Измена. Право на семью
Шрифт:
— А мы можем об этом…
— Не говорить? — заканчивает Валерий за мной фразу. — Нет, не можем, Виктория Романовна. Вероятно, на импровизациях я не узнаю всего, что и как тебе нравится. Мне придется спрашивать тебя. Например, о твоих фантазиях.
— Одна из моих самых ярких фантазий была о том, что мы заснем в одной кровати, — тихо и честно отвечаю я. — И, наверное, это не совсем то, что тебя интересует.
— Это мило, — выдыхает в шею. — Так, значит, ты переезжаешь ко мне в кровать?
— Я не готова.
— Это слишком
— Да.
— Мы женаты, Вика, и у нас даже есть дочь.
— Я понимаю, — сажусь, натянув одеяло до подбородка и серьезно смотрю в недоуменное лицо Валерия. — Засыпать и просыпаться с тобой в одной постели… Я подпущу тебя к себе слишком близко.
— Да, так и должно быть, — приподнимается на локтях.
— А мне страшно, — отворачиваюсь.
Подпущу его к себе, приму тот факт, что он мой муж, начну засыпать и просыпаться с ним в одной кровати, а он возьмет и найдет новую Ладу. И это тогда меня точно уничтожит.
— Теперь я верю в твои фантазии про заснуть в одной кровати, — садится и мягко улыбается, коснувшись моего подбородка. — Фантазии пугают и делают нас уязвимыми.
— Ты меня делаешь уязвимой, — хочу отмахнуться от руки Валерия, вскочить и уйти.
— Как и ты меня, — Валерий вздыхает. — Я тоже боялся и боюсь брака, потому что это ответственность, Вика, но мы уже в нем, и у нас ребенок. Боялись, боимся, а в итоге все равно пришли в такую ситуацию, когда я сделал тебе больно и сам я, оказывается, испытал страх потерять семью, хотя отгораживался от нее, как мог. И мне тоже некомфортно от идеи, что будем делить одну постель…
— Что? — охаю я.
— Я привыкну тебя обнимать, засыпать под твое дыхание, а ты начнешь этим манипулировать, — улыбается. — Любая ссора, и ты будешь уходить в комнату, чтобы наказать меня. Мини-развод.
— Можно просто не ссориться, — сердито хмурюсь я.
— Не ссорятся только блаженные, — Валерий пожимает плечами.
— То есть ты даже не можешь мне пообещать, что будешь стараться не ссориться? — зло выдаю я и замолкаю, понимая, что я сейчас, по сути, начала тихую перепалку.
И меня это злит. Это, что получается, я истеричка? Все так хорошо начиналось, а скатилось опять в обиду. Решительно встаю и щурюсь, угрожая пальцем Валерию:
— Только попробуй сказать, что “я же говорил”. Мне надо Соню покормить. И я с тобой сейчас не ссорюсь.
И моя милая доченька спасает меня. В ночи раздается приглушенный и едва уловимый плач, и улыбаюсь:
— Вот видишь. Мы не ссоримся. Не так уж это и сложно.
— Тогда мне ждать, что ты вернешься?
— Хм, — обхожу кровать и подхватываю платье, — у меня тут неожиданно проснулась новая фантазия.
— Какая? — заинтересованно спрашивает Валерий.
— Как ты готовишь сэндвич с яйцом и ветчиной и приносишь в детскую, ведь я, — оглядываюсь с улыбкой, — проголодалась.
Глава 49. Как так?
Чего не сделаешь ради того, чтобы упрямая жена соизволила провести ночь с тобой, как с мужем в одной кровати, но неожиданно для самого себя я готовлю сэндвичи с яйцами и ветчиной с большим воодушевлением. Мне нравится идея позаботиться о Вике. Вот несу тарелку с сэндвичем и ловлю то же ощущение, что с маленькой розовой вазочкой. Я чувствую себя… мужчиной. Моя жена кормит нашего ребенка, а я должен озаботиться ее голодом.
Притормаживаю в гостиной у столика. Отставляю тарелку с сэндвичем и беру телефон Вики. Ввожу пароль и меня в книге контактов “дракона” на “моего дракона”. Ничего не знаю, не хочу быть просто драконом. Только откладываю телефон, как на экране высвечивается “мама”. Принимаю звонок с целью сказать, что поздновато для разговоров с дочерью, и слышу истеричное:
— Вика! Господи!
— Нина?
— Валера? — слышу в голосе дрожь и слезы. Всхлипывает. — Валера…
— Что случилось? — напрягаюсь.
— Юра…
— Что Юра? — понижаю голос до ревожного шепота. — Нина?
— Он в больнице! Валер! А меня к нему не пускают!
— Да что с ним?
У меня в голове всплывает сценарий, что кто-то из конкурентов решил ему голову проломить, но это маловероятно, учитывая его хитрость и предусмотрительность.
— Мне позвонил его водитель… — Нина срывается в слезы, — сказал, плохо стало… Врачи тут ничего не говорят, игнорируют меня, и я ничего не знаю! То ли инфаркт, то ли инсульт! Сколько я ему говорила, что надо ему заняться спортом и сбросить вес?! Но я же глупая баба и салатики с курицей жрать он не будет, потому что он не корова!
— Ника, тише, где вы?
— И меня не пускают! — игнорирует на эмоциях мой вопрос. — Потому что я… я… ему никто! Просто левая истеричка! Валер! Ну, вот как так?! Сейчас как умрет!
— Где вы?! — рявкаю я.
— В четвертой городской, — шепчет Нина. — Ты приедешь? Может, тебя послушают?
— Приеду.
Сбрасываю звонок, подхватываю тарелку с сэндвичем и поднимаюсь на второй этаж. Рано Юра решил коньки отбросить. Как же мои планы показать ему, какой я весь самостоятельный, решительный и крутой?! Салатики с курицей он жрать отказывался! Да я ему сам эти салатики буду в глотку пихать и посажу на цепь у беговой дорожки, если выкарабкается.
— Валер? — очухиваюсь от тихого вопроса Вики, которая держит у груди Соню. — Ты чего такой бледный?
— Мама твоя звонила, — стою перед ней и ставлю тарелку с сэндвичем на комод у пеленального столика. — Юра в больнице.
— Что? — глаза Вики округляются беспокойством. — Что с ним?
— Я не понял. Или инсульт, или инфаркт.
— Боже… — Вика встает.
— Я поеду и позвоню тебе, как что-то выяснится…
— Мы вместе поедем, — хмурится. — Там же мама… Одна… Что же он так рано решил помереть?