К черту моральные принципы
Шрифт:
Впрочем, Катькиной готовности быть одновременно наседкой, жилеткой и каменной стеной хватило ненадолго. Несколько месяцев совместной жизни показали, что страдалец не способен не только хоть как-то обслужить себя в быту, но и заработать даже минимальную сумму для семейного бюджета. Кроме того, он, как крикливый птенец, постоянно требовал внимания, одобрения, утешения и участия.
Поначалу она надеялась, что гражданский муж осознает ситуацию и возьмет на себя часть их общей ноши. Но время шло, одни поводы для демонстративного
Возможно, если бы Катюха мечтала возложить свою жизнь на какой-нибудь алтарь, они бы и поладили. Но она хотела нормальных отношений «на равных». В какой-то момент подруга так устала, что ей стало все равно. Мученику был предъявлен жесткий ультиматум. Он в очередной раз предпочел уклониться от принятия любых решений и был с позором изгнан к маме.
Неизвестно, что именно он рассказал родительнице о своей бывшей пассии, но мама несколько раз звонила Катерине и пыталась высказать какие-то претензии по поводу недостаточно нежного обращения с ее чадом.
В институте Катя старалась не афишировать печальных подробностей своего романа, но с подачи отставленного «принца» слухи все равно просочились. Библиотечные барышни жалели «бедненького», перешептывались и осуждающе поглядывали на Катю, но наш факультет единодушно принял се сторону.
Спустя пару месяцев эта история подзабылась, к диплому ее никто, включая меня, и не вспоминал. А вот теперь она вдруг сама всплыла в памяти после недолгого общения со слегка постаревшей версией Катькиного гражданского мужа.
* * *
Сидеть на кухне пришлось долго. Возвращаться в офис к субтильному редактору я побаивалась, а дождаться террористов и подслушать их переговоры было необходимо. Я буксовала в расследовании и чувствовала, что обстановка требует решительных действий. Пока я вообще могу действовать.
Пару раз мой новый знакомый совершал вылазки на кухню, и я тут же срочно отправлялась в туалет или курилку. В конце концов, наверное, я была причислена к «продажным» девушкам и получила столь желанную отставку.
За время своего бдения над чашкой я успела познакомиться с работниками соседних станций и узнать парочку совершенно неинтересных сплетен про незнакомых мне людей. Ближе к девяти на кухню приползла Настя, кивнула мне как старой знакомой, достала банку с растворимым кофе и, не глядя, закинула в кружку пять ложек.
— Слушай, тебе не многовато будет? — спросила я, опасливо косясь на смердящую черную жидкость в ее чашке.
— Нормально. Спать хочу — умираю, а нам сидеть до часу ночи.
— У вас что, всегда такой график?
— Нет. — Она опустилась на диванчик, и губы ее задрожали. — Это из-за нее.
— Из-за кого?
— Анжелы. Стерва, — всхлипнула Настя. — Господи, какая же стерва! Ну что я ей сделала?!
— А что случилось?
А случилось так, что Юрь Юрьич все же уговорил Диву-Анжелу приехать еще раз и записать передачу. По этому поводу завтрашний эфир монтируется сегодня. Ну а поскольку Анжела пожаловалась директору «РСЗ» на Настю и ее поведение, Поливанов решил, что Настя и будет отрабатывать сверхурочно, готовя эфир.
— Сказал, если хорошо отработаю, — не станет срезать премию в этом месяце.
— А премия большая?
— Большая. Ползарплаты. Семь тысяч.
— Так у тебя что — зарплата четырнадцать тысяч?! — ахнула я. — И ты еще переживаешь! Увольняйся на фиг, сейчас курьерам столько платят! Правильно Стас сказал: где они еще найдут дуру за такие гроши работать?
— Не могу, — вздохнула Настя. — Я только месяц работаю, опыта нет. Не возьмут никуда. Ты не думай, что он злой! — начала она горячо защищать директора. — Он веселый, шутит, старается ставку побольше выбить. Но мы же бюджетники...
— Значит, завтра нас снова ожидает явление Анжелы Великолепной?
— Да. — Она помолчала. — Ты это... не дразни ее. Она на вас со Стасом тоже жаловалась.
— А мы ей чем не угодили? Недостаточно глубоко приседали, исполнясь благолепия?
Настя ничего не ответила на мою шпильку, только посмотрела с такой укоризной, что я даже устыдилась. Мне всегда бывает тяжело с такими, как она, у которых все серьезно, трагично, смертельно. Мир для них юдоль скорби, жизнь тяжкое бремя, и я со своим неуместным легкомыслием никак не вписываюсь в эту концепцию.
Она встала, одним глотком допила горькую бурду в чашке и вышла.
* * *
Мое долготерпение было вознаграждено. Минут через пятнадцать после Настиного ухода на кухне наконец-то нарисовались Дамир и Коля. Мимоходом поздоровались со мной и загрузили в холодильник пол-упаковки дешевого пива.
— А зачем вам пиво? — Сегодня я сумела преодолеть робость и даже решила сама инициировать разговор. — Вы на работе пьете?
— На работе — никогда. После. — Кажется, «Крыс»-Коля был не прочь поболтать. — Хочешь?
— Нет, я за рулем.
— Серьезно? У тебя есть машина? — это известие их откровенно удивило. Так, будто на дворе все еще восьмидесятые годы и машина является поводом для гордости и зависти.
— Ну да. А что такого?
— Да нет, ничего, — пожал плечами Коля. — У меня нет.
— Работая на Жужельского, машины не заработаешь, — вмешался Дамир. — Если ты не Сева Пухов, конечно.
— А что, Сева так много получает? — Это известие, надо сказать, меня удивило.
— Ага. Он же «звезда». Герой, кверху дырой.