К 'последнему' морю (др. изд.)
Шрифт:
– Это не сено, а горе, и больше похоже на жесткую солому, которой упрямые урусы покрывают свои жилища.
Нукеры оправдывались:
– Все стога сена, бывшие поблизости, урусы подожгли, чтоб они нам не достались. Скорей бы уйти отсюда, туда, где земля не покрыта снегом и где мы найдем пастбища для наших коней. Здесь же наши кони худеют: им уже нечего есть.
Другие нукеры говорили между собой:
– Если стоять на месте, то это значит потерять наш дивных коней и самим вернуться обратно пешими. Не видать тогда нам больше родной юрты, наших исхудавших от голода и ожидания жен и не видать нам больше нашей новой столицы близ "золотого
Нукеры, посылаемые на разведку, возвращаясь, сперва являлись к Субудай-багатуру, который поместился внутри церкви вместе со своим старым иноходцем. Они рассказывали, что в урусов вселились злые мангусы: ни один не сдается, а все бьются до последнего дыхания.
Вечером Бату-хан призвал главных темников. Настроение было тревожное. Заговорил старый монгол, начальник разведки:
– Над русской землей лютует непогода, но еще больше на нашем пути лютует урусский народ, урусы не покорились Они затаились, и этой тишине верить нельзя. Урусы нас подстерегают повсюду: на перекрестках дорог, в глубине оврагов или вылетая нежданно неизвестно откуда. Они рубят наших воинов и забирают их коней.
Темники говорили:
– Весь народ урусов воюет с нами. Если часть их земли нами и разгромлена, то все же урусы смирились только временно и грозят нам всякими бедами.
Бату-хан выслушивал темников и тысячников, говоривших то, что уже все знали. Он был молчалив, и его смуглое лицо казалось окаменевшим. Две думы неотвязно преследовали его: огромные потери лучшей части войска, погибшего при взятии Киева, и глухой ропот, начавшийся среди монголов, ожидавших большой добычи в прославленной богатством столице урусов, сгоревшей вместе со всеми своими сокровищами.
Переводя суровый взгляд поочередно на сидевших военачальников, Бату-хан пошевеливал сосновой веткой угли костра и только изредка спрашивал:
– А ты что нам скажешь полезного?
Некоторые высказывались, что здесь, на киевской земле, борьба с урусами снова оказалась крайне трудной.
Хан Нохой, как всегда веселый и беспечный, воскликнул:
– Наш бесстрашный Саин-хан уже одолел своих врагов, пройдя победоносно через все земли от Рязани до Кыюва! Теперь мы остановились у границы, где начинаются земли галичан, а за ними лежат королевства "вечерних стран". Нужно, чтобы эта остановка здесь была недолгой.
Всегда ехидный, всем недовольный Гуюк-хан сказал:
– Мы оставляем позади себя тлеющие и непотухающие костры возможных восстаний. А впереди не встретим ли мы еще более упрямых, чем урусы, других противников! Не загасив тлеющих костров позади себя, не делаем ли мы новую ошибку, двинувшись вперед?
– Ошибку? Ты назвал мой поход ошибкой? Какой же совет ты хочешь нам дать?
– тихо, как бы равнодушно, протянул Бату-хан, но в его словах все сидевшие почувствовали затаенную угрозу: ведь в этом высказывании Гуюк-хана скрывалось как бы осуждение всего задуманного похода на "вечерние страны", начатого, как известно, Бату-ханом по завету "взирающего с облаков единственного, всезнающего Священного Правителя". А за осуждение его воли, согласно обычаю, должно последовать немедленное наказание: два могучих пельвана переломают виновному спину.
Тревожный шепот пробежал по рядам собравшихся. Все с волнением ждали, как поступит теперь Бату-хан с наследником великого кагана?
Однако Гуюк-хан не смутился и так же самоуверенно и дерзко продолжал:
– После множества
– По-видимому, именно этого ты особенно захотел, - сказал Бату-хан.
– Поэтому тебе и поручается быстро покорить города Волынской земли. А для того, чтобы ты сам не сделал ошибки, как ты назвал захват и разгром Кыюва, я тебе в помощь назначаю хана Бурундая с его войском. Отправиться туда вы должны немедленно.
Это уже было твердое приказание. Гуюк-хан, скрывая бешенство, склонился, скрестив руки на груди, и хотел встать, но Бату-хан остановил его:
– Подожди! Выслушай, что скажут другие темники и что мы сейчас решим.
Все сидевшие вокруг огня насторожились, стараясь не проронить ни одного слова.
Бату-хан продолжал:
– Наш одаренный девяносто девятью способностями и достоинствами сын великого кагана, Гуюк-хан, заговорил о передышке. Что подумают правители "вечерних стран", когда услышат о нашем решении остановить свой стремительный поход? Вероятно, вы все слышали или знаете о том письме, о том потрясающем послании, которое отправил наш высокий правитель великий каган королю франков Людовику, прозванному "святым"?
Темники зашевелились, послышались восклицания:
– Мы только слышали о таком письме, но нам его не читали! Просим прочесть его!
– Сейчас вы его услышите! Усердный Хаджи Рахим! Ты хранишь переписанное для меня это письмо. Прочти нам.
– Сейчас прочту, мой повелитель!
– ответил летописец великого похода.
Он стал рыться в своей потертой кожаной сумке, достал пергаментный свиток и разгладил его на коленях. Затем ста читать нараспев:
– "Именем бога вседержителя повелеваю тебе, королю франков Людовику, быть мне послушным и торжественно объявить, чего ты желаешь: мира или войны? Когда воля небес исполнится и весь мир признает меня своим владыкой, тогда воцарится на земле блаженное спокойствие и народы увидят, что мы для них сделали. Но если ты дерзнешь отвергнуть божественное повеление и скажешь, что земля твоя очень отдалена, горы неприступны, моря глубоки и что ты нас не боишься, то всесильный облегчит трудное и, приближая отдаленное, покажет тебе, что мы можем с тобою сделать".
Хаджи Рахим посмотрел вопросительно на Бату-хана и, видя утвердительный знак его руки, свернул письмо и опять бережно спрятал его в свою сумку.
Бату-хан обратился к Субудай-багатуру:
– Что ты скажешь об этом послании? Дай мудрый совет.
Субудай-багатур, вытирая рукавом вспотевший лоб, сказал:
– Это послание великого кагана королю франков есть в то же время повеление и для нас. Мы должны раздавить сопротивление всех встречных народов и ворваться победителями в страну франков, где правит король, прозванный "святым", хотя на самом деле он дерзкий лгун и неисправимый преступник. Он до сих пор не прислал нам ответа, и если он не захочет встретить нас покорностью, то мы должны своим копьем выполнить волю великого кагана, заставить короля франков встать на колени, поцеловать землю и выказать нам полное повиновение.