Извек
Шрифт:
…потом попросил скрутить факел поболе, уцепил зубами, да на коня по-старому, не касаясь стремян. Погнал на далёкие огни, во вражеский стан. Ворвался к степнякам как вихрь. Успел метнуть огонь в шатёр хана и умер, напоровшись на острия копий…
Вот с тех пор, в любой страшной сече, и кричат воеводы о Безруком. И от клича того, любой чует, как прибывает сила дикая, необоримая. И бежит ворог, уносит ноги, ибо за безрукого трудятся те, кто с руками.
Сотник замолчал. У Дарьки по щекам пролегли блестящие тропки. Микишка застыл, глядя в огонь.
…Едва ярило проколол иглами света лёгкие облака, всех троих разбудил жуткий звук. Доносился из самых топей, укрытых от глаз дымкой тумана. Казалось квакала лягушка размером с быка. От этого рёва пелена тумана вздрагивала, будто по ленивым белым сполохам стегали плетью.
— Ну вот и петухи запели, — пробормотал Сотник, потягиваясь. — Пора подыматься.
— Какие петухи? — не понял Микишка, обшаривая взглядом свободный от тумана клочок поляны.
— Какие, какие! Болотные! — проворчал Извек.
Его глаза уже выхватили из дымки тёмные силуэты дремлющих коней, скользнули по дуге огня, полыхающей между двух камней, остановились на Резане. Тот закатил глаза к небу, прислушивался к странному петуху. Но болотный кочет прекратил прочищать горло так же неожиданно, как и начал. Дарька, дрожа от утренней прохлады, уже уцепилась за слегу и, поёживаясь, направилась к берегу. Издалека донёсся последний невнятный всхлип, но девчонка будто не слышала. Деловито подошла к воде и, перехватив слегу поудобней, двинулась вдоль кромки болота. Шаг за шагом тыкала жердью в воду и, не чувствуя дна, двигалась дальше.
В той стороне, где затихли крики болотников, недалеко от берега булькнул пузырь, затем второй, чуть дальше. Дарька остановилась, помнила, что там и начиналась гать, но вчера под слегой не было ничего, кроме резко уходящего дна. Ведомая каким-то необъяснимым чувством, она выволокла жердь из воды и, затаив дыхание, приблизилась к мыску, напротив которого стягивалось свободное от ряски пятно воды. Микишка проводил её недоумённым взглядом, почесал нос и потянулся к Извековой бадейке.
— Мы ж там ещё вчера всех пиявок распугали.
— Значит не всех, — усмехнулся Сотник. — Ей лучше знать. Чую не зря болотник курлыкал.
Микишка наполнил плошки, жадно припал к той, что побольше, выхлебал в три глотка, губы раздвинулись в блаженной улыбке. Полуприкрытыми глазами следил как Извек, не спеша, отхлёбывал посвежевшее за ночь вино.
— Кабы не хотеть в баньку, я бы тут ещё остался. Лягушек немеряно, фляга бездонная, компания добрая, чё ещё надо для счастья?
Сотник оглянулся на понурых скакунов, что мученически смотрели большими мутными глазами.
— А про коников забыл? В них, этого добра, больше и под страхом смерти не зальёшь.
— Да? — удивился Микишка. — Они ж вчера пили как лошади, вроде нравилось.
— Так то ж вчера.
От воды донёсся вскрик Дарьки, оба тут же оказались на ногах, морды зверские, оружие само
— Наверно на завтрак самую крупную лягушку зашибла, а вытянуть не может.
— Так пойдём подсобим.
У берега клубилась поднятая муть. Слега Дарьки погружалась в воду на пол-локтя и тыкалась в твёрдое дно. Извек взял жердь из рук девчонки, двинулся вперёд, нащупывая перед собой невидимую дорогу. Под ногами чувствовалась каменная твердь. Появившаяся гать шла под водой неширокой полосой достаточной для одного всадника. Отойдя от острова на полсотни шагов, Сотник вернулся. Взглянул в нетерпеливые лица спутников, улыбнулся.
— Можно уходить. Дорожка неширокая, но твёрдая. Дальше пошире. Похоже, что старая гать.
— Наверняка! — заверил Микишка. — Кому ж под силу всю дорогу разбирать. Ну шагов сто, ну полтораста, а всю дорогу — никаких сил не хватит.
Микишка подставил руку, к стремени шайтана, одним махом вознёс девчонку в седло, вскинул брови.
— Дара, ты чего такая невесёлая? Все беды позади, вроде бы.
— Чудно уж больно. — ответила внучка волхва. — Выходит болотники за ночь камней натаскали.
— Они, — кивнул Извек. — Я их ещё вчера на тропе заметил, когда они рогатых топили.
Микишка с открытым ртом слушал их разговор. Глаза округлились.
— Болотники?! А что ж они нас не слопали?
— Понятно что, — пожал плечами Извек. — Так Поконом устроено, когда чужак на землю приходит, междоусобицы забываются. Общий враг объединяет. Однако поспешим, а то как бы не передумали. Микиша, держись за хвостом Ворона, тропа узкая.
Взявшись за слегу, Сотник накинул повод на плечо и осторожно двинулся через топь…
…По притопленной гати тащились медленно. Кони, чувствуя близкую глубину, ступали осторожно. После каждого шага замирали, пробуя копытом неровную каменистую тропу. Когда остров начал теряться в дымке, впереди из белой мути выступила уцелевшая дорога. Кони толкали мордами в спины, подгоняли хозяев, торопясь выбраться из рясочного киселя. Выбравшись на твёрдое, едва дождались, когда Дружинник с ополченцем заберутся в сёдла, и нетерпеливой рысцой припустили по дороге.
Скоро показался край болот с оторочкой елового бора. Дорога упиралась в берег и, взобравшись на него, катилась в жидкий распадок.
Извек остановил Ворона и оглядел волглую лощину. То здесь, то там торчали измученные нелёгкой жизнью корявые кустики. Звон ручейка, струящегося рядом, казался совершенно чуждым в этом безмолвии.
— Привал. — непривычно тихо скомандовал Сотник и мягко спрыгнул на траву.
Микишка ссадил Дарьку и, подав ей посох, слез сам. Извек всё ещё осматриваясь по сторонам, потянул с коня удила. Ворон дрогнул боками, дождался пока снимут узду и устало двинулся к ручью. Когда припал к воде, аж застонал от блаженства.