Изменяя правила
Шрифт:
— Умоляй меня, — задыхаясь, приказывает он.
Я поднимаю бёдра, двигаясь навстречу его губам.
— Умоляй меня прикоснуться к тебе!
Я кусаю губы. Они начинают кровоточить, когда он просовывает в меня два пальца. Джун трахает меня руками и языком. Он трахает моё тело и разум, постоянно меняя ритм и подводя меня к кульминации, но так и не давая мне насладиться.
Я хлопаю рукой по окну. Ищу помощи, хотя должна была бы просто зарыть свою гордость и попросить.
— Ты поклялась себе, что никогда больше не позволишь ни одному мужчине прикоснуться к себе. — Я опускаю взгляд в его сторону.
Я задерживаю дыхание так долго, как только могу, пока воздух не кончается. Вдыхаю, пока он вынимает свои пальцы из меня. Джун расстёгивает брюки и освобождает член. Моё имя срывается с его губ вместе с ругательством.
Я на пределе. Мне нужно кончить, поэтому я просовываю руку между бёдер. Он хватает меня за запястье, не давая дотронуться до себя.
Он кривит рот, пронзая меня взглядом.
— У тебя был шанс, и ты его упустила.
Удовольствие превращается в боль.
Напряжение — в ярость.
Гнев — в безумие.
Я бросаюсь на него. Толкаю Джуна на водительское сиденье и забираюсь на него сверху. Я принимаю его в себя. Всего. Упираюсь руками в крышу салона и начинаю двигать бёдрами. Джун царапает мои бёдра. Он кривит рот, но позволяет мне доминировать.
Рулз никогда не давал мне такой власти.
Меня восхищает это. Возбуждает.
Джун сильный, ему не составило бы труда вытащить меня из машины и трахнуть так сильно, что я не могла бы нормально ходить несколько дней. Он может заставить меня потакать любым своим фантазиям, какими бы жестокими и грубыми они ни были.
Он может — и хотел бы — но я знаю, что он этого не сделает.
Этот момент для меня.
Это его способ сказать, что я гораздо больше, чем он хотел бы, чтобы я верила. Я хочу, чтобы он знал, что для меня он тоже особенный, поэтому склоняюсь над ним. Запускаю пальцы в его волосы и целую.
По-настоящему. Глубоко. Всеобъемлюще.
Мы много раз целовались, но никогда так.
Он обхватывает моё лицо ладонями. Прижимает меня к себе, пока удовольствие быстро течёт по моему телу, ошеломляя. Тело сжимается, сильнее обхватывая его и доводя до предела. Джун сжимает челюсти. Он пытается сдерживать себя, насколько это возможно, но в конце концов сдаётся. Он выскальзывает из меня и крепко сжимает член, а следом кричит, кончая себе на руку.
Неотрывно любуюсь им. Кажется, за всю свою жизнь я не видела ничего более эротичного. Его глаза затуманены от удовольствия, а губы приоткрыты. Джун затерялся в каком-то инопланетном измерении.
И меня безнадежно влечёт к нему.
«Я должна уйти».
Если не сделаю этого сейчас, то могу сказать или сделать что-то совершенно безумное. Я пытаюсь отодвинуться от него, но Джун рывком пробуждается. Он хватает меня за бёдра и прижимает к себе. Не хочу, чтобы он прочёл недоумение в моём взгляде, поэтому наклоняюсь к нему. Я обхватываю его за шею и прячу лицо у него на плече. Эмоции, охватившие мою душу, слишком сильны, и я не могу их остановить.
Я всхлипываю,
— Твою мать.
Он прикасается одной рукой к моей голове, как бы утешая. Это длится лишь мгновение, затем он приходит в себя. Качая головой, отталкивает меня и пересаживает на место. Несколько мгновений никто ничего не говорит, затем он достаёт носовой платок и вытирает руки.
— Я не должен был.
Я несколько раз моргаю. Должно быть, я неправильно расслышала. Джун извинился? И за что? Он не причинил мне вреда и не заставлял делать то, чего я не хотела.
— Всё в порядке, Джун. Ты не сделал мне ничего плохого.
— Ты не понимаешь. — Он поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза. Сердитый тон голоса заставляет сжаться в груди. Джун поднимает руку, большой и указательный пальцы очень близко друг к другу. — Я был так близок к тому, чтобы кончить в тебя.
— И что?
— Ты хочешь от меня ребёнка?
— Н-нет, — отвечаю заикаясь. Я не могу понять его взгляд, понимаю только, что он разбивает мне сердце. — Не сейчас, — поправляю себя.
— И никогда, — жёстко отвечает он. — Я не хочу быть отцом.
— Ты не хочешь быть отцом или ты не хочешь иметь ребёнка от меня?
— Ты чужестранка, Глория.
— И что с того?
— Я отверг всех женщин, с которыми меня знакомил дядя. Почему ты думаешь, что я не отвергну и тебя?
— Ты уже отверг, не так ли? — Когда он хмурится, я продолжаю. — Когда я исчезла три года назад, ты меня не искал.
— Кто сказал, что я не искал тебя?
— А ты искал?
Когда он не отвечает, я опускаю подол и перевожу взгляд на окно. Джун хватает меня за запястье, требуя моего внимания. Он пристально смотрит на меня. Решительно.
— Я нанял людей, чтобы найти тебя. — Наклоняю голову в сторону, возвращая ему взгляд. — Когда мне сказали, что тебя нашли, я покинул похороны дяди и приехал к тебе. И нашёл тебя с Рулзом. С его членом у тебя во рту.
Я прикрываю рот рукой, потрясённая.
— Мне хотелось тебя убить. Но вместо этого я отступил. Вернулся, собрал семью, пожал руки и заявил о своём статусе. Я выбрал семью.
Его слова проникают глубоко внутрь меня.
Я повторяю их. Делаю их своими, потому что я тоже — отдав себя Рулзу, — сделала такой же выбор, что и Джун. Я поставила свою семью — своего сына, — выше всех и всего: своего сердца, счастья, своих страхов и даже самой себя. Вернись я тысячу раз назад, я бы повторила тот же выбор тысячу раз. Брайан стоит любой жертвы, но я никогда не переставала чувствовать тяжесть на сердце, словно сожаление.
Я собираю всё своё мужество и спрашиваю:
— Ты когда-нибудь жалел об этом?
Взгляд Джуна смягчается. Он снова заводит машину и смотрит на дорогу.
— Изменится ли что-нибудь, если отвечу «да»?
«Это изменит всё».
Но я ему не отвечаю. Я позволяю ночи поглотить нашу машину и, возможно, даже некоторые мысли.
— Сегодня всё закончится, — тихо говорит он, возвращаясь в путь. — Я заключу сделку с Ноем, и ты сможешь уйти навсегда.
Я должна почувствовать облегчение, но вместо этого узел, спутавший мой живот, поднимается всё выше и выше, пока не затягивается вокруг шеи.