Извек
Шрифт:
— А-а, — улыбнулся Извек. — Утреннее похмелье это тебе, брат, не вечерний водопой.
Ворон жадно втягивал воду. Чуть посторонился, когда сзади, подгоняемый вчерашним бодуном, затопотал белоголовый. Напившись, побрели вдоль ручья, набивая брюхо сочной травой.
Микишка стянул рубаху и, оглядев царапины на рёбрах, бросил заскорузлую холстину в ручей. Придавив камнем, оттер мокрой ладонью потемневшие потёки на боку и растянулся на траве. Сотник помедлил, но тоже потянул с себя доспех. Забросив рубаху отмачиваться, занялся костром. Едва пламя захрустело лапником,
Через некоторое время, от ручья донеслись мокрые шлепки. Микишка, сложив обе рубахи в жгут, постукивал камнем мокрую материю. Простучав с обеих сторон, споласкивал в ручье и снова долбил, пока от холстины не отошли бурые пятна. Оглядев в очередной раз оставшиеся жёлтые разводы, махнул рукой и принялся отжимать. Заметив благодарный кивок Сотника, пробурчал:
— Пока и так сойдёт. Всяко лучше, чем раньше.
Дарька оглядела себя, но решила отложить стирку до следующего раза, не раздеваться же при мужчинах. Резан понимающе кивнул.
— Ничего, девонька, на тебе грязи меньше, а скоро и до бани доберёмся, и до стирки человеческой.
Пока костёр и полуденное солнце сушили рубахи, кони наелись и сонно дремали. Извек оглядел свою работу и остался доволен. С удовольствием влез в чистую рубаху, напялил надраенный доспех и, застёгивая наручи, двинулся к коню.
— Просыпайся, друже! Пора выдвигаться…
…Местность менялась. Исчезла сырость и, среди тёмного ельника, всё чаще попадались листоносы. Скоро они совсем вытеснили колючих собратьев и заблестели трепещущей на ветру зеленью. Дорога свернула вбок и выбежала на прозрачную опушку. Сотник долго вглядывался в горбины далёкого окоёма, принимая глазами отложенные в памяти заметы. Почесав лоб, потупился, обернулся к спутникам.
— Ну, ребята, приспело время прощаться. Прошлые беды позади, впереди дорога к новым.
Он грустно усмехнулся, заметил как Микишка вдруг растерялся, забегал глазами, не находя слов, зачем-то потёр нос, ухо. В очередной раз подняв глаза на Сотника, тихо спросил:
— И куда теперь?
— Мне туда, — Извек махнул рукой за спину. — Тут уже недалече, денёк-три и доеду.
— М-м-м, — неопределённо протянул Резан, кивнув. — А потом?
— А потом обратно поеду, токмо другой дорожкой. Подлинней, потише, поспокойней: через горки и долины. На обратном пути, рисковать да торопиться никчему, да и некуда. Заеду только к одному знакомому за обещанным… и к Киеву подамся.
Микишка в смятении зарылся пальцами в буйные кудри. Позабыв о замершей рядом Дарьке, с отчаянной надеждой глянул на Сотника.
— Слушай, а может меня в Киев возьмёшь, глядишь и в дружине примут, а?
Сотник улыбнулся.
— Да я сам об этом думал. Такие молодцы нам к пользе. Только… — он глянул на мрачнеющую Дарьку и замялся.
Микишка же наоборот, засиял как новая цареградская монета. Казалось, сейчас соскочит с Шайтана и примется от радости нарезать бегом вокруг Извека.
— Уговорились! — звонко
— Гоже! Если доберёшься раньше меня, спроси на княжьем дворе Эрзю, Мокшу или Ра… — Сотник осёкся, вспомнив, что Рагдая уже не будет, поправился: — Спросишь Эрзю или Мокшу. Любому из этих двоих скажешь, что я прислал. До времени устроят, а там и я объявлюсь.
Микишка скучковал брови, прикрыл веки и медленно, почти по складам, повторил.
— Эрзя и Мокша… Мокша и Эрзя.
Когда снова открыл счастливые очи, Ворон уже стоял рядом, а Сотник протягивал руку. Резан с готовностью растопорщил пятерню. Хлопнули, стиснули до хруста в пальцах, подержали, глядя друг другу в глаза, разняли. Извек склонился к нахмуренной девчонке, провёл тыльной стороной ладони по щеке, подмигнул.
— Прощай, Дара. И не грусти, ты весёлая лучше. Да и не с чего грустить, жизнь впереди долгая и счастливая. Через годок-другой замуж тебя отдадим, а? — Сотник лукаво глянул на Микишку. — Найдём, что ли жениха?
— Угу, — промычал враз посерьёзневший Резан. — Поищем, коли надо будет. Через-другой.
В глазах Сотника запрыгали смешинки. Заметил, как зарделись Дарькины щёчки, как замерла, будто перепёлка, даже дышать перестала. Благо сидит впереди ополченца — тому не видать.
— Вот и славно, значится ещё и на свадебке погуляем, а пока…
Он резко развернул Ворона и, не сказав больше ни слова, пустил с места в галоп. Гнал не оглядываясь, пригнувшись к чёрной гриве. Две пары глаз неотрывно следили, пока он не превратился в точку с пыльным следом. Наконец и Шайтан, ведомый лёгким движением узды, тихо тронулся с места. Сидящие на его спине молчали. Ветер скоро высушил нечаянные слёзы расставания и они, боясь нарушить хрупкую тишину, мечтали каждый о своём.
Микишка уже топал сапогами по дубовым ступеням киевского детинца, сидел на пиру, сжимал в руке кубок зелена вина, беседовал в одном ряду с лучшими воями: Эрзёй, Мокшей, Извеком.
Дарька же шла к капищу, рука об руку с суженым. Смотрела с ним в воду и видела рядом со своей отросшей косой буйные кудри…
ГЛАВА 11
…Мудрость заключается не в том, чтобы знать правильные ответы, а в том, чтобы задавать правильные вопросы.
…Извек заново прокручивал разговор с Кощеем. Что-то неуловимое скребло душу, вызывало из подполов сознания странное раздражение. Неспроста, ох неспроста вся эта затея Бессмертного. Уж слишком добрым казался вечный злыдень. И объяснил всё слишком понятно, ни один из доводов не вызывал сомнения. Это то и настораживало. Да и, судя по тому, что говорили в народе, верить ему нельзя. Ни в чём. Извек и не верил, но куш, предложенный хозяином сказочной пещеры, был слишком велик, чтобы не попытаться его получить.