такие липкие оба, что, кажется, их целый колхоз.
На кухне звякнула посуда. Это мальчишки там хозяйничают. Надо вставать.
Всё тело болело. С чугунной головой я выползла из комнаты и с тоской оглядела беспощадную в дневном свете картину разрухи.
– Мам! Мы тут завтрак смастерили! Праздничный! – Женька выскочил из кухни и в открытую дверь кухни хлынул запах пережаренной яичницы.
И кофе!
– Вы молодцы. Меня пока нет. Может, после душа я немного оживу, – чмокнула я Женьку в щеку, шаркая ногами в сторону ванной и стараясь не дышать.
Надо что-то делать с запахом кофе. Похоже, теперь навсегда этот запах будет ассоциироваться у меня с предательством и пошлостью.
Стоя под льющейся водой, я пыталась собрать себя из ночных обломков. Сыновья, вон, старались. Юра, умница, отвлёк Женьку от вчерашних разборок.
Хорошо, что на улице май!
Я села у открытого кухонного окна и залюбовалась сыновьями.
Мальчишки праздновали «День освобождения от барщины».
Пусть.
Прочитать лекцию об уважении к старости и её проявлениям в болезни я ещё успею.
Как получилось, так и получилось, что уж теперь.
– Раз у нас случился такой грандиозный бардак, то можем устроить перестановку. Подумайте. Может, стоит как-нибудь подвигать мебель?
Есть повод провести генеральную чистку! Долой весь ненужный хлам на свалку истории!
Полдня я собирала по всей квартире Лёшкины вещи в коробки, чтобы упаковать и отправить его маме в Самару почтой.
Если
В целом я довольно бездумно освобождала шкафы от его вещей, заодно пересматривая и перетряхивая своё.
Но иногда… Иногда я зависала с какой-нибудь забытой безделушкой в руках, проваливаясь в свою память, как в колодец без дна.
Лёша зачем-то бережно хранил в отдельной коробочке все свои дипломы. Ну, как дипломы. Он ведь так и не получил вышку. Говорил, что университет не научит зарабатывать деньги, а только потратит его время. Но при этом Алексей скрупулёзно собирал все свои бумаги по оконченным им курсам.
По менеджменту. По маркетингу. По стратегии развития чего-то там… Целая коробка икеевская.
Если он её оставил, значит, на новом месте у него новая биография.
Шпион, блин.
Я пролистнула бумаги в коробке и наткнулась на свои письма, которые писала ему из роддома, когда лежала на сохранении с Юрочкой. Тогда ещё не было смартфонов и таких интернет-возможностей, как сейчас. Можно было смски кидать… Но что там напишешь?
И я писала ему письма. Почти каждый день. Ничего особенного. Свой день, свои наблюдения, свои мысли. Мечты. Надежды.
А он, как оказалось, бережно их хранил.
И бросил.
Коробка поедет почтой России!
А в другом шкафу я откопала фотографии Алексея. Его личные и наши семейные. Зависла было над моментами нашей жизни, но увидев среди прочих фото с нашей свадьбы, где Ольга была моей свидетельницей, я быстро захлопнула альбом, чтобы не рвать сердце.
Но и увиденного мне хватило. Руки занемели, и холодный камень в моём животе, кажется, немного вырос. Но существенно похолодел.
Теперь так будет всегда?
Стоит увидеть или вспомнить кусочек своей семейной жизни, и он трансформируется в воображении из счастливого момента в уродливое свидетельство глупости?
Так можно отравить всю свою жизнь.
Я не готова думать на эту тему сейчас!
Но сломалась и заплакала я на коробке с орденами и кортиком. Не нужны оказались, брошены и забыты награды деда-фронтовика и отца-генерала. Именно с этими наградами в руках мне стало очевидно, что Алексей отрёкся от своего прошлого. От нас. От семьи. Он взял с собой, в свою новую жизнь, только то, что обеспечит его будущее. Старье выбросил за ненадобностью.
Он бросил не только меня и своих детей, но и свою память о предках.
Чужая подлость жгла моё сердце. Вскипала горячими слезами, воспаляя глаза.
Выжигала всю мою любовь.
Десятая глава
Стоп!
Я прокралась в ванную, пока мальчишки не засекли мои рыдания. Не хочу и не могу с ними объяснятся сейчас.
Вешать на них свои эмоции не имею права.
Я должна быть для них опорой и островом стабильности в мире, а не потерянной и брошенной женщиной.