Изыди, Гоголь!
Шрифт:
Помедлив, Ледовикин кивает и, отдалившись от толпы, начинает раздавать указания. Буран же проскальзывает сквозь толпу к выходу из зала.
Похоже, это все-таки была не шутка. Какие-то смертники и вправду решились покуситься на родовое сокровище. Более того, они осмелились испортить праздник его дочери!
Но роковая ошибка вторженцев в том, что они выбрали своими врагами именно Зиминых...
***
Прижав к себе Ольгу на очередном "па", краем глаза я замечаю, что ее
Буран перекидывается с подчиненным парой фраз и идет к выходу из зала. Неужто сам собирается помахать кулаками и пошвырять заклинаниями? Его дочь, кажется, и не подозревает, что на их дом напали. Она отдается танцу без остатка, что мне только на руку.
Кто-то из гостей замечают неладное, но сохраняют спокойствие. Внимание большинства все еще принадлежит нам с Ольгой. Ей нравится это чувство, чужое внимание и восхищение. С каждым движением, с каждым "па" девушка отдается мне все больше и больше. Пока музыка не достигает апогея.
Я притягиваю Ольгу к себе, она врезается в мою грудь. Моя правая рука ложится на нежное бедро. Юная Зимина пытается отстраниться, но я, поддерживая за ее талию, делаю подшаг, и девушка оказывается подо мной.
После бурного танца молодая грудь Ольги часто вздымается. Блестящие от возбуждения, лазуритовые глазки изучают мое лицо, скрытое зачарованной маской. Влажные розовые губки призывно распахиваются.
Это было легко.
Я впиваюсь в губы своей невесты и, кажется, зря. За мгновение до поцелуя, который должны были увидеть все гости, все приглашенное высшее общество, бальный зал погружается во тьму.
Заклюй меня вороны, все насмарку! Еще и эта вредная девчонка до боли кусает меня за губу, чтобы я отпустил ее!
Позволив Ольге отпрянуть, я облизываю губы. Кровь уже остановилась. Как и музыка. Так что гостям теперь ничто не мешает услышать грохот стрельбы и заклинаний снаружи поместья.
Но, стоит отдать должное, местные аристократы умеют в выдержку. Пока гвардейцы Зиминых просят оставаться на местах и уверяют, что все под контролем, дворяне тихо переговариваются или связываются с личной охраной.
Впрочем, и среди аристократов находятся возмутители спокойствия.
– - Где Буран Казимирович?!
– - вопрошает какая-то женщина.
– - Он вообще в курсе, что здесь происходит?!
– - Прошу, не беспокойтесь!
– - раздается грубый уверенный голос.
– - Я Ледовикин Вячеслав Антонович, начальник родовой гвардии Зиминых. Буран Казимирович сейча лично разбирается с нападающими, а мне поручил…
– - Мне плевать, кто ты! Куда пропал свет?!
– - перебивает какая-то невежа.
– - Похоже, нападающие оборвали сеть, -- не особо вежливым тоном отвечает этот Ледовикин.
– - Мы с моими людьми отведем вас в бункер, как только дадут аварийное…
– - Нет! Я имею в виду, почему нет света в окнах? Ни в окнах, ни в телефонах! Куда пропал свет?!
В зале воцаряется гробовая тишина. Которую прерывает тихий, но вполне слышимый шепот одного из гвардейцев:
– - Гарнитуры тоже не работают. Вот гов…
Вспомнив, что среди нас дамы, кто-то затыкает коллегу. Но поздно.
Вот теперь дворяне начинают нервничать. Мне даже приходится остановить Живую Тьму, которая собирается ущипнуть какую-то дамочку за мягкое место.
Обычно я люблю мелкие шалости, но прямо сейчас паника в стаде мне не нужна. На то есть веская причина.
Одно из незначительных, но приятных свойств Таинства гримуара Тьмы -- это способность видеть в темноте. Однако в захватившей нас темноте эта способность не работает.
Это, как и поглощение любого света, означает, что бальный зал и, скорее всего, все поместье Зиминых погрузилось не в простую темноту, а во Тьму.
Выходит, среди нападающих есть некто, кто, подобно мне, владеет Живой Тьмой.
Еще один посланник Мары? Нет, ее гримуар-то у меня. Но тогда кто это?
Отмахнувшись от бесполезных размышлений, я прикладываю немного усилий и маны, чтобы вернуть себе зрение. Получается откровенно паршиво.
Моя Живая Тьма проигрывает чужой в открытой борьбе. Поэтому остается только прогрызать себе путь в теле чужой Тьмы.
Она буквально расступается, и часть пространства в виде прямого тоннеля раскрашивается для меня в серые тона. Невесть что, но благодаря этому удается хотя бы найти Маргариту с Анной.
С ними все в порядке. Насколько могут быть в порядке испуганные женщины. Их жизни меня не особо волнуют, но, раз уж я настоял на посещении приема Зиминых, приходится отвечать за Гоголят.
Моя невеста тоже оказывается в относительном порядке. Стоит в паре метрах от меня, обняв себя руками, и нервно оглядывается. Будто ждет кого-то. И я даже знаю, кого…
Когда я оказываюсь рядом с Ольгой, моя рука ложится на ее стройную талию.
– - Держитесь меня, и будете в безопасности, -- говорю я и перехожу на шепот: -- Возможно, тебе даже повезет, и я захочу поцеловать тебя еще раз.
Ольга не должна меня видеть. Прозреть сквозь Тьму могут лишь заклинания из гримуара Тьмы и, возможно, гримуара Света.
И все же она расправляет плечи, вздергивает подбородок и с присущей аристократкам гордостью заявляет:
– - Вы слишком большого о себе мнения, Ворон.
С этими словами девица толкает меня ладонями в грудь, мои ноги отрываются от паркета, и я отправляюсь в настоящий полет через весь зал.
Приземление оказывается на удивление мягким. Рядом раздаются возмущенные голоса задетой мною моли.
– - Ай! Кто это?
– - Что случилось?
– - Благодарю, господин наместник, -- бросаю я своей "подушке" и поднимаюсь на ноги.