Изыди, Гоголь!
Шрифт:
– - Не… стоит… -- сипит распластавшийся по полу толстяк и, как та черепаха, пытается перевернуться на живот.
Судя по всему, чужая Тьма сильно сковывает мои возможности. Чего не скажешь о моей невесте. Иначе я бы легко погасил ее толчок, который она усилила простейшей магией.
Пока я отряхиваю свой сюртук, наместнику Петрограда удается встать на четвереньки. Однако, чтобы окончательно привести себя в вертикальное положение, он начинает искать вокруг помощь.
К сожалению или к счастью, тут уж как посмотреть,
Понятное дело, опора из ее корсета никакая, так что наместник при попытке подняться падает обратно и заодно оголяет великолепные груди аристократки.
– - Ах! Помогите! Насилуют!
– - вопит девица, прикрывая срам руками.
Я отхожу подальше, так как на зов тут же прибегают гвардейцы. Вот теперь поднимается настоящая суматоха.
Некоторые из дворян даже плюют на приличия и, наступая другим на пятки, пробиваются к выходу из зала. Однако двери сами распахиваются перед их носами.
Внутрь, сбивая аристократов с ног, залетает группа из десятка вооруженных бойцов. Они тут же открывают целенаправленный огонь по гвардейцам Зиминых.
Похоже, видеть во Тьме им помогают эти штуки на их головах, приборы ночного видения. Явно зачарованные, иначе даже продвинутые технологии этого мира не помогли бы прозреть в окружающей темноте.
Какая-то часть дворян с криками разбегается в стороны, какая-то падает на пол. Со всех сторон фонит активированными защитными артефактами и заклинаниями.
Хоть у гвардейцев и есть оружие, но им остается только обороняться. Потому что, в отличие от вторженцев, они ни ворона не видят.
Я же стою у стола и, поглядывая одним глазком, чтобы вторженцы не зацепили Маргариту с Анной, с упоением наблюдаю за происходящим, попутно закидывая в рот оливки.
Правда очередная маслина встает поперек горла, когда один из бойцов напавшего отряда подскакивает к Ольге, одним ударом лишает ее сознания и закидывает себе на плечо.
Нет, я конечно слышал о варварской традиции похищать у жениха невесту... но не до свадьбы же!
Живая Тьма чувствует мой гнев и бурлит от радости. Она нашептывает мне, молит дать ей волю, чтобы наказать зазнавшихся червей.
Она права.
Я ослабляю "поводок", и Живая Тьма с радостным визгом срывается с места.
Обрываются стрельба и крики.
Замирает моль.
Ко мне возвращается зрение.
Моя Тьма пожирает чужую и в мгновение ока захватывает бальный зал.
Поскуливая побитой собакой, остатки чужой Тьмы убегают к похитителям Ольги. Они накрывают отряд защитным покровом, и к бойцам возвращается контроль над их телами.
Похитители тут же сбиваются в кучку, пряча за собой Ольгу.
Я делаю к ним шаг, и меня тут же берут на мушку с десяток автоматов.
– - Ты еще… что за хрен… -- спрашивает, судя по всему, глава отряда.
Его голос хрипит, а дуло его автомата, как и у других бойцов, ходит ходуном от дрожи в конечностях.
Вторженцы боятся. Потому что они единственные из людей, кто сейчас видит.
Видит, как Тьма вырывается из моего тела, из-под моих ног. Видит, как она кружит вокруг меня, ластится ко мне. Видит и то, как пасти чудовищ, прячущихся в темноте, отрывают от защитного покрова чужой Тьмы кусок за куском.
Еще совсем чуть-чуть, и куски будут отрывать уже от вторженцев.
Мой голос, напитанный магией, разлетается вибрирующих эхом:
– - Верните то, что вам не принадлежит. Склоните головы, и, быть может, вы умрете быстро.
Глава отряда находит в моих словах что-то смешное. Подчиненные поддерживают его неровным гоготом.
Сквозь смех главарь кричит:
– - Вот же высокомерный ублюдок! Хочешь, чтобы мы отдали девку? Так заставь нас, ушлепок!
Мое лицо растягивается в улыбке. Весельчаки проглатывают смех и пятятся назад.
– - Договорились.
Я указываю рукой, и Живая Тьма, разрывая защитный покров, с радостным визгом бросается на похитителей моей невесты.
Глава 11. Кто это все придумал?
В руке Бурана потрескивает напитанный маной Трескунец, а под его ботинками хрустят ледяные осколки, в которые превратились трупы его врагов. Но патриарх Зиминых не чувствует себя победителем.
Ловушка, в которую превратили хранилище родовых сокровищ, сработала. Воры пойманы на месте и убиты. Но тогда почему Буран ощущает себя зверем, пойманным в клетку?
Охранное заклинание отработало на отлично. Оно накрыло хранилище односторонним барьером: всех впускает, никого не выпускает. Благодаря нему патриарх и застал воров.
Их было всего двое, но почему такие слабые? Да, они вырубили приставленную охрану. Но к встрече с патриархом они были совершенно неподготовленны.
Словно они были вовсе не ворами, а…
– - Наживка!
– - вырывается у Бурана гневный рык, а Трескунец поддерживает его возмущенным треском.
Развеять барьер, накрывший хранилище, можно только снаружи. Но патриарх пришел самым первым, и неизвестно, когда его люди, занятые обороной поместья, смогут помочь ему.
Его поймали в силки, которые он сам же и расставил!
Но если нападающим не нужен Трескунец, то что тогда они имели в виду, когда писали о "самом ценном сокровище Зиминых"?
Когда понимание приходит к Бурану, его глаза испуганно расширяются. Трескунец с радостью принимает новую порцию маны.
Из-под ботинок патриарха расходятся ледяные круги. Стеллажи и пьедесталы с дорогими артефактами и ценными рекликвиями покрываются инеем. Губы Бурана стремительно синеют.
Вместе с клубом пара из груди патриарха вырывается отчаянный рев: