Измена. Влажные обстоятельства
Шрифт:
Я отдернула руку от вымени, глядя на то, как шевелится торчащая изо рта трава и как смотрят на меня карие глаза. На мгновенье мой взгляд упал на рога.
В голове под звуки страстно – яростного фламенко пронеслась коррида. Разъяренный бык поднимает клубы пыли и матадора на рога. У матадоров хоть и красивая униформа, но вдовы часто зашивают дырки.
Воображение уже разыгралось. Шлепающие ветки деревьев превратились в аплодирующих зрителей, корова в быка, а я в лихого матадора.
Тряхнув головой, я старательно изгнала страстные
– Сюда рука, туда рука, - шептала я, делая все, как сказал домовой. – И тянешь, как у мужика… Сюда рука, туда рука тянешь, как у мужика!
Первая струйка брызнула в ведро, а корова ударила себя хвостом, перепугав меня и ведро. Если я перепугалась и отскочила, то ведро отлетело в сторону…
– Это что такое? – спросил сиплый голос. Я тут же запереживала, кто здесь? И бросилась бежать! Кажется, меня заметили! Я попыталась схватить ведро, но корова сделала шаг, едва не наступив на него. Я снова нырнула под корову, схватила веревку и бросилась бежать, пригибаясь, как под обстрелом.
– Стой! – кричал сиплый голос, а я немного потерялась, выискивая глазами тропку. Пока что я спряталась за черную корову и просто переводила дух, глядя на несколько капель молока на донышке ведра.
– Стоять! Ты где? – заорал сиплый голос, а я увидала мужика крестьянской наружности, подпоясанного веревкой. – Ты где?
Ага, щас! Я так и отвечу! Держи карман шире!
Я спряталась и стала красться вдоль коровы.
– Пастухья! – слышался голос.
Коровий хвост отогнал жирных мух, облепивших лоснящиеся бока, а я обернулась на всякий случай. Стоило мне посмотреть обратно, как я уткнулась взглядом в рубаху.
– Вот ты где!
Мужик возник передо мной, а я отпрянула, понимая, что меня поймали!
– Пастухья! – выдал мужик, а я сначала даже не сообразила, что он говорит. И почему мнет в руках шапку.
Седоватые волосы стояли, словно взрыв на макаронной фабрике.
– Пастухья!
Я изумленно смотрела на надвигающегося мужика.
– Сами вы … пастухья! – огрызнулась я, пытаясь встать.
– Девонька! Спаси! Я – пастух! Водяной меня под воду утянул и служить себе заставил! – взмолился дядька, а я удивленно смотрел на него. – Скажи жене моей, Марфе, что в деревне живет, что муж ее живой, у водяного в слугах. Пускай меня вызволяет!
Глава сорок первая
– Пастух! Я! Архип! Меня на деревне все знают! – вцепился в меня мужик.
Я присмотрелась к нему, понимая, что имею дело с местной знаменитостью!
– Рад я, что душу людскую встретил! – обрадовался Архип.
Он смотрел на меня, словно Робинзон Крузо на Пятницу. Потрепанная рубаха, седые, торчащие в разные стороны волосы и мятая шапка, напоминающая дохлую замусоленную крысу, все это заставило меня интеллигентно отцепить мозолистые руки от своего потрепанного приключениями платья.
– Я тоже рада! – уклончиво – вежливо отозвалась я, всем
– Как же я рад! – счастливо вздохнул Архип. – Ты Февронью знаешь?
– Не-а! – напряглась я, глядя на Архипа. – Не знаю…
– Жена моя, Февронья! Погоди! Настюха! Ты что ли?! – обалдел Архип. Я терпеливо вздохнула. Непутевая дочка мельника - уже местная легенда!
– Так это про тебя русалки шепчутся! – негромко заметил Архип. – Что водяной тебе и то, и се… Ревнуют они к тебе! Говорят, водяной к тебе не ровно дышит!
– Врут все, - махнула я рукой.
– Погоди, ты ж барина невестушка! Или уже жена! Сколько лет прошло, как ты с Алексашкой связалась… - закивал Архип. Спасибо, напомнил! Напомнил, что у меня тут в кильватере еще один мужик плавает. И все никак не утонет!
– Врут все, - махнула я рукой снова. – Мне молоко нужно! Конкретно от этих коров!
– Не! За просто так не отдам! Ты знаешь, что водяной со мной сделает, коли я тут разбазаривать все буду! Уж на то я пастух! Дело то у меня есть, Настюха… Чтобы и тебе, и мне!
– осмотрелся по сторонам Архип. – В деревню сбегай, жене моей Февронье скажи, что жив я, в услужении у водяного! Что отмаливать меня надобно! А потом возвращайся! Тогда я тебе молока дам!
– Идет!
– кивнула я, вспоминая, с какой стороны у нас деревня.
– Только ты быстро! Как солнце за лес укатится, я обратно в озеро стадо погоню, - предупредил пастух, глядя на диск солнца, пробивающийся сквозь ветки деревьев.
Я кивнула, мрачно посмотрев на ведро, и направилась в сторону деревни.
– Нет, ну почему, чтобы получить ведро молока нужно стать ведущей передачи «Жди меня»! – бухтела я, направляясь в сторону недружелюбной деревеньки. Шустро миновав знакомую росстань, я стала спускаться вниз по пыльной колее.
– Ба! Ты гляди! – послышался женский голос. – Неужто Настасья Батьковна к нам пожаловала!
Я посмотрела на незнакомую бабу, которая стояла на крыльце.
– Так, дамочка, а ты у нас кто? – устало спросила я, глядя на пестрый платок, прикрывающий пухлые загорелые руки.
– Ба! Ты гляди! Не узнает! Ну еще бы! Барыня – барыней!
– хохотнула дамочка, а из-за спины высунулся чумазый ребятенок. – Что ж мы в пояс тебе не кланяемся! Ах, забыла, поклониться тебе в пояс надо! Низехонько!
– Подстилка барская! – хохотала молодежь. – Как там, у барина-то? Ну, видим, по- барски! На карете приехала! Ноженьки свои не топтала!
– Кто из вас Февронья? – невозмутимо спросила я. Набежала целая деревня. Какой-то малец попытался кинуть в меня камень.
– Внуков не будет! – подняла я глаза на растрепанную краснощекую дамочку, за которую прятался юный хулиган. – Третий раз уже в меня попасть не может! Я бы на вашем месте на внуков не рассчитывала. Февронья тут кто?
– Ну что, пожила, в постельке барской понежилась! – хохотали девки.