Израильтяне и палестинцы. От конфронтации – к переговорам и обратно
Шрифт:
После того как перемирие было сорвано и масштабные обстрелы израильской территории возобновились, правительство Э. Ольмерта, пост министра обороны в котором занимал Э. Барак, пришло к выводу, что откладывать силовую операцию уже невозможно, ведь дальнейшее невмешательство в ситуацию означало бы только усиление обстрелов и укрепление власти ХАМАСа.
Операция началась вечером 27 декабря. Тогда же министр иностранных дел Израиля Ципи Ливни выступила со следующим заявлением: «В течение нескольких лет израильские граждане жили под постоянной угрозой нападений из Газы. Только на этой неделе сотни реактивных и минометных снарядов были выпущены по израильским населенным пунктам. Только в один из дней было выпущено 80 снарядов. До сих пор мы проявляли сдержанность. Но сейчас у нас нет никакого выбора, кроме проведения военной операции. Мы должны защитить наших граждан при помощи военного удара по инфраструктуре террора в Газе. Это реализация нашего элементарного права на самооборону. Израиль ушел из Газы, чтобы создать возможность достичь мира. В ответ террористы из ХАМАСа захватили власть в Газе и используют ее жителей как прикрытие, нападая на израильские города и уничтожая все возможности для достижения мира. Мы испробовали все возможные пути
Силовая операция израильской армии в секторе Газа была более чем ожидаемой, и ее начало, кажется, не удивило никого. Время ее начала было выбрано крайне тщательно.
Во-первых, главное политическое событие 2008 года – выборы в США к тому времени уже прошли, и администрация Дж. Буша, кандидат которой (Дж. Маккейн) эти выборы проиграл, «паковала чемоданы», уже не очень отвечая за происходящие события; с другой стороны, избранный президентом Барак Обама еще не вступил в должность и поэтому еще ни за что формально не отвечал (к тому же начало израильской операции застало его довольно далеко от центров мировой политики – на отдыхе на Гавайских островах). В Европейском Союзе председателем 1 января 2009 года стала традиционно очень дружественно настроенная по отношению к Израилю Чехия, глава правительства и министр иностранных дел которой сразу же поддержали операцию ЦАХАЛа в Газе, назвав ее оборонительной.
Во-вторых, внимание большинства жителей планеты в ночь с 27 на 28 декабря было занято никак не Израилем или Газой, а хлопотами, сопряженными с рождественскими и новогодними каникулами (Израиль является одной из немногих стран мира, где эти праздники не отмечаются, так как Новый год празднуется по еврейскому традиционному календарю, в 2008 году – 29 сентября). Это тоже играло на руку Израилю: можно предположить, что масштабные разрушения и значительные человеческие жертвы среди палестинского населения (в том числе и гражданского – по данным ООН, 27–30 декабря в Газе погибло 62 гражданских лица, из коих тридцать – женщины и дети) удостоились бы куда большего внимания в мировых СМИ, если бы дело не происходило в самые последние дни декабря.
В-третьих, к запланированным на 10 февраля и прошедшим в срок в Израиле парламентским выборам партии, входящие в правящую коалицию (прежде всего «Кадима» и Партия труда), должны были прийти с какими-то внятными достижениями. Эта коалиция пришла к власти после выборов, состоявшихся в марте 2006 года, спустя менее чем год после вывода израильских сил и поселений из сектора Газа и Северной Самарии. По данным израильского информационного центра по контртерроризму, за трехлетний период правления лидера «Кадимы» Эхуда Ольмерта (он стал главой правительства 5 января 2006 года) на территории Израиля упало 3459 выпущенных из сектора Газа ракет (946 – в 2006 году, 783 – в 2007 и 1730 – в 2008), в то время как за три предшествующих года (2003–2005) – 615 (155 – в 2003, 281 – в 2004 и 179 – в 2005), т. е. речь идет о более чем пятикратном росте количества ракетных обстрелов! Учитывая, что министрами обороны страны все эти годы были лидеры Партии труда (вначале – Амир Перец, а затем – Эхуд Барак), снять с себя ответственность за резкое ухудшение ситуации в сфере безопасности лидеры социал-демократов не могли, и нужно было показать избирателям, что работа над ошибками проведена и уроки извлечены.
При этом тот факт, что сам Эхуд Ольмерт не баллотировался на выборах, был очень удобным и его товарищам по партии, и социал-демократам: в случае, если бы операция в Газе оказалась для Израиля неудачной, все можно было бы свалить на плохое руководство со стороны главы правительства. Если же вооруженным силам удалось бы достичь прекращения обстрелов израильской территории ракетами, находящимися в распоряжении ХАМАСа, или тем более свергнуть режим ХАМАСа, то члены межминистерской комиссии по оборонно-политическим вопросам (так называемого «узкого кабинета») Ципи Ливни и Эхуд Барак, возглавлявшие предвыборные списки своих партий, смогли бы с гордостью продемонстрировать избирателям свои стратегические достижения. Учитывая, что в радиусе действия ракет ХАМАСа оказались более десяти процентов граждан Израиля, в том числе жители трех достаточно крупных по израильским меркам городов – Ашдода (208 900 жителей), Беэр-Шевы (186 800 жителей) и Ашкелона (110 тысяч жителей), ситуация сложилась на самом деле критическая. Таким образом, с одной стороны, была очевидна насущная необходимость попробовать хоть что-то сделать с этим кошмаром (три с половиной тысячи ракет за три года – это никак не шутки), а с другой, если все же не получилось бы, можно было бы свалить вину на и так уходившего (и таки ушедшего) в отставку после выборов Эхуда Ольмерта.
27 декабря 2008 года, выступая перед журналистами, Эхуд Ольмерт отметил, что «главная цель данной операции – повысить безопасность жителей юга страны». Цель, надо сказать, была сформулирована довольно расплывчато, и проверить, достигнута ли она, можно лишь по прошествии длительного времени, ибо любое кратковременное затишье может оказаться лишь преддверием бури. Очевидно, что война эта продолжаться долгие месяцы (тем более – годы) не могла, а реально понять, улучшилась ли безопасность жителей южных районов, можно будет лишь спустя год-другой после ее окончания. При этом следует отметить, что даже 3 января, когда спустя неделю после начала воздушных бомбардировок было принято решение о вводе в Газу сухопутных сил, правительство Израиля не объявило, что ставит своей целью свержение режима ХАМАСа (именно из-за этого, кстати, два члена межминистерской комиссии по оборонно-политическим вопросам – Хаим Рамон и Эли Ишай – воздержались при голосовании о начале второго этапа операции). Таким образом, не очень понятно, что именно и когда должно было бы произойти, чтобы израильские руководители, принимавшие решение о начале боевой операции в Газе, сочли,
Аналогичным образом высказался министр обороны Израиля Эхуд Барак. Отметив, что военная операция в Газе «преследует четкие цели», он эти цели на самом деле объяснить не сумел или не захотел. По словам Э. Барака, задача, поставленная ЦАХАЛом в операции «Литой свинец», – «уничтожить инфраструктуру террора». При этом остается неясным, как именно министр обороны мог понять, что инфраструктура террора уничтожена. Очевидно, что в ходе войны не могло не быть уничтожено некоторое количество складов оружия, накопленного ХАМАСом, разбомблены те или иные его лаборатории, убиты отдельные из его боевых командиров, а может, и политических лидеров, разрушено некоторое количество туннелей, по которым оружие переправляется в Газу из Египта. Так, собственно говоря, и происходило. При этом столь же очевидно, что какая-то часть оружия в распоряжении ХАМАСа останется, большинство из его активистов вторжение израильской армии благополучно переживет (не говоря уже о спрятавшихся в бункерах высших руководителях), а лаборатории по усовершенствованию ракет не особенно сложно создать заново. Как именно Эхуд Барак собирался проверять, уничтожена ли инфраструктура террора? На основании каких именно показателей он планировал счесть цели военной операции достигнутыми? Насколько известно, в распоряжении ХАМАСа имелось на тот момент не менее шести тысяч ракет – сколько из них должно было быть выведено из строя, чтобы счесть «инфраструктуру террора» разгромленной? И действительно ли даже уничтожение, скажем, 90 % ракетного потенциала исламистов Газы (что, несомненно, было бы большой удачей израильских сил) способно гарантировать безопасность южным районам Израиля, при том, что в этом случае около шестисот ракет по-прежнему угрожали бы Ашкелону, Ашдоду, Сдероту и Беэр-Шеве?
Насколько можно себе представить, инфраструктура террора не сводится к ракетам, бункерам и полевым командирам тех или иных вооруженных формирований, а состоит из четырех основных компонентов:
1. Оперативные возможности (исполнители, тренировочные лагеря, базы, склады боеприпасов, оружие, транспорт и т. п.).
2. Финансовая база, подпитывающая оперативную деятельность боевиков.
3. Идеологическая индоктринация населения, в результате чего террор воспринимается как легитимное и оправданное средство борьбы (и более того, Израилю отказывается в самом праве на существование).
4. Государственная или квазигосударственная структура (подобная правительству ХАМАСа в Газе), координирующая террор и обеспечивающая взаимодействие всех вышеперечисленных элементов.
Нет никаких данных о том, что израильское руководство поставило своей целью или тем более сумело остановить финансовые потоки, которые позволяют ХАМАСу продолжать свою деятельность, в том числе и террористическую. Однако очевидно, что начатая 27 декабря война затрагивала лишь первый пункт в вышеуказанном списке, оставляя под вопросом как минимум последние два.
Инфраструктура террора, при всей важности накопленного потенциала боеприпасов и боевиков, непосредственно занимающихся запуском ракет по израильской территории, все же прежде всего находится в головах сотен тысяч палестинцев Газы, поддержавших ХАМАС на выборах в январе 2006 года и продолжающих поддерживать его в последующие три года. Трудно поверить, что бомбардировки с воздуха или сухопутное вторжение израильских сил что-либо изменят в сознании людей, которых на протяжении многих лет учили, что лучшее, что они могут сделать со своей жизнью – это пожертвовать ею во имя войны с «сионистским врагом». Повсеместный культ шахидов в палестинском обществе не позволяет надеяться на то, что ценности межконфессиональной и межэтнической толерантности или тем более пацифизма будут пользоваться в этой среде хоть каким-то уважением.
Что касается государственной поддержки инфраструктуры террора, то, как отмечалось выше, Израиль не заявлял о том, что ставит своей целью устранение хамасовского режима, которое могло бы выразиться, скажем, в свержении правительства Исмаила Хании или даже физическом уничтожении его наиболее радикальных членов. Насколько известно, за первую неделю операции в Газе ее жертвами стали 435 палестинцев, но среди них не было ни одного члена кабинета И. Хании. Но даже если хамасовское правительство, не так уж незаконно захватившее власть в секторе Газа (не будем забывать о выигранных исламистами выборах, прошедших под контролем значительного числа международных наблюдателей), и будет свергнуто, кто придет ему на смену? Состоит ли расчет в том, что к власти в ПНА должен прийти конструктивно настроенный и искренне готовый к диалогу с Израилем политик, который смог бы объединить под своим началом Западный берег Иордана и Газу? Однако единственной подобной альтернативой является формальный глава ПНА Махмуд Аббас, покинувший Газу в 1998 году, и не похоже, чтобы он реально смог утвердиться в Газе как признанный руководитель.