Измена. Развод. Смерть

Казанцева Елена Анатольевна

— Ой, едрить твой корень….украл бы тебя, — только и смог произнести Рашид, ввалившись в мою обитель. — Ну, я друг жениха, не могу себе позволить покуситься на его невесту.

Он смешно разводит руками и смеется. А в дверях уже топчется Вера.

— Какая ты красивая, — утирает слезу моя подруга и сует мне букет невесты в руки.

Меня грузят в машину к Рашиду, Вера с Володькой едут позади нас на своей.

Богдан в гордом одиночестве ждал нас на крыльце ЗАГСа. Уж не знаю, какими он там кочерыжками

и танцами с бубном уговаривал сотрудников этого учреждения, но нам сделали внеплановую праздничную регистрацию. Да и зарегистрировали брак раньше, чем это должно было быть по очереди.

— Ты у меня самая красивая невеста, — прошептал мне на ушко Богдан, когда я вышла из машины.

— Ты у меня самый красивый жених, — только и смогла произнести я в ответ.

Мои друзья постарались на славу. После регистрации у нас был самый шикарный ресторан. На верхнем этаже самого большого небоскреба мы сидели: я, Богдан, Владимир с Верой и Лев.

И я поняла, как мало у меня действительно близких друзей, а родни нет совсем.

А впереди у меня долгие разбирательства в судах.

Глава тридцатая

Свадьба на Кипре была пока отложена на неопределенное время. С меня так и не сняли запрет на выезд. Поэтому с родственниками на Кипре и в Греции нам приходится общаться по интернету. У Богдана оказалось очень большая родня, с трудом запоминаю их имена, а уж по фамилиям всех и не упомню. Одно запомнила точно, что отца у Богдана зовут Димитрис, а его родную сестру Стефания, а еще у него две кузины: Леокадия и Мелисса. В остальной родне путаюсь. Кажется у Стефании две дочери, которые приходятся кузинами Богдану.

Родственники очень радуются за нас с Богданом и готовят нам шумную свадьбу на Кипре. Вот только Богдан пока обходит стороной дату, когда же эта свадьба состоится.

Впереди у нас первое судебное заседание.

Я жду его с содроганием, чем ближе подходит дата, тем больше я волнуюсь.

Но в назначенный день Богдан звонит: Привет, родная. Сегодня на заседании ты можешь не присутствовать. Его проведут без тебя. Вера правильно составила медицинские документы.

Я сначала выдыхаю, потом начинаю нервничать, временами меня накрывает паника такая, что я готова выйти в окно. Но приходит Вера и, быстро разобравшись в моем настрое, тут же ставит мне укол. И остаток дня я просто сплю.

Краем уха слышу шум, кто-то возле моей двери громко говорит, потом раздается смех, шёпот и снова взрыв смеха.

С трудом разлепляю глаза. В окна видно закат, видимо, я проспала весь день. С трудом шевелюсь и встаю.

— Ты проснулась, — ко мне в палату заглядывает довольное Верино лицо.

— Что ты мне вколола, я как сурок сплю и сплю, — злобно бормочу я, хотя со стороны скорее напоминаю дохлую мышку, которая из последних сил шевелит лапками.

— Привет, родная, — ко мне заглядывает Богдан, и я оживаю, с надеждой смотрю на него.

— Как суд? — спрашиваю, а сама отслеживаю мимику лица, но он беззаботно улыбается.

— Все хорошо, обвинения с тебя сняты, суд принял во внимание экспертизу, — Богдан садится ко мне на кровать и обнимает меня. — Ты бы слышала Екатерину, она так орала, обзывала всех, пыталась ударить полицейского, за неуважение к суду ее приговорили к двум месяцем, и так как еще по одному делу она проходит пока свидетельницей, то время перед судом проведет в СИЗО.

— Господи, Катя совсем мозгами отбитая?

— Нам это на руку, так мы ее пока посадить не могли, очень боялись, что она кинется в бега. Тем более, что у нее есть в кого. Ее матушка сидела за воровство, проституцию и грабеж.

— Как Наталья могла такую девку протолкнуть суррогатной мамой Стасу?

— Одела, причесала, научила правильно говорить, сделала из нее вполне приличную девицу, Стас твой не бог, по базам не пробивал родственников.

— Она действительно родственница Наталье?

— Да. Они двоюродные сестры.

— Какой ужас, так и не скажешь.

— Почему не скажешь? Первая ходка у матери Екатерины за проституцию и сутенерство, а продала она свою родную сестру, мать Натальи.

— Господи, да что за семейка то такая, друг друга продают. Нату мать продала тоже. Мерзкая семья.

— Это их дела. А мы должны выиграть у них второе дело. И у меня даже есть мысль как.

Но рассказывать подробности Богдан мне не стал. Весь вечер он смешил меня, делился подробностями своих дел, рассказывал о себе. Мне было тепло и хорошо рядом с ним.

Тревога отступила. Я верила, что меня оправдают.

Прошло еще несколько дней.

И вот настал день суда. Здесь я должна была присутствовать.

Мы с Богданом приехали заранее. Возле здания суда столкнулись с мужчиной восточной наружности, который держал за руку мальчика лет десяти, как две капли воды похожего на него. Мужчина улыбнулся кончиками губ, аристократично и немного холодно. Затем подошёл к Богдану и пожал руку.

— Карим Сайфулин и его сын Дениска, — представляет мне мужчину Богдан.

А я немею на несколько секунд. Ведь это тот любовник Наты, от которого она родила сына, а мальчик и есть тот сын, ведь, по словам Наты, у ее любовника в браке родились только дочери. Значит, забрал ребенка себе. Стало легче на душе, знала, что мать Наты бросит ребенка, ведь денег ей теперь от Натальи не видать. А самой Наталье придется сесть в тюрьму, ведь уже доказано ее участие в убийстве Марины, на ней висит убийство Стаса и мое похищение.

Нам осталось разобраться только в ранении самой Натальи.