Израиль без обрезания. Роман-путеводитель
Шрифт:
– Торжище в центре святого города? – удивленно посмотрела я на Шмуля. – Глазам своим не верю! Я совсем иначе представляла себе Иерусалим!
– Вечный город вечных контрастов, – рассмеялся он и добавил: – Здесь все рядом. Этот город учит терпимости и пониманию многообразия мира!
Арабские женщины в платках прямо на улице пекли ароматные лепешки. Время от времени попадались солдаты в форме ЦАХАЛа. Арабские мальчишки клянчили у туристов папиросы и тут же их курили. Мимо нас несколько экзальтированных граждан европейской внешности со скорбными лицами волокли здоровенный деревянный крест.
– Ничего особенного, тут часто такое бывает, – объяснил Шмуль. – Люди стремятся буквально повторить
– Тот самый! – охнула Рита и рухнула на колени. За ней последовали Тамара Ивановна и Сергей. Оболтус Рома, экскурсовод и я остались стоять, переглядываясь.
– Строительство храма было начато императором Константином на развалинах древнего языческого храма, где стояли статуи Юпитера, Юноны и Венеры, – продолжил гид. – Тут был римский Форум и Капитолий. В IV веке его мать императрица Елена, о которой я уже рассказывал, хотела найти евангельскую Голгофу. Елена вела раскопки много лет, в результате были обнаружены остатки полусгнивших крестов римских времен и трещина в близлежащей скале, правда, как выяснилось, явно сейсмического происхождения. Царица решила, что искомое место найдено, тем более что в нескольких десятках метров от него была также обнаружена пещера со вскрытым каменным гробом. Однако это место принадлежало одному местному арабу. Елена заключила с ним договор о бессрочной аренде этой земли. Храм был построен примерно в 335 году. По сей день действует договор царицы Елены об аренде, он давно стал символичным. Каждое утро в четыре часа глава семейства, чей предок когда-то отдал в аренду землю под церковь, открывает древним легендарным ключом храм, а в восемь вечера его запирает. Желающие могут купить свечи и зажечь их в храме от благодатного огня…
– И что, он так и стоит с того времени, как был распят Иисус? – спросила бабулька.
– Храм Гроба Господня много претерпел от разных правителей Иерусалима, разрушений, пожаров, землетрясений и войн. Сейчас он совсем другой, чем базилика, которую возводили некогда Константин и Елена. В настоящее время храм принадлежит общинам римских католиков, православных греков, армян, коптов, сирийцев и эфиопов. В храме несколько этажей и запутанные переходы. Площадь перед ним носит название Атриум!
Рита купила несметное количество свечей, каждая из которых состояла из тридцати трех тонких белых свечек.
– По числу лет Иисуса! – пояснил экскурсовод.
Мы вошли в храм Гроба Господня. Шмуль провел нас по внутренним пространствам этого самого необычного из виденных мною храмов. Собственно, храмом в привычном понимании его можно назвать с большой натяжкой.
Храм Гроба Господня – это объединенные общей крышей и переходами многочисленные священные места, галереи, пещеры и закоулки, связанные с последними часами земного бытия Иисуса и его земной смертью, царицей Еленой, а также действующими монастырями и конфессиями. Так, церковь францисканцев и Алтарь гвоздей принадлежат католическому ордену св. Франциска, храм равноапостольной Елены и придел «Три Марии» – Армянской апостольской церкви, могила святого Иосифа Аримафейского, алтарь на западной части Кувуклии – Эфиопской (Коптской) церкви. Но главные святыни – Голгофа, Кувуклия, Кафоликон, как и общее руководство службами в храме, принадлежат Иерусалимской православной церкви.
– Вот, загляни сюда, если не боишься, – сказал мне Шмуль, пока остальные отвлеклись. – Это одна из самых бедных частей храма, в ней нет золотых убранств, зато там можно увидеть пещеры, действительно похожие на те, что были в Иисусовы времена.
Я быстро сделала несколько снимков. В полумраке сирийского закоулка было прохладно и влажно, как в склепе. Мне стало не по себе, и я поспешила выйти.
– Тут еще интересен коптский уголок! – сказал Шмуль. – Место, где покоилась голова Иисуса!
Мое внимание привлекла белая мраморная плита, вокруг которой на коленях стояли паломники. Кто-то ее целовал, кто-то сосредоточенно скреб ногтями. Рита, охнув, грохнулась перед плитой на колени и начала поспешно раскладывать на ней купленные сувениры.
– Что они делают? – тихо спросила я у Шмуля.
– По преданию, это плита, на которую положили тело Иисуса после распятия для умащения ароматическими веществами перед погребением, – ответил гид. – Ее еще называют Камень помазания. Говорят, он мироточит. Во всяком случае, я свидетель того, что время от времени на плите появляется какая-то маслянистая субстанция с приятным запахом, можешь сама проверить. А паломники приспособились тут не только масло выковыривать, но и вещи освящать… Голгофу, точнее то, что от нее осталось, ты видела, вообще под стекло поставили. Иначе ее давно бы по кускам растащили.
– А теперь свечи от благодатного огня зажжем! – сообщила Рита, которая закончила возиться у плиты. – Кстати, а мама где?
Тамара Ивановна давненько исчезла из поля нашего зрения.
– Да уж за маму не волнуйся, она точно не пропадет! – едко ответил Сергей. – Давай уже закругляться, есть охота. Да и сын устал.
– Да что ты вечно о мирском! Мы в святом месте! – прикрикнула Рита. – Вставайте в очередь!
Я фотографировала людей, которые опаляли иерусалимские свечи от благодатного огня, а потом гасили их специальным колпачком.
– А когда первый раз увидели благодатный огонь? – спросила я.
– Первым свидетелем был апостол Петр, он увидел чудесное сияние над пеленами Христа… Подождите! Нельзя свечи так поджигать – по нескольку сразу! – остановил Риту Шмуль, когда та попыталась опалить разом несколько свечей. – Нужно каждую вязанку отдельно, и только со светлыми мыслями. Особенно если в подарок. Нужно думать о том человеке!
Для меня Шмуль сам специально опалил одну иерусалимскую свечу.
– Когда будет на душе нехорошо, грустно или плохо, доставай из нее по одной свечке и жги дома. Может, меня вспомнишь…
Я была очень тронута. Мы вышли из храма дожидаться наших спутников на улице, пока те пытались воссоединиться с заблудшей Тамарой Ивановной.
– Видишь это? – привлек мое внимание Шмуль к глубокой темной трещине на воротах храма. – Говорят, однажды священники решили брать плату за вход в храм на Пасху, когда благодатный огонь сходит. Тысячи людей не смогли войти и остались у ворот. И тогда благодатный огонь снизошел не внутри храма, а снаружи и опалил ворота. С тех пор вход в храм стал снова бесплатным, а напоминание вот – осталось.
– А что ты вообще думаешь о благодатном огне? Ты же здравый человек… Я слышала много разных мнений!
– В Израиле много чудес, не стоит сразу ничего отвергать, – задумчиво сказал Шмуль. – Я знаю только одно, что я из интереса несколько раз был тут на Пасху, видел, как люди ждут этого чуда. Предварительно помещение обыскивается полицейскими и мусульманами. Потом во всем храме гасят огни. На середине ложа Живоносного Гроба ставится лампада, наполненная маслом. С ней рядом кладутся тридцать три свечи – по числу лет земной жизни Христа. Внутри остаются православный патриарх и представитель Армянской церкви. Идет молитва. Вход в часовню запечатывается большим куском воска. Человеку очень часто нужны доказательства, чтобы верить. Благодатный огонь – весьма сильное доказательство. Он действительно приходит из ниоткуда и не жжет руки в первые минуты, на себе проверял. Говорят, год, когда он не придет, станет последним годом человеческого бытия.