К востоку от Эдема. Том 1
Шрифт:
— Дай взгляну. Открой, покажи — где. Поглядев в раскрытый рот, Кейт подошла к столу с бахромчатой скатертью, взяла из вазы с грецкими орехами острую стальную ковырялку. В мгновение ока вынула кусочек скорлупы из зуба и, положив на ладонь, показала:
— Вот он.
Освобожденный нерв утих, боль из нестерпимой перешла в тупую.
— Такой крохотный? А казалось, кол вонзился. Душенька, выдвинь второй ящик сверху, где мои лекарства.
Возьми камфарную настойку опия
Кейт принесла опий и, макнув, вложила ватку в дупло все той же палочкой для выковыривания орехов.
— Его вырвать надо.
— Я знаю. Я вырву.
— У меня целых трех нет с этой стороны.
— А вовсе и не видно… Я даже ослабла вся. Дай, пожалуйста, микстуру Пинкем. Фей отлила из бутылки с микстурой, выпила. — Что за чудесное лекарство, — произнесла со вздохом облегчения. — Эта Лидия Пинкем была прямо целительница божья.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
День был ясный, вечерело. В окне виднелась гора Фримонт-Пик, залитая розовым закатом. Издали, с Кастровилльской улицы, донесся мелодичный звон колокольцев — восьмерка лошадей, везущая зерно, спускалась в долину. В кухне сражался с кастрюлями повар. Что-то прошуршало вдоль стены, раздался тихий стук в дверь.
— Входи, слепенький, — отозвалась Фей.
Дверь открылась, щуплый и сгорбленный слепой тапер встал на пороге, ожидая звука, чтобы определить, где она.
— Чего тебе? — спросила Фей.
Он повернулся к ней.
— Приболел я, мисс Фей. Мне бы лечь и не садиться сегодня за рояль.
— Ты уже два вечера лежал на прошлой неделе. Ты недоволен службой?
— Приболел я.
— Что ж, ложись. Но надо лечиться.
— Ты бы, слепенький, недели на две бросил опиум, негромко сказала Кейт.
— А, мисс Кейт. Я не знал, что вы здесь. Я нынче не курил.
— Курил, — сказала Кейт.
— Да, курил, мисс Кейт. Я брошу, брошу. Нездоров я через это. Он затворил дверь, и слышно было, как он ведет рукою вдоль стены коридора.
— А мне сказал, что бросил, — проговорила Фей.
— Не бросил он.
— Бедняжка, — вздохнула Фей. — В жизни у него так мало радостей.
Кейт подошла, встала перед ней.
— Ты такая милая, — сказала Кейт. — Всем веришь. За ними нужен глаз — твой или хотя бы мой, — а то дождешься, что у тебя крышу с дома украдут.
— Кто у меня захочет воровать? — спросила Фей.
Кейт положила руку на ее пухлое плечо.
— Не все такие хорошие, как ты.
В глазах у Фей блеснули слезы. Она взяла с кресла платочек, вытерла глаза, слегка коснулась носа.
—
— Мне кажется, я тебе и вправду дочь. Я матери не знала. Она умерла, когда я была совсем маленькая.
Фей глубоко вздохнула и, набравшись духу, приступила:
— Кейт, мне не хочется, чтобы ты работала с клиентами.
— Не хочется? Почему?
Фей покачала головой, нахмурилась, подыскивая слова.
— Я не стыжусь. У меня дом хороший. А другая на моем месте могла бы превратить его в плохой. Я никому вреда не причиняю. Я не стыжусь.
— Да чего тут стыдиться? — удивилась Кейт.
— Но я не хочу, чтоб ты обслуживала клиентов. Не хочу, и все. Ты мне как дочь. И не хочу, чтобы моя дочь обслуживала клиентов.
— Не будь глупышкой, родненькая, — сказала Кейт. Я должна работать — не здесь, так в другом доме. Я ведь тебе говорила. Мне обязательно нужны эти деньги.
— Нет, не обязательно эти.
— А какие же? Где еще я могу их заработать?
— Ты будешь моей дочерью. Будешь управлять домом. Смотреть за всем, а не работать в спальне. Ты ведь знаешь, я иногда прихварываю.
— Знаю, моя бедненькая. Но мне нужны деньги.
— Денег нам обеим хватит, Кейт. Ты у меня будешь получать столько же, сколько сейчас, даже больше. Ты стоишь этого.
Кейт грустно покачала головой.
— Я так тебя люблю, — произнесла она. — И так бы хотела сделать по-твоему. Но то немногое, что ты скопила, тебе надо беречь. И вдруг с тобою что-нибудь случится — что тогда я?.. Нет, нельзя мне бросать работу. Знаешь, родненькая, я ведь сегодня приму пять постоянных клиентов.
Фей вскинулась, как от толчка.
— Не хочу, чтоб ты работала.
— Нельзя иначе, мама.
И это «мама» довершило дело. Фей разрыдалась. Кейт присела к ней на подлокотник, гладя ей щеку, вытирая ручьи слез. Всхлипы утихли.
В долине сгущались сумерки. Лицо Кейт лучезарно светлело под черной прической.
— Ну вот и успокоилась. Я пойду гляну, как там на кухне, и переоденусь.
— Кейт, а ты не можешь сказать своим клиентам, что заболела? — Конечно, нет, мама.
— Кейт, сегодня среда. Работа, вероятно, к часу ночи кончится.
— Лесовики
сегодня празднуют.
— Ах, да. Но ведь среда — лесовики позже двух не пробудут.
— Ты к чему это?
— Кейт, когда кончишь, постучись ко мне. У меня будет для тебя небольшой сюрприз.
— Какой сюрприз?
— Это секрет! На кухне скажи, пожалуйста, повару, пусть зайдет ко мне.
— Торт будет! Угадала?
— Не допытывайся, душенька. Это секрет.