К востоку от Эдема. Том 1
Шрифт:
— Но любви к нему вы не питали?
— Он вызывал у меня чувство, схожее с тем, что испытываешь в церкви, своего рода благоговение, смешанное с изрядной долей страха.
Самюэл кивнул.
— Понимаю. Некоторые любят, когда к ним так относятся. — Он грустно улыбнулся. — А вот меня такое никогда не привлекало. — Лиза говорит, в этом моя слабость.
— Отец отдал меня в армию. Я воевал на западе, с индейцами.
— Да, вы говорили. Но склад ума у вас не военный.
— Я был плохим солдатом. Ох, кажется, я вам все про
— Значит, вам это сейчас нужно. Без причины не бывает.
— Необходимо, чтобы солдат сам хотел делать все то, к чему нас принуждали на войне… необходимо по меньшей мере испытывать удовлетворение от того, что ты делаешь. Я же не мог объяснить себе, почему я обязан убивать людей, и я не мог понять те объяснения, которые нам предлагали.
Несколько минут они ехали молча. Потом Адам снова заговорил;
— Когда я расстался с армией, мне казалось, будто я выполз из трясины, будто я весь в грязи. И я долго бродяжил, прежде чем вернулся домой, в то место, которое я помнил, но не любил.
— А ваш отец?
— Он к тому времени умер, дом был для меня лишь пристанищем, где можно коротать время или работать в ожидании смерти, тоскливом, как ожидание безрадостной встречи.
— Вы в семье один?
— Нет, у меня есть брат.
— А он где?.. Дожидается «встречи»?
— Да… да, вот именно. А потом появилась Кэти. Но об этом, наверно, в другой раз, когда у меня будет настроение рассказывать, а у вас — охота слушать.
— Слушать мне всегда охота, — сказал Самюэл. — Меня хлебом не корми, только бы послушать какую-нибудь историю.
— От нее будто исходил свет. И все вокруг расцвело. Мир открылся мне навстречу. Каждое утро прочило славный день. И все стало возможно, доступно. И люди вокруг стали добрые и красивые. И у меня пропал страх.
— Мне это состояние знакомо, — кивнул Самюэл. Я давно с ним в дружбе. Посетив человека раз, оно уже не умирает, но иногда куда-то уходит, или, может быть, ты сам от него уходишь. Да, узнаю… знакома каждая черта.
— И все это принесла с собой маленькая изувеченная девушка.
— А может, то раскрылась ваша собственная душа?
— Нет-нет. Если бы это во мне было заложено, оно бы проявилось раньше. Нет, чудо принесла с собой Кэти, без нее не было бы ничего. Теперь вы понимаете, зачем мне колодцы. Я должен чем-то отплатить за этот бесценный дар. И потому я создам здесь прекраснейший, великолепный сад, достойный стать ее домом, чтобы здесь сиял ее свет.
Самюэл с трудом проглотил подступивший к горлу ком, и, когда заговорил, голос его звучал хрипло.
— Я понимаю, этого требует мой долг, — сказал он. Да, если я честный человек, если я друг вам, я обязан выполнить свой долг. — О чем вы?
— Мой долг, — саркастически продолжал Самюэл, растоптать вашу светлую мечту, вывалять ее в грязи, чтобы опасный свет не пробивался сквозь налипшую мерзость. — Он говорил с нарастающей страстью, все громче и громче. — Мой
— Это что, шутка? Вероятно, я зря вам рассказал…
— Таков долг друга. Когда-то у меня был друг, который исполнил свой долг и наставил меня на путь истинный. Но я плохой друг. И я не снищу за это похвалы среди себе подобных. Ваша мечта прекрасна, так сберегите же се, ПУСТЬ она озарит вашу жизнь. А я — я выкопаю для вас колодцы: надо будет, дойду до самого чрева земли. И выжму оттуда воду, как сок из апельсина.
Они проехали под высокими дубами и повернули к дому.
— Вон она, сидит на лужайке, — сказал Адам. И громко крикнул:
— Кэти, он говорит, здесь есть вода… много! — Повернувшись к Самюэлу, он взволнованно прошептал:
— Она ждет ребенка, я вам не говорил?
— Даже издали видно, какая она красивая, — сказал Самюэл.
Жара не спадала весь день, и Ли накрыл стол на воздухе, под дубом; солнце приближалось к западным горам. Ли все быстрее сновал между кухней и столом, вынося приготовленные к ужину холодное мясо, пикули, картофельный салат, кокосовый торт и пирог с персиками. В центре стола стоял огромный глиняный кувшин с молоком.
Адам и Самюэл вышли из бани, на лице и волосах у них поблескивали капли воды, борода у Самюэла распушилась. Мужчины встали у стола, дожидаясь, пока подойдет Кэти.
Она шла медленно и смотрела под ноги, словно боялась упасть. Пышная юбка и передник отчасти скрывали ее беременность. В безмятежном лице было что-то детское, руки она держала перед грудью, сцепив их в замочек. Лишь дойдя до стола, она подняла глаза, взглянула на Самюэла, потом посмотрела на Адама. Адам подвинул ей стул.
— Это мистер Гамильтон, дорогая. Познакомься. Она подала Самюэлу руку:
— Здравствуйте.
Самюэл внимательно разглядывал Кэти.
— Да вы красавица, — сказал он. — Рад знакомству. Вы, надеюсь, чувствуете себя хорошо. — Спасибо. Грех жаловаться. Мужчины сели за стол.
— Она всегда так чинно держится, иначе просто не умеет, — заметил Адам. — С ней самый обычный ужин превращается в целое событие.
— Ну зачем ты так говоришь? — возразила она. — Это неправда.
— Самюэл, разве у вас нет ощущения, что вы на званом приеме?