К тебе я руки протяну…
Шрифт:
Пальцы коснулись запястья. Пульс быстрый до ста ударов, лицо бледнее мела. Быстрые, короткие вздохи. Шок.
Пуговицы на рубашке разлетелись в стороны.
— Что вы делаете?! — Тэйт попробовал оттолкнуть мои руки, но его схватил Ральт.
— Вы звали врача, госпожа сделает, что сможет.
Я лечила Ральта и привязала его, я лечила Хени и привязала его, неужели в шутке Ральта есть доля правды?
Неважно.
Так. Сломано два, нет… три левых ребра снизу. Прикосновение заставило парня забиться под моими руками.
— Приподнимите и держите
Тейт подложил ноги под спину бабочки и уцепился в его плечи.
Но ребра не ушли внутрь, хорошо. По левому боку разлилось грязное бордовое пятно. Сильная лошадка. Я аккуратно еще раз ощупала бок, Рьмат милосерден, характерного «похрустывания» не было слышно. Значит, легкие не повреждены.
Так. Правый бок в крови.
— Вода.
Ральт поднес мне миску и кусок чистой ткани.
Юноша застонал. Не пойдет. Я нашла в сумке пузырек толстого стекла. Маковый настой. Пара капель меж почти бесцветных губ. Через минуту мальчик расслабился и начал дышать глубже. Так-то лучше. На правом боку красовалась разошедшаяся рана. Значит, виной всему вовсе не буря… Битюг среагировал на запах.
— Святая Матерь, — тейт отчаянно выдохнул короткую молитву, — но почему, почему ты не сказал мне?
Угу. Догадайся с одного раза, почему он не сказал тебе.
Кровь еще шла. Ребра подождут. Несколько капель исанны догнали маковый настой. Затворный порошок покрыл рану. Коробочка с нитками. Пальцы привычно взялись за изогнутую иглу. Стежок, еще стежок. Правая рука дрожала от напряжения. Но шов вышел ровным. Подкорный пух шерха лег на зашитую рану. Теперь свернутая ткань. И тугая повязка на ребра. Благо, загодя нарезанных кусков достаточно.
— Все. Несите осторожно. Голова должна быть выше ног, так и положите на постель. И пошлите за врачом в город. Ральт, Хени, помогите.
Мальчики подняли рыжего и вынесли из конюшни. Я устало прислонилась к столбу, наслаждаясь тишиной. Пайлок унес факел, конюх аккуратно вывел успокоившегося битюга из стойла и, уведомив, что едет «того-этого в город», потрусил наружу.
Меня немного потряхивало, я обхватила себя руками и прикрыла глаза. Давно, давно я не зашивала ран. Парня спасла лишь старая привычка держать такие вещи при себе. Семь лет, как Ирш при поддержке других Садов отбросил кочевников в степь, а руки еще помнят.
Что-то теплое укутало меня, и я довольно заурчала. Спа-а-ть.
— Эрэ, эрэ.
Ну что там еще?
Рьмат-Нерушимый-Всемогущий. Тейт. Мальчик. Я чуть не уснула прямо в конюшне.
— Я не знаю, как благодарить вас, эрэ.
Дать мне выспаться.
— Я покупал телохранителя, эрэ, — отчаяние и смирение звенели в его голосе, — а приобрел сына. И чуть было не потерял его.
— Странные методы воспитания.
— Вы не поверите, но я не знал. В Голубятне все было в порядке. Гхайс умудрились как-то повредить нашу связь, и Тэли чах на глазах. Мастера все исправили. И он не жаловался на рану.
— Еще
— Я испугался. Все Брайки погибли той ночью, помощь не шла. Нас было пятеро, и он увел гхайс за собой, прочь от катапульты.
— Это ваша бабочка, тейт, и вам решать, что с ней делать. Но поймите же! Ваш гнев ранит его подобно мечу. Вам стоило бы просто поговорить с ним, объяснить… Впрочем, это не мое дело…
— Теперь ваше, эрэ Ильравен. — Серебряное кольцо, мерцающее отраженным светом Ожерелья, скользнуло на мой указательный палец. — Все, что вы сочтете нужным… позвольте, я отнесу вас в дом.
— Я сам отнесу ее, тейт Торнтон. — Сильные руки Ральта подняли меня с пола.
— Это начинает входить в привычку, ты не находишь? — Я обняла его за шею.
— Мне нравится. — Ральт широко улыбнулся.
15. Разговоры по душам
Вен клубком свернулась на кровати и немедленно провалилась в сон. Я накрыл ее одеялом поверх тейтовой накидки и тихонько вышел.
Хени сидел на кровати, пряча лицо в ладонях. Я присел рядом, обнимая его. Он что-то пробормотал, потом поднял голову и спросил:
— Она, ведь, могла не делать этого?
— Могла, — кивнул я.
— Но она сделала.
— Да.
— Я верю ей. Но все равно боюсь. Я дурак, да?
Я сильнее прижал его к себе и ответил:
— Нет. Было бы странно, если бы ты не боялся. После Эльбата.
Хени вздрогнул.
— Прости, я…
— Да, я тоже.
****
Мерное дыхание Вен наполняло небольшую комнату. У ее кровати сидели двое молодых людей. Справа тот, что постарше — черноволосый, лицо в шрамах. Серое одеяние ирш очень ему шло. И он, кажется, знал это. Слева, у изголовья тот, что помладше — белоснежные волосы, голубые глаза — чистый хайрец. Несуразная, будто чужого плеча одежда, не красила его. Впрочем, на это ему было плевать.
Они ждали.
Наконец, младший не выдержал и что-то шепнул старшему. Тот кивнул, и беловолосый неслышно вышел. Вскоре он вернулся с подносом. От горячей каши струился пар, запахло поджаристыми шкварками. Хайрец пристроил поднос на своем табурете и встал рядом.
Вот, ресницы лучницы задрожали. Нос с силой втянул воздух. И глаза, наконец, открылись.
Вен не хотелось просыпаться. Она смаковала первый приятный сон за долгое время. Мама и папа счастливо смеялись, глядя на то, как по ее желанию вокруг Встречальника вырастают эльхи. Лес поддерживал ее, и лларис пели Льету песню радости.
Не все из этого сна было правдой. Семь лет назад ее родители погибли в попытке вытащить одного из Ирш из-под обстрела степняков. Сад Ра потерял не только своих детей, но и тех, кто мог бы принять ношу старого Льета. Сад нуждался в лесе. Но каналом между ними всегда служили люди. У погибших был этот дар. Их дочь была его лишена. Сад был обречен на медленное угасание. Шесть-семь человеческих поколений и все. Оставалась возможность проявления редчайшего дара в чужой крови, но она была столь ничтожна…