Изумрудное сердце [СИ]
Шрифт:
Стикур готов был рычать от злости, но лишь покорно двинулся вслед за охранниками. Он твердо решил для себя, что обязательно поквитается с ирром Далларом. Если, конечно, его отсюда выпустят.
Убивать, оказывается, просто. К этому быстро привыкаешь и уже не так больно и плохо. Скоро подобный способ питания станет нормой. Может, проще смириться? Тогда тюремщики отстанут. Не будут напрягать — у них уже есть пять трупов. Куда больше? По девушке утром и вечером. Вчера, правда, его выдержки хватило почти на весь день. Все это время глупая деревенская корова сидела в углу и рыдала. Эльф сострадал ей. Но как же мало осталось от светлого мага в этом теле, а вот голодного, полубезумного вампира девица несказанно раздражала. Поэтому он, наверное, ее и убил. Если бы не завывания и всхлипывания, доносящиеся
Когда разум уйдет окончательно, исчезнут и страдания, а это хорошо. Для него, в любом случае, все кончено. Закончилось еще семь лет назад. А возвращение к жизни — всего лишь роковая случайность. В которую, однако, очень хотелось верить. Сейчас агония и, чем быстрее она закончится, тем лучше. Хотя жаль… жаль. Он не успел слишком много.
Дирон несколько раз хотел сдаться, согласиться на условия своих тюремщиков, принести эту каркалову клятву, стать марионеткой. А потом по истечении года, если вдруг останется время, сбежать. Но он не верил, что ему дадут шанс уйти живым. Он сам бы такого шанса не оставил. А потом для чего-то все это надо? Что-то от него хотят? Две девушки в день лишь для того, чтобы он дал согласие? На что? И не говорят ему о том, какая ему уготована роль, не просто так, а по вполне определенной причине — подозревают, что на это он точно не пойдет, предпочтет убивать и дальше. Или, даже будучи уверенными в том, что Дирон полностью в их руках, все равно панически боятся утечки информации. А потом, несмотря на обстоятельства, в душе парня жила надежда на то, что его все же вытащат. Только вот кто? Оля? Вряд ли у нее хватит на это сил. Тем более, Дир был почти на сто процентов уверен, что Льрисса тоже попалась. А что будет делать рыжая в вампирской провинции без своей подружки? Ничего. Маг надеялся на то, что Оля еще жива. Совсем хорошо было бы, если бы она, поняв, что здесь творится нечто странное, спешно сбежала куда подальше, но ведь не побежит. Кинется в самую гущу событий и… а вот что за «и» Дир не знал, хотелось бы верить, что найдет и вытащит его, но это глупо. Скорее всего, либо погибнет, либо увязнет в неприятностях по уши.
Дверь привычно скрипнула на несмазанных петлях, раздался уже знакомый всхлип, и Дир лениво поднял глаза, размышляя о том, что сегодня слишком рано приволокли очередную жертву. Он не голодный и сможет продержаться долго. Только когда увидел ярко-рыжую копну волос, маг понял, что проиграл в борьбе со своими тюремщиками. Ему в камеру втолкнули Олю. А ее он убить не сможет, только вот вспомнит ли он об этом, когда накроет жажда и безумие?
Маррис, тащил меня в подвал буквально волоком, больно вцепившись в руку. Словно я сопротивлялась. Я бы и сама пошла, лишь бы его пальцы не оставляли синяков. К сожалению, сказать я ничего не могла, потому что свободной рукой вампир зажимал мне рот. Зачем? Кто меня в этих катакомбах услышит? Он, действительно, притащил меня к Диру, я даже удивилась. Меня втолкнули в камеру и захлопнули за спиной дверь. Я не удержалась и рухнула на заляпанный чем-то бурым пол. В камере жутко воняло. До меня не сразу дошло, что все здесь пропитал запах крови.
Маг сидел на полу у стены в разорванной, окровавленной рубашке, со спутанными волосами и совершенно безумным взглядом. Он был больше похож на животное, чем на человека. Мне было страшно даже его окликнуть. Вдруг он уже совсем свихнулся. К горлу подступили слезы, и я сделала осторожный шаг вперед. Все равно терять нечего.
— Оля… — Я бы ни за что не узнала в этом хриплом шепоте голос мага. Слава всем богам, он что-то соображает, и вроде бы не собирается на меня нападать. По крайней мере, прямо сейчас.
— Дир. — Я кинулась вперед и обняла, прижимаясь сильнее. Было совершенно наплевать, что он грязный и в крови, что мы сидим в камере на соломе, было важно только ощущать его рядом, понимать, что он жив. Нежные руки легли мне на плечи и сжали сильней. Словно он пытался проверить, не мираж ли я.
— Как хорошо, что ты жив! — всхлипнула я и по-детски, рукавом утерла слезы.
— Плохо. Очень
— Что ты говоришь?
Целую его глаза, не желая слушать разговоры о смерти. Он сначала испуганно отстраняется, но потом лишь нежнее обнимает. Слишком много произошло. Страх и боль; маленькая вонючая камера — это стерло запреты и разрушило стены, которые мы воздвигали между собой. Я жадно ловила его губы, растворялась в янтарном взоре и шептала: — Я так переживала. Искала… Боялась, что ты уже мертв или сошел с ума. Думала, что не справишься. Я считала тебя слабым…
— Я не слабый, а ты глупая…
— Почему это я глупая?
— Ну ты же глупо попалась, да? — Он невесело усмехнулся и отстранился от меня, вмиг став серьезнее. — Зачем ты сунулась сюда? Помирать — так вместе? Оля, зачем тебе это нужно? Неужели у тебя не хватило ума сбежать с Аскариона как можно дальше, а? Мне-то что, я уже давно мертв, а ты… ты могла бы жить. А так я рано или поздно убью тебя. А после этого мне даже не дадут умереть самому.
— Что ты такое говоришь? — Я переместилась ближе, положила руку ему на лоб, проверяя нет ли жара, и еще раз заглянула в глаза, в которых застыло отчаяние.
— Оля, я убил уже нескольких девушек. Мне их притаскивают, как овец. Делают небольшой порез на шее, и я дурею от запаха крови. Сопротивляюсь, сколько могу, а потом… — Маг махнул рукой и отвернулся к стене. — Ты же знаешь, что я безумен. Я в полной мере осознал это только сейчас. Бороться очень сложно.
— Мы что-нибудь придумаем, ты же сам сказал, что сильный! — Я обхватила рукам его голову и снова прижала к себе. Как бы ни было плохо, я не верила, что это конец. Не может такого быть, мне слишком нравится целовать его губы, чтобы подохнуть в вонючей камере.
— Как все интересно и неожиданно… — Дверь распахнулась, и в помещение вошел достаточно молодой коренастый вампир. Я почувствовала, как напрягся Дирон, пытаясь отползти к стене, и поняла, что пребывание мага здесь не ограничилось одними лишь девушками.
— Все значительно интереснее, нежели предполагает ирр Даллар, — усмехнулся посетитель, изучая нас, словно тараканов. — Не заключить ли мне с кем-нибудь пари на то, сколько ты продержишься на этот раз? — Дир молчал, только сильнее вцепился мне в плечи. А вампир сделал молниеносное движение и резанул меня по шее чем-то острым. Я вскрикнула и инстинктивно прижала к ране ладонь. Пальцы сразу стали липкими от крови. — Вот так-то лучше. Решайся быстрее маг, — усмехнулся посетитель. — Твое время на исходе. И ее тоже, — добавил он и скрылся за дверью.
— Пей, — я резко развернулась, к магу, который сидел, зажмурившись и сжав зубы. — Пей, кому я говорю, пока еще можешь себя контролировать! Быстро! Чем больше ты терпишь, тем быстрее потеряешь контроль. Я верю в тебя, слышишь, я в тебя верю! Ты меня не убьешь. Мы справимся.
Дирон нерешительно подался вперед и осторожно лизнул струйку крови, стекающую у меня по шее.
— Я буду осторожен. Не хочу причинить тебе боль.
— Уж, как-нибудь потерплю, — хмыкнула я, обняв его за шею. Темные, пропахшие кровью и смертью волосы, щекотали мне лицо. Мир перестал существовать, Дир пил стараясь меня не поранить. Лишь осторожно сжимая губами края ранки. Больше всего это напоминало поцелуй. Последний, горький. Я не знала, чего хотят тюремщики от Дира, но одно то, что маг предпочел стать убийцей, чем согласиться на их условия, говорило о многом.
— Что они хотят от тебя? — поинтересовалась я, когда маг насытился. Хотелось прильнуть ближе и уютно свернуться калачиком под его рукой. Но не здесь. Обстановка камеры не располагала к нежностям. Хотя, было уже почти все равно. Меня подавило ощущение безысходности, главное, чтобы Дир этого не понял.
— Не знаю точно, что им нужно. Для начала клятву повиновения на год, а потом они могут делать со мной абсолютно все.
— Что это за клятва? В первый раз слышу!
— Ты много не знаешь. Клятва повиновения — это добровольное рабство. Я не буду принадлежать себе, буду выполнять четкие указания того, кому продался. Страшная вещь и сложная. Ритуал провести не проще, чем тот, при помощи которого вселяют душу в мертвое тело. Раз они готовы пойти на такие трудности, значит, из меня планируют сделать не просто раба для мелких поручений. На кону, видимо, очень высокие ставки. Маг, который вернул меня к жизни, не справился. Это заклинание должен был наложить он, пока я был слаб и находился в пентаграмме, согласия не требовалось.