К востоку от Эдема. Том 1

Стейнбек Джон Эрнст

ты не целься.

— Очень надо! Я и сам не хочу. Просто думал съездить с тобой за компанию. Вся эта история мне любопытна.

— Мне тоже. Ладно, Джулиус, поехали, вдвоем веселее. Но если увижу, что дело пахнет керосином, ты у меня от присяги не отвертишься. Так как, говоришь, зовут эту новую мадам?

— Фен. Она из Сакраменто.

— Да, в Сакраменто девочки кое-что умеют. — И пока они ехали, Гораций обстоятельно рассказал, что именно умеют девочки в Сакраменто.

В такой день ехать

верхом было приятно. Повернув к лощине Санчеса, они оживленно обсуждали, как измельчала нынче охота: вот раньше были времена, а сейчас что — тьфу! Урожаи, рыбалка и охота — три вечных повода для недовольства (в сравнении с прошлым, естественно).

— Зло берет, ей-богу, — говорил Джулиус. — Медведей гризли так вообще уже всех перебили. В восьмидесятом году мой дед пристрелил одного под Плейто, в нем тысяча восемьсот фунтов было.

Въехав в тень дубов, они замолчали, и тишина надвинулась на них со всех сторон. Нигде ни звука, ни шороха.

— Интересно, он уже привел в порядок старый дом? — нарушил молчание Гораций.

— Да нет, куда там. Кролик Холман тоже ведь у него работал, так он мне сказал, что Траск созвал их всех и уволил. И больше, говорит, не приходите.

— Я слышал, у этого Траска денег куры не клюют.

— Да, с деньгами у него вроде бы благополучно, согласился Джулиус. — Сэм Гамильтон колодцы ему бурит, целых четыре. Если, конечно, он его тоже не уволил.

— А кстати, как там мистер Гамильтон? Давненько я к нему не заглядывал.

— Он молодцом. Все такой же неуемный.

— Обязательно на днях к нему заеду.

Ли вышел на крыльцо и спустился им навстречу.

— Здравствуй, китаеза, — кивнул ему Гораций. — Хозяин дома?

— Хозяина больная.

— Я хочу с ним поговорить.

— Нет говоли. Он больная.

— Ты давай знай свое место, — сказал Гораций. — Иди и доложи, что приехал мистер Купи, помощник шерифа, и желает с ним побеседовать.

Ли исчез за дверью и почти тотчас вышел снова.

— Твоя плоходи, — сказал он. — Лосади моя сама уводи.

Адам лежал на кровати под пологом, на той самой кровати, где родились близнецы. Под голову ему были положены высокие подушки, левую часть груди и плечо закрывала толстая полотняная повязка. В комнате едко пахло «Бальзамом Холла».

«Ну чисто мертвец, — рассказывал потом Гораций жене. — Разве что дышит, а так покойник покойником».

Щеки у Адама запали, кожа туго обтягивала скулы, нос заострился. Казалось, от него остались одни глаза; они выпирали из глазниц и воспаленно блестели, напряженные, близоруко вглядывающиеся в вошедших. Исхудавшие пальцы здоровой руки комкали край одеяла.

— Здрасьте, мистер Траск, — сказал Гораций. — Слышал, вы ранены. — Он помолчал, ожидая ответа. Затем продолжил:

— Вот

я и подумал: надо заехать, проведать. Как же это с вами приключилось?

На лице у Адама проступило нетерпение. Он заворочался.

— Если вам больно говорить громко, можете шепотом, — доброжелательно посоветовал Гораций.

— Больно, только когда глубоко дышу, — тихо сказал Адам. — Я чистил револьвер, и он выстрелил.

Гораций искоса поглядел па Джулиуса. Адам перехватил этот взгляд, и щеки его порозовели от смущения.

— Что ж, бывает, — кивнул Гораций. — А где ваше оружие?

— Ли его, по-моему, куда-то убрал.

Гораций подошел к двери:

— Эй ты, китаеза, неси сюда револьвер.

Через минуту Ли просунул в дверь кольт, рукояткой вперед. Гораций оглядел револьвер, вывернул барабан, выковырял из него патроны и понюхал пустую медную гильзу.

— Выходит, эти штуки лучше стреляют не когда из них целишься, а когда их чистишь. Я, мистер Траск, обязан доложить в округ. Много времени я у вас не займу. Значит, вы чистили револьвер — чистили, вероятно, шомполом, — он выстрелил, и пуля попала вам в плечо, да?

— Все верно, сэр, — быстро сказал Адам.

— Вы чистили его со вставленным барабаном?

— Да.

— Вы воткнули в дуло шомпол и толкали его туда сюда, а револьвер в это время был направлен на вас и курок был взведен, так что ли?

Адам хрипло глотнул воздух. Гораций продолжал:

— В таком случае шомпол должен был пробить вас насквозь, а заодно вам отстрелило бы и левую кисть, Белесые, выцветшие от солнца глаза Горация не отрываясь следили за лицом Адама. Помолчав, он мягко спросил:

— Как все-таки было дело, мистер Траск? Расскажите правду.

— Это несчастный случай, я вам правду говорю, сэр.

— Вот вы сейчас меня слушали, и неужели вы думаете, что в докладе шерифу я напишу такую же чепуху? Он решит, что я спятил. Как все было на самом деле?

— Видите ли, я не очень умею обращаться с револьвером, Может, было не совсем так, как я рассказал, но я действительно его чистил, и он вдруг выстрелил,

В носу у Горация что-то засвистело. Ему пришлось дышать ртом. Медленно подойдя к изголовью кровати, он взглянул в настороженные глаза Адама.

— Вы ведь перебрались к нам недавно, мистер Траск? С Восточного побережья, как я понимаю?

— Да, правильно. Из Коннектикута.

— И там, наверное, уже редко пользуются револьверами?

— Да, нечасто.

— Но на охоту там все же ходят?

— Иногда.

— Стало быть, вы больше привыкли к дробовику?

— Совершенно верно. Хотя сам я охотился мало.

— Насколько я понимаю, револьвером вы едва ли пользовались, так что обращаться с ним не умеете.