Изобретатель
Шрифт:
– Тебя поймали и доставили сюда? – сочувствующе спросил профессор.
– Да… Три месяца я нахожусь в этом месте. С тех пор из трубы в потолке появилось ещё двое – один жёлтый с планеты Фосс, и вон, тот, сиреневый с Рейна.
– Зачем же они свозят всех в это заведение? – недоумевал профессор. – На первый взгляд эта планета мне показалась очень даже приветливой.
– Скорее всего, их мир закрыт для таких как мы… Э-э-э… Как бы сказать, чтобы вы лучше поняли? Это, наверное, как карантин.
Поблагодарив безухого друга за полезную информацию, профессор повернулся к своей команде.
– Что ж, друзья мои, без лишних предисловий, сообщаю… Мы находимся в тюрьме для незаконно прибывших на эту планету пришельцев.
38
– Удивительно, что большинство здесь присутствующих так похожи на людей! – сказал повар.
Изобретатель, глядя в полупрозрачную стену, думал о чём-то своём. Профессор, полулёжа на своей лежанке, подкручивал ус.
– Ничего удивительного, – ответил он на высказывание повара. – Это доказывает только одно – достигая определённого уровня умственного и физического развития любые создания из любых галактик, сотворённые, как неоднократно сказано, по образу высшему, стремятся к общению с иными мирами, строят космические летательные аппараты… Вот… Вот поэтому и похожи.
Ровно в 19.00 по часам профессора по-местному времени наступил полдень. Сей же миг часть стены со скрипом ушла в сторону и взгляду предстала столовая.
Оказалось, что в этой «тюрьме», кроме ежедневных прогулок, уроков местной словесности, письменности и трудотерапии, заключавшейся в уборке доступной территории, ещё и семиразовое питание. Такая частота приёма пищи совсем не считалась частой, а обусловливалась просто-напросто продолжительностью дня на данной планете.
Столы были треугольные. Рассчитанные на три персоны. Видимо, не только на Земле столярных дел мастера понимают, что удобнее «соображать» на троих. Блюда в основном состояли из растительной полужидкой пищи и полусырого, фиолетово-серого мяса. Тарелки были почти плоскими. В качестве приспособлений для отправки пищи в рты имелись неудобные черпалки. Профессор достал из нагрудного кармана свою родную деревянную ложку и, с видом сапёра (или разведчика) продегустировал первое блюдо. Старший помощник принюхивался, морщил нос.
– Инопланетяне пожирают инопланетян, – процедил он брезгливо. – Если бы не голод никогда бы не стал есть…
– Кхе-кхе, – поперхнулся изобретатель.
Профессор посмотрел на помощника.
– Почему же у тебя это вызывает отвращение? Мы же на Земле поедаем братьев своих меньших, – напомнил он.
– Да, но там… мы уже привыкли…
– Вот именно! А, по идее, тоже не очень-то гуманно.
За соседним столиком чавкали и звонко стучали черпалками.
– Кормят, как говорится, «на убой»! – восклицал младший помощник.
– А может и впрямь на убой? – портил аппетит второй помощник.
– Ещё одна негативная мысль – не заплачу жалования за этот полёт! – предупредил профессор, стукнув ложкой по столу.
Соседний столик смолк.
– Он больше не будет! – обещал повар. – А готовят сносно. Из их продуктов я бы, возможно, приготовил не лучше.
– Пётр Данилыч, – спросил младший помощник, дохлебав свою порцию. – А можно добавки попросить?
– Вот, что значит молодой организм! – позавидовал старший помощник.
– Можешь попросить, – согласился профессор.
Взяв свою пустую тарелку, младший отправился искать окошко, из которого выдают добавку. Инопланетяне за соседними столиками удивлённо смотрели на странного землянина. Вернувшись к столу, всё с той же пустой тарелкой, он с грустью сообщил:
– Окошка не обнаружено.
Наконец, поняв намерения молодого человека, улыбающиеся инопланетяне, с неизвестной планеты, подошли к младшему и поделились с ним пропитанием.
– Спасибо! – радостно поблагодарил растущий организм.
– Спа-си-бо, – повторили по слогам инопланетяне.
– Ничего, ничего! – поддержал профессор. – Через недельку другую научимся понимать друг друга с полуслова!
Так завязывались знакомства между галактиками.
– Одна радость в нашем злоключении – от тёщи можно отдохнуть и жена не пилит! – пошутил повар, отхлёбывая из продолговатой емкости, кислую сопливистую жидкость, отдалённо напоминающую клюквенный кисель.
Усмехнувшись, старший помощник позволил себе высказать противоположное мнение:
– А мне, наоборот, кажется, что в сравнении с нашими местными «опекунами», щедро кормящими нас столь изысканными помоями, моя тёща не такая уж сволочь! – понятное дело, под «опекунами» старший помощник подразумевал собратьев зеленокожего «пастуха» – служителей тюрьмы.
Шутка прошла на ура. Команда астронавтов разразилась дружным смехом. И даже инопланетяне за соседними столиками, не поняв ни единого слова, но почувствовав весёлое волненье, громко расхохотались. На сытый желудок всегда легче смеётся.
– Смех всё-таки заразительнейшая штука! – заметил Прохор.
– Даже если вы из разных галактик! – подкрепил профессор.
Урок словесности принято было проводить чуть позже обеда. И это, несомненно, было вполне логично: на уроке мысли не должны отвлекаться на чувство голода. Невидимые слуги тюрьмы, как по волшебству, превращали столовую в учебный класс. Разумеется, благодаря не физическим усилиям, а механическому прогрессу. Треугольные столы исчезали. Им на смену приходили низкие стулья со спинками, больше напоминающие пуфики. Учащимся раздавались планшеты с прицепленными к ним приборами для записи и зарисовки диктуемой и изображаемой информации. Учителем было двуногое существо непонятного пола, без ушей и какой бы то ни было растительности на зелёном непропорциональном туловище. В медном одеянии учителя улавливался скорее стиль рококо, чем барокко. Материал, из которого был слеплен его костюм, казалось, состоит из негнущейся пластмассы. Урок состоял в том, что учитель указывал на крупномасштабный круглый экран в центре «класса», на котором изображались предметы данной планеты, тут же произносилось и выписывалось слово, обозначающее этот предмет, и зарисовывался он сам. Каждый присутствующий повторял процедуру на своём планшете. Но, зарисовывая и записывая за учителем, должен был ещё и написать это же слово, через соответствующую стрелку, уже переведённым на свой родной язык. Данный приём информации мозговыми клетками инопланетных учеников был поистине процессом развлекательным и, значит, легкоусвояемым. Многие пришельцы за счёт этих уроков быстро учились понимать не только своих «опекунов», но и друг друга, что, возможно, было не менее важным.