Извините, а герои городского фэнтези долго живут во второй раз?
Шрифт:
– Уйди с дороги, идиотка! – захлёбываясь слезами крикнула Гадюка, но Лебедь только покачала головой.
– Гинис, отойди, пожалуйста, – я положил девушке руку на плечо. Гинис заглянула мне в лицо, после чего потупила взгляд и медленно отошла, словно спрашивая, уверен ли я.
– Сначала пропадаешь на неделю, а потом приходишь, и говоришь, что ты – это не ты, – Квин, тем временем, продолжала навзрыд плакать. Я мгновенно сократил дистанцию и, отмахнувшись от змей, обнял Гадюку.
– Квин… Мне сложно тебе это объяснить. Я одновременно и твой Саша, и неизвестный тебе Дима. Собрал, так сказать, всё лучшее от обоих и вернулся к тебе. И я действительно люблю тебя, – я прижимал к себе девушку так нежно и сильно, как только мог.
– Не разбрасывался бы ты такими
– Я не верю тебе. Если ты и правда какой-то Дмитрий, то у меня нет причин верить тебе. А если ты Саша, то это очень плохая шутка, хоть и в твоём стиле. В любом случае, чтоб после отбоя ты был в моей комнате. Там решу, что с тобой делать, – Квин, надеюсь, успокоилась. Напоследок метнув испепеляющий взгляд на Гинис, она прыгнула на крышу в сторону особняка. Надеюсь, она не захочет сделать что-то с Лебедем, а то я могу продемонстрировать ей различия между Дмитрием Гриммом и Александром Гриммом.
– Лебедь, это была чертовски хреновая идея. А если бы она не остановилась? Её змеи убили бы тебя на месте, – я повернулся к Гинис и начал отчитывать её. Монашка виновато опустила голову и прикусила от обиды губки.
– Гадюка никогда мне не причиняла зла, всегда прикрывала от обидчиков. И особенно от вас… – прошептала монашка, поправив свою робу с этим несвойственным для одеяния монахинь вырезом. На мгновение мой взгляд опустился на обнажённую бледную кожу девушки. Было видно, что не все побои покрывала её регенерация: на левой груди был уродливый шрам, резко выделяющийся на фоне остальной чистой кожи. Проследив мой взгляд, Гинис покраснела и несмело прикрылась.
– Это кто тебя так? – почему-то от этого вопроса в горле застрял комок.
– В-вы, – далеко не сразу ответила монашка. От её ответа в голове резко помутнело, мысли начали сбиваться, но одна появилась перед глазами. Я видел, как Саша сломал ногу Гинис, одетой в нормальную робу, и предложил ей поиграть. Лебедь должна была спрятаться так, чтобы Лис её не нашёл, а если Лис её найдёт, то монашка будет наказана. Думаю, излишне говорить, что слабая девушка с переломаной ногой не смогла без способностей спрятаться за те жалкие полминуты. Саша вогнал ей коготь в грудь, после чего, приговаривая "грязная кровь", медленно резал, прижигая рану, пока Гинис не потеряла сознание, захлебнувшись в беспомощном крике.
Досмотрев воспоминание, я упал на тротуар. Зачем? Почему? Чего ради? Эти вопросы так и не сорвались с моих губ, а взгляд был намертво прикован к шраму на груди девушки. Чем Гинис заслужила такое? Тем, что её волосы чёрного цвета? Поэтому она – грязная кровь? Но ведь я тоже отличаюсь от остальных соклановцев, следовательно, моя кровь тоже не блестит чистотой. Перед глазами был шрам Лебедя, причем я прекрасно знал, как он выглядит полностью, даже та его часть, что была скрыта под одеждой. Знал, потому что сам вывел эту уродливую полосу на груди Гинис, проведя ее аж до верхней части лобка, особенно жирную точку оставив там, где у девушек находится матка. Знал, потому что спустя несколько дней, когда девушка очнулась, заявился в её комнату и порвал на ней остатки одежды, чтобы оценить своё художество, да и более приземлённые мысли у Александра тоже имелись. Именно из-за меня её сердце практически не бьётся, и именно из-за меня она не сможет иметь собственных детей.
– Господин, с вами всё хорошо? – Гинис давно уже не стояла передо мной, а села на корточки рядом, заглядывая мне в глаза. Мне хотелось молить её о прощении, но это не вернёт ей ни тех литров слёз, которые она выплакала, ни целые органы, ни её некогда гордый характер. Ведь именно я начал над ней издеваться первым, я так её изуродовал.
– Гинис, прошу… въеби мне так сильно, как только можешь. Я… этот урод не достоин жить, – я посмотрел на девушку. Уверен, что впервые за долгое время у меня на глазах появились слёзы.
– Но ведь его нету, – Гинис положила ладошку мне на голову и улыбнулась, взъерошив мне волосы. Ей можно. Ей всё можно. – Плохого Саши ведь нету, есть только ты. Ты хороший, правда?
– Нет… Я совсем не хороший. Я просто умею сострадать.
– Тогда я уйду с тобой, – улыбнулась Лебедь. Так чисто, что у меня даже слов не нашлось, чтобы сказать, что это невозможно. Хотя откуда мне это знать?
Когда мы вернулись в особняк, Гинис ушла к своей святыне, сославшись на то, что ей нужно ещё несколько раз помолиться. Я остался в одиночестве и крайне плохом настроении. Саша, когда ему становилось плохо, издевался над Лебедем или засаживал первой готовой к траху. Я привык перебивать своё плохое настроение обществом своих девушек, причём я сейчас не про сну-сну говорю. Но, насколько я понимаю расклад, к близняшкам сейчас лучше не приближаться, а про Алину или Розу я вообще ничего не знал. Сколько не искал их, так и не нашёл. И если с Розой всё понятно: её срок выхода из-под домашнего ареста ещё не наступил, то вот отсутствие Алины заставляло понервничать. Хотя, у неё сейчас должен быть роман по расчёту с Матео, итальянским наследником торговой компании, поэтому её местоположение вообще нереально с моими ресурсами определить. Остаётся только Квин. Надеюсь, её можно найти там же, где обычно.
***
– Маш.
– Чего? – моя персональная тульпа ответила мне так, словно я её разбудил или отвлёк от чего-то очень важного.
– Тебе не показалось странным то, как быстро Гинис поверила мне? – этот вопрос мучал меня уже несколько минут, пока я неспешно шёл в сторону библиотеки. Уж не таится ли под всем этим очередной коварный план по умерщвлению моей тушки с последующим изнасилованием оной? А то я так один раз уже купился. Итог – я здесь.
– Обидно, – Маша поджала губки, но почти сразу же улыбнулась: – как ты думаешь, почему Гинис, несмотря на все издевательства со стороны клана, остаётся здесь? Почему она до сих пор не сбежала?
– Ей некуда идти? – наугад ответил я самый очевидный вариант.
– Она же Гримм. Они всюду ценятся несмотря на не самую хорошую репутацию. Нет, дело совсем не в этом. И даже не в том, что её тут держат силой. Дело в том, что она с вожделением ожидает каждой новой минуты наедине с Сашей. Несмотря на издевательства, ей понравилось, когда ты ею овладевал силой.
– Блять! – я не выдержал и выругался вслух. – Первый парень на деревне, чтоб тебя!
– Наконец-то до тебя дошло, – Мария ядовито улыбнулась. – Можешь даже не надеяться, что тебя вот так кто-то отпустит. И можешь не сомневаться, что новая глава этой истории начнётся с той самой фразы. Вселенная-то одна, а Автор, видимо, имеет на тебя большие планы. Я уверена, что мы с ним ещё не раз встретимся, любимый, – теперь улыбка Маши была максимально страшной, а взгляд – полностью одержимым. Видя это у себя в голове, я невольно вспомнил про подобный тип персонажей: яндере. Да, по понятным причинам Маша не способна сейчас носиться за моими девушками с предметами разной степени остроты, но парочка фактов явно выдаёт в ней яндере. Как же хорошо, что она уже мертва и реальной опасности не представляет.
Пока мысленно общался с Машей, дошёл до двери в библиотеку. Надо сказать, что даже старая массивная дверь в этом мире была куда как более опрятнее, чем её аналог в прошлом. Я осторожно потянул за пачку и заглянул внутрь. Библиотека была похожа на библиотеку, что меня немного даже смутило. Шкафы, заваленные книгами и папками с листами, стояли у каждой стенки и выстроились в несколько десятков рядов по всему пространству. Единственный пятачок комнаты, где шкафов не было, был обставлен мягкими диванами, креслами и низковатым столиком, на котором стоял сервиз. На диванах разлеглись три девушки, судя по внешности, какие-то мои родственницы. Они мило что-то обсуждали и пили из сервизных чашечек далеко не чай, судя по запаху, а нечто на основе спирта. Даже несмотря на это глаза радовались. Девушки безусловно были красивы, но трепет вызывало осознание, что это моя семья, и этот семейный особняк реально живой, а не подобие какого-то огромного склепа из прошлого мира, в котором по недоразумению живут люди.