Измена. Ты меня никогда не любил
Шрифт:
— Ты иди, Дим.
— Я сказал что-то не то? — он тут же хмурится.
— Просто иди, — отступаю назад.
— Твою мать, Ром, я же не это хотел сказать! — до него доходит. — Я просто предположил, что для нее, как и для любой женщины, важно отражение в зеркале. Но сейчас…
— Сейчас ты не делаешь лучше, Дим. Свали нахрен уже! — произношу со злостью.
Хочется разнести здесь все. Я с силой сжимаю кулаки, чтобы не наделать делов.
Дима говорит слишком громко, и мне кажется, что Аделия
Деля поднимает на меня тяжелый взгляд.
— Не слушай его, — качаю головой. — Никого, блять, не слушай!
Кажется, этот разговор вынес меня сильнее, чем ее. Потому что Аделия спокойно сидит на небольшом диванчике и читает книгу.
— Забавно то, что мое лицо заботит их больше, чем меня, — она говорит это совершенно спокойно и беззлобно.
— Просто моя семья любит тебя, и им сложно контролировать свои эмоции.
Падаю рядом с ней и устало вытягиваю ноги.
— Можно подумать, ты легко контролируешь свои эмоции, — усмехается она.
— Можно подумать, для тебя это новость, — закатываю глаза.
Мы тихонько смеемся, а после Аделия серезнеет:
— Тебе не страшно от того, что стало с моим лицом?
Я пытаюсь подобрать правильные и тактичные слова, но получается откровенная хрень:
— Это ничего не значит для меня.
Аделия распахивает глаза.
— В смысле, для меня это ничего не меняет. Не меняет моих чувств к тебе. Мне жаль, что это все случилось с тобой, и я чувствую собственную вину за случившееся, но в моих глазах ты не стала выглядеть по-другому просто потому, что в тебе появилась новая изюминка.
— Изюминка? — в ее глазах смешинки. — Это шрам.
— Своеобразность.
— Рубец.
— Уникальность.
— Уродство.
— Исключительность!
— Волков Роман Артурович! Перестань щадить мои чувства и нарезать вокруг меня круги! — ахает она с наигранным возмущением.
— Волкова Аделия Виссарионовна! Ты носишь мою дочь! Я буду щадить твои чувства и нарезать вокруг тебя круги! — отвечаю ей тем же.
— С чего ты взял, что это девочка?! И я не Волкова! — возмущается она.
— Ну, это можно легко исправить, — отвечаю ей с наглой усмешкой.
— Мечтай, — фыркает она. — И вообще, когда принесут выписку?
— С минуты на минуту.
— Я надеюсь, ты отвезешь меня в мою квартиру? — она выгибает бровь.
— Не вопрос, — отвечаю я, и Аделия кивает. — Только хочу заранее предупредить: твой кот у меня.
— Что-о? — она поднимается с дивана и ставит руки в боки. — Ты будешь манипулировать мною с помощью… кота?
— Да, — уверенно отвечаю я. — Я взял его в заложники. Последний раз, когда я его видел, он плакал и просился к «маме» на ручки.
— Ты абсолютно аморальная и бесчеловечная сволочь, Волков, — Аделия берет подушку с кровати и кидает ее в меня.
Уворачиваюсь, и подушка приземляется рядом со мной на диван.
— Так что, отвезти тебя домой? — спрашиваю как бы между прочим.
— Нет уж, — она вздергивает подбородок. — Вези к Базилио.
— И еще кое к кому, — играю бровями.
— Боже, только не говори, что ты притащил в дом весь приют, чтобы я сжалилась и осталась!
Моя жена слишком хорошо меня знает.
Глава 44. Не было повода
Аделия
— Скажи, что ты чокнулся!
— Я не знаю, как они попали сюда.
— Нет. Серьезно, Волков. Тебе нужен врач.
Мимо нас проносится стая кур, следом за ними мчится пес.
Взрослая хаски с разного цвета глазами догоняет самую неповоротливую курицу и хватает ее за шею.
— Ой, да он просто играет с ней, — отмахивается Рома и нервно смеется.
Курица издает подозрительный хрип и ложится на землю. Пес наваливается сверху.
— Откуда ты его взял? — спрашиваю шокированно.
— Из приюта, — Волков наблюдает за собакой с неменьшим шоком.
— Я, кажется, понимаю, почему он там оказался, — бормочу себе под нос. — Ладно, с хаски все понятно, но… куры… никогда бы не подумала, Волков…
Он поворачивается ко мне и складывает на груди руки:
— Это наверняка соседские. Там дыра в заборе, надо будет заделать.
— Соседские? — выгибаю бровь. — Чей это дом?
Волков привез меня в небольшой дом в деревенском стиле. Я никогда не была тут раньше и даже понятия не имею, кому он принадлежит.
— Наш.
— Наш? — выгибаю бровь. — У нас с тобой не может быть ничего общего.
Рома показательно откашливается и опускает взгляд на мой живот.
— Ладно. Почти ничего.
— Я купил его месяц назад у своего бывшего партнера. Ему спешно пришлось уехать из страны, и он распродавал недвижимость. Здесь свежий ремонт, хозяева не успели даже заехать. Поживем пока тут. Тебе будет полезно — свежий воздух, все дела.
— А моя работа?
— Никита останется на больничном до конца месяца, так что выйдешь, когда он вернется.
— Ладно, в этом есть смысл.
Тут же пес, видимо, наигравшись с птичкой, отпускает ее. Курица, встрепенувшись, уносится прочь, оставляя позади себя перья.
Собакен, счастливо виляя хвостом, подбегает к нам. Вся морда у него в перьях. М-да. Миленький пес.
— Видишь. Он просто игрался с ней.
— Как его зовут? — протягиваю руку и глажу собаку по голове.
— В приюте сказали, что он Байкал.
— Красиво. Сколько ему?
— Два года. Он совсем молодой и еще дурной.