Изменить все (Свое отражение)
Шрифт:
– Мне вернуться туда? К Дее?
Собака снова вильнула хвостом и убежала в город.
«С каких пор собаки понимают людей? С каких пор я говорю с собаками?!» - девушка разозлилась, подняла кинжал с земли и воткнула его в ближайшее дерево. Но все же вернулась в дом, погасила свечу и легла на кровать, когда-то принадлежавшую родителям девочки…
Завтра покажет, что делать дальше. А пока ночлег есть, и на том спасибо
***
Утро было непривычно солнечным.
Нет, жители Колхиды, конечно, давно привыкли к солнечной зиме, к цветущим осенью деревьям и прочим шуткам богов
Умывшись и переодевшись, девушка вышла на залитую утренними лучами солнца улицу. Людей пока еще было мало: лишь только проснувшиеся раньше других торговцы не спеша раскладывали товар на прилавках, и жрицы, ранние пташки, снова спешили по делам. Теперь их одежды были разнообразнее: молодые девушки, почти дети, были одеты в доспехи и охотничьи костюмы. Женщины постарше были одеты в красивые платья, их волосы были собраны на затылке или заплетены в косы: точно, как у вчерашней «мамы» из таверны.
«Наверное, она тоже из храма» - подумала Габриэль: «Тогда не удивительно, что у нее такой голос. Жрицы всегда говорят так, что хочется слушаться беспрекословно»
Ну, и конечно ведьмы. По-прежнему закутанные в плащи и прятавшие лица под капюшонами. Габриэль отметила, что часто девушки держатся тройками: молодая воительница, мама и ведьма. «Наверное, это часть ритуала» - подумала девушка. Боги Колхиды ей были мало знакомы, а храм находился далеко в пригороде, и идти туда пока не хотелось.
Габи решила прогуляться до реки, благо было совсем не далеко.
Посидев несколько минут на берегу и полюбовавшись бурным течением реки, которую в народе прозвали Конь-рекой за ее опасный нрав, Габриэль решила вернуться к подруге.
По дороге к дому, где им любезно предоставили комнату, Габриэль заметила странное дерево. Точнее дерево было нормальным, но в нем зачем-то торчал кинжал.
Подойдя поближе, Габриэль с трудом сдержала крик: это оружие она знала. Немного надеясь, что ошибается, девушка осмотрела оружие: нет, даже зарубки на рукоятке совпадали. «А воткнули его не раньше чем пару дней назад, смола еще совсем свежая» - подумала девушка, быстрым шагом направляясь к подруге. «Вот и понадобилась спокойной Колхиде помощь Королевы Воинов» - усмехнулась про себя Габи, но усмешка вышла слишком уж грустной.
***
Каллисто проснулась раньше Деи, и даже успела из подручных средств сообразить нечто, похожее на завтрак: готовить она не умела, да и надобности не было. Найдя в доме пару годных поленьев, девушка все же развела огонь в старенькой печке. «Сколько ее не топили? Наверное, столько, сколько болела мать этой малышки» - подумала она, глядя на оранжевое пламя.
Огонь… такой любимый, и такой ненавистный. Не он ли был кошмаром ее жизни? Но не он ли был и оружием, которым она разрушала деревни и города?
Деревянный дом. Деревянный город. Одно движение – и…
Отогнав дурные мысли, Каллисто разбудила Дею.
– Вставай, пора перекусить.
Во время завтрака обе молчали.
«Она совсем тихая. И, наверное,
– Хочешь, я покажу тебе дворец? – неожиданно спросила девочка, Каллисто в ответ лишь кивнула. Все равно надо чем-то заняться. И желательно, чтобы занятие было не связано со встречей с одной особой, каким-то ветром занесенной в этот город.
Каллисто снова надела свой плащ, на что Дея заметила:
– Ты совсем как жрица.
– Не хочу, чтобы люди знали, что я чужестранка, -отмахнулась Каллисто, поправляя капюшон. Только бы закрыть лицо…
– У нас хорошо принимают чужестранцев, если они не приплыли за золотым руном, - прокомментировала девочка, взяв Каллисто за руку.
Они снова шли молча.
«С виду - совсем не грустит по матери» - заметила Каллисто. Но в отличии от большинства людей, она знала, что творится в душе ребенка. Слезы будут, но будут потом, спустя месяцы, годы. А пока душа не хочет верить в случившееся, отказывается понимать и признать: ты одна. Совсем…
Во время прогулки говорили только по делу. Никаких обсуждений увиденного, услышанного, происходящего. Да и не смотрели они по сторонам. Не то настроение, не то состояние души.
«Спросить о матери? Пожалуй, не стоит пока» - подумала Каллисто, когда девочка попросила остановиться передохнуть. Вечером малышка обмолвилась, что мамы неделю как нет на этом свете.
«Странно, а ведь я не помню первые дни» - отметила девушка, разглядывая причудливую мозаику на стене одного из домов. «Тот день – в подробностях, ночь тоже, а вот пол года после меня как будто и не было совсем». Новая жизнь начиналась с момента, когда она поклялась отомстить Зене. Что ж, план был выполнен, а где облегчение?
В этот раз поток грустных мыслей прервал подвыпивший юноша, неожиданно подошедший к ней.
– Эй, красотка, а ты не местная! – он насмешливо сдернул с ее головы капюшон. – И чего мы прячемся?
«Я спокойна… я не стану убивать посреди площади…»
– Понятия не имею, почему прячешься ты, а моя жизнь тебя совсем не касается, - как можно холоднее ответила девушка, и, взяв Дею за руку, хотела удалиться.
– А это кто? Дочка? Великовата, - парень громко засмеялся. На его смех стали оборачиваться прохожие. Компания подростков громко рассмеялась. Выбиравшая мед старушка отвернулась от товаров и злобно посмотрела на молодежь. Молоденькая жрица в охотничьем костюме прижалась к стене, другая, чуть постарше, выхватила кинжал…
– Не твое дело, - зло ответила Каллисто, сжав свободную руку в кулак. Оружие она намеренно оставила в доме, но и огня было вполне достаточно, чтобы стереть этого хама с лица земли.
«Никто… не… должен… догадаться»
– А вдруг - мое? – парень хотел взять ее под руку.
А вот это девушке совсем не понравилось. Один отработанный удар, и молодой парень оказался на земле, скорчившись от боли и прижимая руку к разбитому носу. Люди на улице невольно оборачивались, но никто не вмешался, лишь только рассмеялись юные охотницы, а старушка одобрительно улыбнулась: быть может потому, что ее по прежнему принимали за жрицу.