Измена
Шрифт:
Кроп вернулся тяжелыми шагами, каждый из которых тревожил больную грудь Баралиса.
— Она ушла, хозяин, но просила меня... — гигант забыл, как она выразилась, — просила меня выразить вам ее глубочайшее сочувствие.
— Хорошо. — Меньшего он и не ожидал. Кашель сотряс и без того исстрадавшееся тело. Боль отступила и стояла как бы за туманом. Снадобье, хоть и сильное, только отстраняло ее, но не излечивало. А дел так много: надо закрепить помолвку, назначить срок свадьбы, бренский двор все еще беспокоен, а Кайлок того и гляди вторгнется в Халькус и поставит все под угрозу. Баралис должен
Он проклял рыцаря. Любой другой поддался бы чарам или, на худой конец, кое-как отпихнул их от себя. Такой неумелый отпор вызвал бы у Баралиса разве что легкую боль в голове и груди. Так нет: рыцарь спалил ему огромный кусок кожи. Тот человек, что погиб в Ганатте, колдовал по-настоящему, не то что Катерина. Поистине у рыцаря сильная судьба, если вложила в ответный удар такую мощь. Баралис вдруг вспомнил, что не знает, чем кончился бой.
— Кроп, — позвал он шепотом, не имея сил на большее. — Кто выиграл бой прошлой ночью?
— Рыцарь, хозяин. Уж и задал он трепку Блейзу. — Кроп улыбался, радуясь, что может кое о чем рассказать господину. При этом он готовил смесь из вина и трав. Баралис только теперь сообразил, что слуга, наверное, не спал всю ночь, ухаживая за ним.
— Ступай отдохни немного, Кроп, — сказал он. Тот непреклонно помотал головой:
— Нет, хозяин, я останусь тут, пока вам не полегчает.
— Хорошо, но позже ты непременно должен поспать. Завтра я потребую от тебя особых услуг. — Если он намерен быстро выздороветь, Кроп должен будет найти ему жертву. Но с этим придется погодить: он еще недостаточно окреп для ворожбы. Мысли Баралиса вернулись к рыцарю. — Как отнесся герцог к поражению своего бойца?
— Взял рыцаря себе в бойцы.
Кусочек головоломки встал на место: рыцарю, как видно, предназначено быть защитником герцогской семьи. Надо будет последить за ним. Кто знает, какую роль ему выпадет сыграть? Баралис постарался сосредоточиться. Его задача — выявлять все, что может оказать влияние на грядущие события. Он мысленно вернулся к моменту, когда получил удар. Воспоминание обожгло его заново, но зато ему приоткрылся образ человека, направившего этот удар. Каждый волосок на теле Баралиса поднялся дыбом под простынями. Могущественные силы замешаны в судьбе этого рыцаря. Тавалиск, Ларн, Бевлин — все три величины маячили как призраки за ответным ударом.
Что это значит? О Бевлине Баралис не слыхал уже лет десять, этот мистик целыми днями рылся в старых пророчествах и со злобным восторгом предсказывал миру грядущие бедствия. Ларн — обиталище всевидящих оракулов. И наконец, Тавалиск — первейший интриган в Обитаемых Землях. Что у них общего с рыцарем?
Баралис беспокойно заерзал в постели. Он должен, должен выздороветь: надо говорить с людьми, раскрывать первопричины событий. Ничего нельзя оставлять на волю случая. Никогда в жизни он не испытывал такой досады. Сегодня он ничего не может — только лежать. Как же он презирал себя за слабость!
— Подай мне склянку с красной пробкой, — велел он Кропу. Это было самое сильное снотворное, которое у него имелось. Если он не может действовать, лучше вовсе ничего не чувствовать. Проснувшись, он будет чуть крепче и обретет способность не только думать, но и делать что-то.
* * *
Большой жук совершал путь через комнату, и Мелли принялась всячески отравлять ему жизнь. Ее одолевала скука. До чего же она дошла, если ей нечем скоротать время, кроме как мучить безвинное насекомое? Остается, конечно, еда. Мелли оставила жука и обратилась к подносу с завтраком. Горячие бекон и колбасу она уже съела, осталась только холодная жареная птица да еще мягкий, отдающий дрожжами хлеб. Вино в кувшине было сильно разбавлено, напиться со скуки представлялось нелегким делом. И не очень-то вкусны все эти кушанья, надо сказать, — бренским кухарям недостает выдумки.
Как и тому, кто обставлял ее комнату: голые стены и голый каменный пол, кровать, сундук, зеркало и умывальник. Стены круглые — должно быть, это башня. Есть высокое узкое окно, но в него не видно ничего, кроме неба.
Отломив краюшку, Мелли плюхнулась на кровать и стала жевать сырой хлеб. Вот прошедшую ночь скучной никто бы не назвал. Герцог оказался совсем не таким, как она ожидала. Он высокомерен, это так, но и занимателен тоже. Ей понравилось, что он одевается просто — не в шелк и не в атлас. Живя рядом с отцом, Мелли привыкла видеть мужчин, тративших на свои наряды не меньше времени и денег, чем придворные красавицы. Двору королевы Аринальды были свойственны роскошь и блеск. В Брене все иначе. Герцог, как видно, противник роскоши — одет он скромно, его покои скудно обставлены, а если судить по пище, он и к кухне равнодушен.
Его познания относительно Королевств, надо сознаться, произвели на Мелли немалое впечатление и даже немного испугали ее. Он среди карт словно купец, ведущий счет своим богатствам. Как видно, в союзе он собирается занять главенствующую роль. А он из тех, кто всегда выполняет то, что задумал.
Проскрежетал засов, и дверь открылась.
— Аппетит у тебя, я вижу, хороший, — сказал герцог. Мелли, вольготно валявшаяся на постели, всполошилась. Подобрав ноги, она села, и ее испуг сменился негодованием.
— Как вы смеете входить ко мне без стука! — вскричала она.
Однако реплика прозвучала не столь возмущенно, как было задумано, из-за набитого хлебом рта.
— Смею, потому что этот дворец мой, как и все, что в нем находится, — в том числе и вы, госпожа моя из Темного Леса.
— Так женщины отдаются вам только за деньги? — Мелли соскочила с кровати: если он опять вздумает дать ей пощечину, она не станет изображать из себя неподвижную мишень.
— Сон, вижу, не смягчил твоего языка, — спокойно и даже как будто с легким весельем сказал герцог.
— Как не улучшил и ваших манер. — Оправившись от неожиданности, Мелли ощутила радостное возбуждение. Это занятнее, чем гонять жука. — Чему я обязана удовольствием видеть вас? Вы пришли расспросить меня о моей родине? Вдруг мне известны какие-то леса, которые вы забыли обвести на карте?
— Ошибаешься, — улыбнулся герцог, проходя в комнату. Он был не очень велик ростом, но сразу как будто заполнил собой все пространство. Мелли казалось, что она не сможет пошевельнуться, не задев его. — Я пришел извиниться.